Кейт Уайт - Не верь глазам своим
Джесси вернулась к работе, а я увлеклась просмотром номеров в поиске статей о Кимберли. Сначала у нее возник с журналом любовный союз, как короткий роман в командировке. Фотография появилась на обложке после победы в конкурсе, и последующие несколько недель ей стабильно отводилась пара хвалебных строк, особенно когда ее сингл стал платиновым. Но вскоре она начала появляться на страничке «Причуды моды» в одежде, какую носят официантки на международном банкете со шведским столом: поистине благородный фасон — гофрированная юбка и туго затянутый корсет, а в дополнение два густых хвоста на голове. Поль Гоген, должно быть, перевернулся в гробу. Совсем иного стиля было платье, которое она надела на вручение премии «Грэмми»: огромное и пышное, словно под ним устроили склад вещей. Надпись под фотографией гласила: «Сенсация! Мы знаем, где спрятано оружие массового поражения».
«Глосс» осветил не только портновские неудачи Кимберли. Туг было несколько снимков, как она выходит из отеля ранним утром с шалашом вместо прически на голове. И последним, но не менее потешным поводом для комментариев послужила ее диета. Вскоре после получения своего титула Кимберли начала набирать вес и заявила, что садится на диету. В «Клубничке» сразу же нарисовали график «Кимберли. Обратный отсчет». Пометка в семьдесят два килограмма возрастала каждую неделю на несколько пунктов, что говорило само за себя. Именно тогда и появилось прозвище Толстушка Ченс.
— Извини, что отвлекаю, — потревожила я Джесси. — Почему в «Баззе» так глумились над Кимберли? Она показалась мне совершенно безобидной.
— Ты натолкнулась на яркий пример «феномена мягкотелости».
— На что?
— Мона презирает слабость. Чем сильнее человек, чем увереннее он себя ведет, тем больше у него шансов проскочить незамеченным. Обрати внимание, как она относится к нам с тобой. Но если наш главный редактор почует уязвимость и нащупает слабые места, неизбежно вопьется в них зубами. Поначалу ей нравилась Кимберли. Мона ведь сама поднялась из грязи — на школьном выпускном никогда не выбирают королевой бала девушку, у которой глаза смотрят в разные стороны, — и поэтому ее пленила история Кимберли, превратившейся из Золушки в принцессу. Когда Кимберли заметно округлилась и дала всем понять, что не может ограничиться одним пирожным в день, Мона ступила на тропу войны. Говорят, она сама придумала Толстушке Ченс прозвище.
— О Боже, я на этой неделе ни разу не была в спортзале. Думаешь, она и меня как-нибудь наречет?
— Да, тебя будут звать Умничка. Наслаждайся пока.
Последняя реплика прозвучала как комплимент — ведь Джесси не стала бы ехидничать.
Осталось мало времени, я положила старые номера журнала в стол, вышла из редакции и села в метро до Сентер-стрит. В зале обвинения собралось с дюжину репортеров, которые плотно утрамбовались на скамейке. Я присоединилась к ним и уставилась в протертый коричневый линолеум. Подъехали еще люди, включая любопытных зевак. В двадцать минут первого из двери справа от скамьи присяжных наконец-то появилась Кимберли.
Она выглядела адски жутко. Никто не выходит из «обезьянника» при параде: чего ожидать после многочасовой отсидки бок о бок с проститутками и наркоманами, особенно в жаркий сезон, но Кимберли обтрепалась просто невероятным образом. Волосы, недавно выкрашенные в ярко-красный, превратились в осиное гнездо, свитое на макушке. Исподлобья злобно взирали глаза, как у енота. На ней было укороченное серебристо-голубое платье, которое скорее всего задумывалось при кройке как длинная блузка.
Адвокат выглядела, напротив, будто сошла с подиума: самодовольная милашка в накрахмаленном белом костюме. Из-за шума поклонников я услышала только обрывки фраз, но уловила суть происходящего. Адвокат просила условного освобождения, ссылаясь на то, что Кимберли — законопослушная гражданка и никогда ранее не привлекалась, она якобы ударила полицейского случайно во время драки с бойфрендом и искренне сожалеет о случившемся. Судья слушала ее без привычного выражения скуки на лице. Было решено, что Кимберли должна признать себя виновной в причинении беспокойства, то есть в правонарушении, а не преступлении, и понести наказание в форме общественно полезного труда, а также посещения десятинедельных курсов по совладанию с собственными эмоциями. Ей выдали ОПД — отсрочку в ожидании прекращения дела — и отпустили.
Все представители СМИ бросились наружу, чтобы занять выгодное место на выходе из здания. Когда появятся Кимберли с адвокатом, они только скажут пару слов, а если повезет, еще и ответят на вопросы.
Фотографы уже стояли наготове, у некоторых свисала с плеча складная стремянка. По большей части это были папарацци-фрилансеры, «Базз» купит снимки у одного из них. Через пять минут вынырнула Кимберли с адвокатом в белом по одну руку и каким-то мужчиной по другую — промоутером, судя по тому, как тот кивнул нескольким репортерам. Видимо, в холле звезде дали платок: она подтерла расплывшуюся под глазами тушь.
— Кимберли, Кимберли, сюда! — выкрикнул один из фотографов, чтобы Толстушка посмотрела в его объектив. Она слабо улыбнулась.
— Госпожа Стэнтон, — обратился журналист к адвокату, — что вы думаете о приговоре?
— Это не приговор, — поправила она с натянутой улыбкой. — Госпожу Ченс не судили. Обвинения против нее просто сняты.
Несколько человек громко спросили у Кимберли, как она себя чувствует. Певица осторожно улыбнулась в ответ, четко следуя указанию выглядеть подавленно.
— Я очень благодарна присяжным, — сказала она.
— Где Томми? — провизжал какой-то парень из «Эксесс ти-ви». — Вы до сих пор вместе?
Кимберли сделала глубокий вдох и покачала головой.
— Я не хочу это обсуждать, — ответила она.
— Как вы считаете, арест отразится на вашей карьере? — спросила я.
— Поскольку госпожа Ченс не осуждена, это никак не повлияет на ее карьеру, — взяла инициативу адвокат. Пока она объясняла, что такое условное освобождение, глаза Кимберли блуждали по лицам репортеров. Она на секунду встретилась со мной взглядом, прочла бирку с моим именем и местом работы.
Адвокат резко положила конец передвижной пресс-конференции и увела Кимберли вниз по Сентер-стрит. По идее их должна ждать машина. Несколько фотографов засеменили следом.
Вернувшись в редакцию, я записала по свежим следам впечатления от предъявления обвинения. В надежде на эксклюзивное заявление от Кимберли набрала номер сотового, предоставленный Моной, но из трубки прозвучало: «Абонент находится вне зоны действия сети». Остаток дня я работала над другой статьей и даже выкроила час на тренажерный зал. На вечер был запланирован ужин с подругой, перед которым захотелось вздремнуть. Телефонный звонок вернул меня в реальность. Это был Робби.
