Маделин Уикхем - Сердцеедка
– Должно быть, он забыл. – Лицо Ламберта скривилось в самодовольной ухмылке. – Возможно, он также забыл вам сообщить, что через два года я получу столько денег, сколько вы в жизни не видели.
Вот тебе, настырная стерва, прибавил он мысленно.
– Доверительный фонд вашей жены? Да, он говорил об этом. Вы предоставили подтверждение?
– Конечно, все улажено.
– Понятно.
– И после этого вас беспокоит мизерный перерасход?
– Да, мистер Честер, беспокоит. Как правило, мы не принимаем имущество супругов как обеспечение единоличного счета.
Ламберт злобно уставился на телефон. Что эта нахалка себе позволяет?
– И еще…
– Что?
Ламберту стало не по себе.
– Я заметила, что в бумагах вашей жены отсутствуют какие-либо упоминания о доверительном фонде. Они есть только в вашей папке. Для этого имеется причина?
– Имеется, – огрызнулся Ламберт, забыв об осторожности. – Фонд не упомянут в бумагах моей жены, потому что она о нем не знает.
Папки были пусты, все до единой. Флер, не веря своим глазам, открывала их одну за другой. Хоть бы листочек какой завалялся, выписка из банковского счета, ну хоть что-нибудь!
В коридоре послышался шум, Флер торопливо захлопнула железные ящики конторского шкафа и отскочила к окну. Когда вошел Ричард, она выглядывала в окно, с наслаждением вдыхая задымленный лондонский воздух.
– Чудесный вид! Я обожаю Риджентс-парк. Ты часто бываешь в зоопарке?
– Вообще не бываю, – засмеялся Ричард. – Последний раз ходил туда, когда Энтони был маленьким.
– Обязательно сходим, – объявила Флер. – Пока ты еще не уехал из Лондона.
– Может, сегодня?
– Сегодня мы идем в Гайд-парк, – твердо ответила Флер. – Договорились ведь.
– Как скажешь, – с улыбкой ответил Ричард. – А сейчас нам пора, не то опоздаем к Филиппе и Ламберту.
– Прекрасно!
Флер очаровательно улыбнулась Ричарду и позволила увести себя из комнаты. В дверях она обернулась – не пропустила ли чего? Да нет, конторский шкаф был единственным предметом обстановки, напоминающим о бизнесе. Ни письменного стола, ни бюро. Должно быть, Ричард хранит деловые бумаги где-нибудь в другом месте. На работе или в загородном доме в Суррее.
По дороге в ресторан она как бы невзначай уронила руку в ладонь Ричарда. Когда их пальцы сплелись, Флер заметила, как порозовела у него шея. Такой типичный английский джентльмен, застегнутый на все пуговицы, подумала Флер, сдерживая смех. За четыре недели сподвигся не более чем поцеловать ее сухими, робкими, отвыкшими от поцелуев губами. То ли дело Сакис, настоящий зверь – после первого же совместного ланча поволок ее к себе в номер! Флер поморщилась, вспомнив жирные волосатые ляжки Сакиса и его лающий командирский голос. Нет уж, так гораздо лучше. Удивительное дело, ей даже понравилось, что с ней обращаются точно с невинной школьницей. Она шла рядом с Ричардом и улыбалась, чувствуя себя защищенной. Необыкновенно уютное чувство, как будто ей и в самом деле было что защищать, как будто она берегла себя именно для этой драгоценной ми нуты.
Другой вопрос – может ли она себе позволить такое долгое ожидание. Четыре недели ланчей, обедов, походов в кино и в картинные галереи, а она все еще не выяснила, есть ли у Ричарда Фавура серьезные деньги. Да, у него несколько первоклассных костюмов, дом в Лондоне, поместье в Суррее и репутация богача. Все это ровно ни чего не значит. Может быть, дом заложен и перезаложен, а сам Фавур – без пяти минут банкрот. Может, он еще попросит у нее денег! Так однажды случилось, и с тех пор Флер проявляла похвальную осмотрительность. Если не найдется существенных подтверждений его богатства, значит, она напрасно теряет время. Ей бы уже сейчас пора двигаться дальше – к следующим похоронам, следующему доверчивому простофиле. Вот только…
Флер оборвала течение мыслей и крепче ухватила руку Ричарда. Если быть честной до конца, нужно признать, что за время, прошедшее после ухода от Сакиса, ее уверенность в себе значительно пошатнулась. За несколько недель Флер побывала на трех похоронах и пяти панихидах, но Ричард Фавур так и оставался единственной многообещающей добычей. Джонни с Феликсом, конечно, славные ребята, но и они уже мнутся, глядя на ее багаж, загромождающий гостевую комнату в их квартире. Обычно она не делала таких долгих перерывов между мужчинами (Феликс называл это «передышкой»); только выбралась из постели одного – сразу ныряй к другому.
Поторопить бы как-нибудь Ричарда… Обеспечить себе местечко в его постели, закрепиться в доме, тогда можно будет и финансы его оценить, как следует, а заодно решить проблему жилья. Иначе ей придется пойти на такие меры, до которых она поклялась не опускаться: снять собственную квартиру, может быть, даже найти работу…
Флер содрогнулась и решительно выпятила подбородок. Нужно затащить Ричарда в койку, только и всего. Потом все пойдет легко и гладко.
Когда свернули на Грейт-Портлендстрит, Флер подтолкнула Ричарда локтем.
– Смотри! – шепнула она. – Смотри, вон там!
Ричард обернулся. На другой стороне улицы стояли две монахини и, судя по всему, оживленно спорили.
– Никогда раньше не видела, чтобы монашки ссорились, – хихикнула Флер.
– Я, пожалуй, тоже.
– Я к ним подойду, – неожиданно решила Флер. – Подожди меня здесь.
Ричард изумленно смотрел, как Флер переходит через дорогу. Вот она уже на противоположном тротуаре – ослепительная фигурка в ярко-алом пальто, а рядом – две монахини в черных одеяниях. Флер заговорила с ними, те стали кивать и улыбаться в ответ. И вот уже она снова возвращается к нему, а монашки шагают прочь – по-видимому, в полном согласии.
– Что случилось? – воскликнул Ричард. – Что ты им сказала?
– Сказала, что Пресвятую Деву огорчает, когда праведники ссорятся. – Флер усмехнулась, глядя на ошеломленное лицо Ричарда. – На самом деле я просто им объяснила, как пройти к метро.
Ричард расхохотался.
– Ты потрясающая женщина!
– Я знаю, – со скромной гордостью ответила Флер.
Она просунула руку Ричарду под локоть, и они повали дальше.
Ричард смотрел, как играют на асфальте блики неяркого весеннего солнца, и чувствовал, что его переполняет искрящееся веселье. Всего четыре недели он знаком с этой женщиной, а уже не может представить себе жизни без нее. Когда она рядом, унылая, скучная повседневность преображается, тянет наслаждаться каждым мгновением; а вдали от нее он только и думает о том, чтобы снова быть с нею. Флер словно превращает жизнь в игру, только это не запутанный лабиринт со строгими правилами вроде тех, которых истово придерживалась Эмили, а, скорее, азартная игра. Кто смел, тот и съел. Ричард ловил себя на том, что с детским замиранием сердца ждет, что еще она скажет, какую удивительную затею придумает. За прошедшие четыре недели он познакомился с Лондоном лучше, чем за целую жизнь. Никогда раньше он так много не смеялся – и давно уже не тратил столько денег.
