Джудит Макнот - Само совершенство. Том 1
А поэтому Джулия отправилась на бал с порядочным и скромным Биллом Свенсеном, чей папа руководил школьным оркестром. Роб сопровождал Денизу Поттер — хохотушку и душу любой компании. В тот вечер Роб был провозглашен королем бала, и Джулия, пытаясь скрыть горечь под маской высокомерного безразличия, с завистью наблюдала за тем, как он целует свою королеву, Денизу Поттер.
В ту ночь Дениза забеременела. И вместо того чтобы отправиться на учебу в колледж, им пришлось пожениться и поселиться в жалкой, обшарпанной однокомнатной квартирке. Весь город знал, чем были вызваны столь внезапные перемены в судьбах двоих молодых людей. Некоторые жалели Девизу, но большинство считали, что она сама виновата во всех своих бедах. Незачем было связываться с Робом Кифером.
Как ни странно, Джулия чувствовала себя отчасти виноватой в том, что произошло. Но этот случай также усилил и ее решимость любой ценой избегать потенциальных неприятностей и скандалов. Так, в колледже она настойчиво отвергала ухаживания Стива Бакстера, несмотря на то, что он ей очень нравился. Но для Джулии было гораздо важнее то, что красавец-футболист славился своими любовными похождениями не меньше, если не больше, чем победами на футбольном поле. Причем Стив, по какой-то непонятной ей причине, в течение двух лет упорно продолжал свои бесплодные ухаживания. Он постоянно оказывался рядом в самый нужный момент. Он обязательно появлялся на всех мероприятиях, где бывала Джулия, хотя в другой ситуации они вряд ли могли привлечь красавца, спортсмена и донжуана. Таким образом, он всеми силами пытался убедить Джулию в своих самых лучших намерениях. Они могли часами болтать на разные темы, но только в компании, только в окружении людей. В том, что касалось свиданий наедине, Джулия была непреклонна.
И сейчас, вспоминая прошлое и сравнивая его с безумным настоящим и неопределенным будущим, Джулия не знала — смеяться ей или плакать. Все эти годы она не делала ничего, что могло бросить хотя бы малейшую тень на ее незапятнанную репутацию. И вот теперь, когда она все-таки решилась сойти с проложенной ею самой идеально прямой дорожки, то не стала размениваться на мелочи, которые бы могли вызвать легкие пересуды китонских обывателей. Нет, это не для нее, язвительно подумала Джулия. Ей недостаточно жалких нарушений нравственных устоев и Божьих заповедей. Она собирается, ни больше ни меньше, нарушить законы Соединенных Штатов Америки и позволить средствам массовой информации склонять ее имя в масштабах всей страны. Что они, собственно, уже и делают!
Вспышка мрачной самоиронии миновала, и, окончательно посерьезнев, Джулия подумала о тех «жертвах», которые совершенно сознательно приносила с тех пор, как стала жить с Мэтисонами. К таковым, в частности, относилось и решение стать учительницей, хотя она могла себе выбрать другую, гораздо более многообещающую карьеру. Но всякий раз получалось так, что за все маленькие и большие жертвы ей воздавалось сторицей, и она в любом случае получала гораздо больше, чем отдавала.
Теперь же у нее было такое ощущение, что жизнь решила наконец потребовать оплаты всех старых счетов, компенсации за те многочисленные подарки судьбы, которых она пока ничем не заслужила. Захарий Бенедикт способен на хладнокровное убийство не больше, чем она сама. В этом Джулия была абсолютно уверена. Так же как и в другом — она обязана помочь невинно осужденному человеку.
Перевернувшись на бок, Джулия облокотилась на пухлые диванные подушки и стала наблюдать за языками пламени, весело пляшущими в камине. До тех пор пока не будет найден настоящий убийца, никто, включая ее родителей, никогда не поймет и не одобрит того, что она сейчас делала. Конечно, как только ее родители поймут, что Зак действительно невиновен, они полностью одобрят и то, что она уже сделала, и то, что еще собирается сделать. Хотя нет. Конечно, не полностью. Они наверняка бы не одобрили того, что она так быстро влюбилась в совершенно незнакомого человека; если то, что она испытывает по отношению к нему, и есть любовь. И они совершенно точно не одобрили бы ее намерения лечь с ним в постель. А именно это она и собиралась сделать. Теперь, когда отпала необходимость обманывать саму себя, Джулия понимала и принимала этот факт. Если с предыдущей ночи желания Зака коренным образом не изменились, то она обязательно будет принадлежать ему. Хотя Джулии очень бы хотелось оттянуть этот момент хотя бы на несколько дней, чтобы получше узнать его.
Единственное, что было в ее силах, — это постараться максимально оградить себя от ненужных переживаний. А для этого надо быть очень сдержанной — не совершать и не говорить ничего такого, что сделало бы ее еще более уязвимой. В конце концов, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что до того, как Захарий Бенедикт попал в тюрьму, он вращался в мире, весьма отличном от ее собственного. Этот мир был населен богатыми, талантливыми, искушенными людьми, которые, кроме того, славились своей распущенностью и полным пренебрежением к каким бы то ни было моральным и этическим нормам. В свое время она прочитала достаточно статей о нем в иллюстрированных журналах и понимала, что человек, с которым ее свела судьба в уединенном доме, затерянном в горах, в свое время владел собственными роскошными особняками и виллами. Что он устраивал приемы, на которых присутствовали не только знаменитые кинозвезды, но и богатейшие финансовые магнаты со всего мира, члены европейских королевских семей и даже президент Соединенных Штатов.
Захарий Бенедикт не имел ничего общего со скромным, добропорядочным помощником священника маленького провинциального городка.
По сравнению с ним Джулия была наивной и неискушенной, как новорожденный младенец.
Глава 30
Когда Джулия проснулась, было уже начало одиннадцатого вечера. Краем глаза заметив какое-то легкое движение слева от дивана, она испуганно встрепенулась.
— Медсестра, которая покидает своего пациента и засыпает на дежурстве, не получает полной платы за свои услуги, — сообщил низкий мужской голос.
«Пациент» Джулии стоял, небрежно оперевшись на каминную полку, и, скрестив руки на груди, наблюдал за ней с ленивой улыбкой. С влажными после душа волосами, в кремовой замшевой рубашке, небрежно расстегнутой на груди и заправленной в желтовато-коричневые брюки, он казался необыкновенно красивым и совсем здоровым. К тому же его дано что-то очень забавляло.
Чувствуя, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и окончательно теряясь от этой завораживающей, манящей улыбки, Джулия поспешно села.
— Твой друг — Доминик Сандини, — торопливо заговорила она, пытаясь выиграть время и хоть немного прийти в себя, — он не умер. Передавали, что ему лучше и он наверняка поправится. — Я уже слышал об этом.
