Татьяна Крузе - Шикарная женщина бьет тревогу
— Мои поздравления, сынок, — бросил замечание Амадео Штурценэггер, — ты на самом деле выловил поразительную бабенку! Я это говорю тебе как комплимент и только комплимент!
Мне показалось, что папа Штурценэггер при этих словах восхищенно раскатал губу в мою сторону. Правда, уверенности у меня нет, но, как говорится, это само собой бросалось в глаза.
Урс, с набитыми щеками, издал чмокающий звук. Я расценила это как подтверждение.
— А мы уже давно собирались навестить вас в Цюрихе, Шанталь, — нагло и бесподобно правдиво бросала я пыль в глаза.
Шанталь удостоила меня взглядом, который я заслужила этой недоразвитой попыткой сделать хорошую мину при плохой игре.
Но я сделала вид, что не поняла ее взгляда.
— Мои родители собираются провести свой отпуск в Тесине[30]. Мы, наверное, присоединимся к ним на пару дней и тогда с удовольствием заглянем к вам в Цюрихе. — Я не спускала тормозов.
Урс согласно причмокнул.
Мои волнистые попугайчики оживленно засвистели.
— С твоими родителями мы будем безумно рады познакомиться, — ответила Шанталь.
Может, ей было просто любопытно, кто это мог породить такую мегеру, которая перешла дорогу ее сыночку. Дорогу к девушке из высшего общества, с безупречными манерами и вкусом, за которую ей как свекрови «ин спэ» будет не стыдно ни по ту, ни по эту сторону Альп.
Это был ужасный вечер. Я от всей души желала, чтобы мы оказались в круизе в открытом море и была бы объявлена учебная тревога: «Всем за борт!»…
Невольным жестом я поправила махровую искусственную гвоздику над своим правым ухом. Вместе с непомерно длинным ожерельем из искусственного жемчуга, свежепокрашенными черными локонами и супероблегающим черным платьем она должна была создавать образ южноамериканской жгучей красотки, готовой в любой момент пройтись на танцполе в танго.
Но в глазах моей на данный момент потенциальной свекрови я видела отражение совсем другой картинки, куда менее лестной. Точно с таким же упреком смотрела на меня моя мать — «адмиральша», как все называли ее за глаза. И, если мне не изменяет память, у моей матери был точно такой же бежевый костюм, как у Шанталь Штурценэггер. Вполне очевидно, что я как дочь и сноха не отвечала высоким идеалам.
— А мои родители будут рады познакомиться с вами.
— Эй, а у меня идея, — неожиданно взял слово Урс. Меня пронзило дурное предчувствие. Если уж у мужчины появляется идея.
— Твои же родители послезавтра приезжают в Штутгарт на премьеру «Летучего голландца» в Старой опере. Мы просто пригласим их пораньше, чтобы пойти с нами на коктейль. Папочка, мамочка, а почему бы вам у нас не остаться подольше? Тогда мы могли бы устроить импровизированную встречу семейств! Вы же не заняты на работе и спокойно можете уехать домой в понедельник утром.
Урс сиял.
Амадео тоже.
Шанталь победоносно посмотрела на меня.
Я с ожесточением разминала мою картошку-фри в пюре. Веселенькое дельце!
Но если я и полагала, что кульминация этого вечера уже достигнута, то жестоко ошибалась.
Ни один наркотик не действует с такой силой, как швейцарская домашняя кухня. А Урс был уже полностью под воздействием картошки-фри.
— Да, вот еще что! — с воодушевлением, от которого я содрогнулась, воскликнул он.
Он схватился за кармашек своей любимой клетчатой рубашки — нет, надо было мне его перед этим помыть и полностью переодеть! — и вытащил коробочку цвета вечернего бархатного неба.
Шанталь сложила нож и вилку и смертельно побледнела. Амадео принялся обмахиваться своей салфеткой. Мои волнистые попугайчики приумолкли. Тропическая рыба Урса прижалась мордой к аквариумному стеклу.
Урс обошел стол и встал передо мной на одно колено:
— Любимая, будь моей женой!
Но я не свалилась со стула в обморок. Это сделала Шанталь.
Около часу ночи Шанталь сумела так отдраить нашу спальню, что они с супругом спокойно могли лечь спать на наш футон без опасности заразиться. Определенно наведение чистоты было ее формой эмоциональной разрядки.
Я после своего невразумительного «да, ну, не знаю, посмотрим, может быть, что сказать, спасибо» больше не смогла изречь ни слова. Сами попробуйте сказать на преданный собачий взгляд решительное «нет»!
Урс и его папочка закончили этот вечер жуткой коньячной попойкой.
И, поскольку у нас не было гостевой комнаты, а наш диван в гостиной не раскладывался, я улеглась на нем под попонкой из «сааба-комби» Урса, а Урс пристроился в своем проверенном в Гималаях спальном мешке на коврике возле дивана.
Урс не храпел, и это было очень мило с его стороны. Я почти простила ему, что он навязал мне на шею своих родителей на три полных дня. И что в их присутствии он сделал мне предложение.
Почти.
4
Бабьей натуры суть воспламеняться мгновенно, в отношении этого псы им не уступят нисколько.
Вольный перевод из «Орестеи» ЭсхилаКак я воспитываю лучшего друга женщины
Урок 4. Меры против перевозбудимости
Чрезмерная возбудимость может у некоторых собак служить толчком к неадекватному поведению: они истерично лают, гоняются за своим хвостом, лихорадочно чешутся или просятся на руки. Если такое происходит с вашим маленьким любимцем, вам следует своевременно обогатить свой словарный запас, а именно коротким словом «Фу!»
Не талдычьте эту команду бесконечно, как заезженная пластинка, а рявкните ее по-военному четко один- единственный раз и резко дерните за поводок.
Как только ваш песик усвоит слово «Фу!», вы можете чудесно развить этот приказ дальше — рявкайте его громовым голосом уже тогда, когда ваш любимец еще только подумает сделать что-то запрещенное (читайте: нежелательное для вас). И стрелки будут переведены в направление успешного перевоспитания.
На следующее утро я проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Моя первая мысль была о свекре и свекрови, но те еще сладко спали. Из спальни доносился их храп дуэтом.
Нет, это оказались Зевс и Аполлон, а с ними еще какая-то дворняга. Через большое окно, открывавшее панораму на весь Штутгарт, они могли видеть мою левую грудь, вывалившуюся во время неспокойного сна из чудной шоколадного цвета ночной рубашки. Я урегулировала положение своей мягкой части тела, натянула повыше попонку из «сааба» и бросила на шавок злой взгляд.
И только тут заметила, что третьей дворняжкой был вовсе не пес, а Джерри, безработный братец нашего домовладельца, с которым мы делили этот секционный дом.
