Мередит Рич - Бижутерия
— Господи! — всплеснула руками Джейн. — Платье получилось отличное. Ты в нем очень красива.
— Правда? — Девушка довольно улыбнулась. — Ты думаешь, оно понравится Томми?
— Если не понравится, значит, он или слепой, или глупый. — Джейн промокнула уголки глаз краешком передника. — Лук… — И вдруг спохватилась. — Чуть не забыла! Постой здесь. У меня для тебя подарок.
Она взбежала наверх и через секунду вернулась с маленькой коробочкой, обернутой в красную ткань с белым бантиком.
— Поздравляю с окончанием. — Она подала коробочку Мадди. Ее глаза блестели. — Я тобой очень горжусь.
Девушка поцеловала Джейн и взяла подарок. Они обе испытывали стеснение в деньгах. И Мадди знала, что приемная мать не могла позволить себе ничего дорогого. Но, приподняв крышечку, восхищенно воскликнула:
— Опаловая брошь! — Украшение было в виде сердечка. — Какая красивая! Я надену ее сегодня. Прямо сейчас. — И она приколола брошь к груди. — Здорово!
— Я рада, что тебе понравилось, — улыбнулась Джейн. — Мне повезло: откопала ее на приходской распродаже старья. А потом отнесла ювелиру. Он почистил ее и сказал, что опалы настоящие. Я знаю, что современные девушки брошей почти не носят. Но если захочешь, когда-нибудь сделаешь из нее кулон.
— Не надо извиняться. Она мне нравится такой, какая есть. Мое первое настоящее украшение. — Мадди крепко обняла приемную мать. — Сегодня мой самый счастливый день. Почти такой же счастливый, как тот, когда ты взяла меня к себе.
К концу лета, когда Джейн отвезла Мадди устраиваться в Боулдере[7], она уже знала, что у нее неоперабельный рак. Дочь же была настолько счастлива тем, что поступила в колледж и встречалась с сыном президента местного банка Томми Морганом, что она не могла улучить момент и открыться ей. Но это даже делало ее сильнее, и доктор Эванс восхищался стойкостью пациентки.
Мадди не имела представления о состоянии приемной матери, только замечала, что Джейн худела и чаще обычного посещала церковь. Но не обращала на это внимания… до поры до времени.
Все случилось незадолго до Дня благодарения. Доктор Эванс позвонил Мадди, когда Джейн положили в больницу. Девушка пришла в ужас. Врача удивило, что она так ничего и не знала о болезни матери.
Томми Морган тут же отвез ее в Пайн-Ридж, и Мадди провела в больнице рядом с Джейн целых пятнадцать дней. Хотя умирающую и пичкали наркотиками, она испытывала мучительные боли, но крепилась изо всех сил и в минуты просветления давала приемной дочери наставления на будущее.
— В университете упорно трудись, — учила она. — Во что бы то ни стало получи степень. Я знаю, ты мечтаешь стать художником. Но образование — это тоже очень важно. Ведь художники, как и все, хотят есть… — Джейн устало закрыла глаза.
— Все будет хорошо, — постаралась успокоить ее Мадди. — Лежи, отдыхай, а обо мне не беспокойся. Я всегда могу выйти замуж за Томми Моргана. Он будет, как отец, банкиром.
Джейн стиснула ей руку.
— Не выходи за него замуж… пока не поймешь, что хочешь этого. Не бросай мечты.
— Не тревожься. Я стану знаменитой. Вот увидишь. — На глаза Мадди навернулись слезы. Ей так хотелось, чтобы Джейн была рядом, когда она сделается известной. Эта женщина — ее семья и ее лучший друг. Как несправедливо, что ей так мало отпущено судьбой. — О, Джейн, как мне тебя благодарить за то, что ты для меня сделала?
— Благодарить?.. — с трудом прошептала умирающая. — Не надо.
— Знаешь… — боясь молчания, Мадди судорожно сглотнула, — иногда я пытаюсь представить, что бы со мной сталось, не окажись ты рядом в тот вечер. Где бы я кончила…
— А ты… вспоминаешь… о настоящей матери? — насилу проговорила Джейн.
Девушка покачала головой.
— Почти нет. Только гадаю, что с ней случилось. И еще любопытно, какие черты я от нее унаследовала. Когда-то давно я задавалась вопросом, как себя поведу, если она внезапно объявится и захочет взять меня обратно. — Мадди пожала руку приемной матери. — Но и тогда я знала ответ. Я бы осталась с тобой. Теперь ты моя настоящая мама. Между нами связь прочнее кровной. — Слезы подступили к глазам, и Мадди быстро шмыгнула носом и сглотнула, чтобы Джейн не заметила, что она плачет. Но дыхание умирающей выровнялось — она заснула.
Подремав несколько минут, она заговорила опять:
— Несколько лет назад… я застраховала жизнь. Страховка в ящике прикроватной тумбочки. — Джейн закрыла глаза, затем снова открыла. — Наследница ты. Обещай мне, Мадди, что не растратишь деньги… если не будет другого выхода. Побереги их на крайний случай. Вложи во что-нибудь и сохрани.
— Обещаю, мама, — прошептала Мадди.
Веки умирающей вновь опустились. Легкое рукопожатие ослабело. Джейн прожила еще несколько дней. Но это был их последний разговор.
Мадди оставалась с приемной матерью до самого конца.
Вся неделя после похорон Джейн Латем оказалась сплошной размытой чередой финансовых формальностей — тех неизбежных дел, что всегда связаны с окончанием человеческой жизни. К счастью, больничный счет покрывала групповая учительская страховка покойной. Страховка жизни составляла почти пятнадцать тысяч долларов, и Мадди поместила эти деньги в банк на сберегательный счет до тех пор, пока не придет в голову, каким образом их лучше вложить. Затем не спеша, с горечью пересмотрела вещи приемной матери. И кроме мебели, нескольких фотографий и книг, кое-каких украшений и «Таймекса»[8] Джейн, все остальное пожертвовала Армии спасения. У нее не было средств, чтобы платить за хранение мебели — комплекта, мягко говоря, не совсем умело подобранного, — и она продала ее в дом аукционов за две сотни долларов.
Теперь Мадди предстояло решить, как быть со Скрэппи — ее любимой кошкой, единственным, что осталось от семьи. Девушка была не в силах расстаться со старинным другом. Но с другой стороны, с животными в общежитие не пускали. Она уже подумывала тайно пронести туда Скрэппи, но та любила побродить по улице и в четырех стенах с ящиком песка чувствовала бы себя несчастной. Во время болезни Джейн кошку взяла ее подруга, учительница английского языка Эллен. И Мадди договорилась с ней, чтобы она оставила ее насовсем.
— Не волнуйся, Скрэппи, я вернусь, — пообещала она, обнимая зверька. — Вернусь, как только появится возможность.
Но говоря это, Мадди в душе знала, что никогда не возвратится в Пайн-Ридж. И кошка, наверное, понимала это тоже, потому что стала извиваться в руках, спрыгнула на пол и презрительно фыркнула.
Перед тем как сесть в идущий в Боулдер автобус, Мадди зашла в опустевший дом у озера. Она опустилась на пол в гостиной с голыми стенами и попыталась оценить, какое влияние эти события окажут на ее жизнь. Кому, как не ей, было горевать — одинокой и осиротевшей. Но колодец ее чувств пересох.
