Э. Каннингем - Синтия
— Вам нравится Синтия?
— У нас общий враг.
— А где он?
— Кто?
— Общий враг.
— У себя в офисе. Потом, если окажется в настроении, он вернется сюда, посмотрит на меня с презрением, и начнется еще один прелестный вечерок.
Пока она говорила, дверь открылась, и на пороге оказался сам, глядя на нас с нескрываемым презрением. Для своих лет он выглядел неплохо. Он был в форме. У него был квадратный подбородок, жесткий взгляд. Если бы он красил свои седые волосы, то стал бы очень похож на Рональда Рейгана. У него были бледно-голубые глаза, которые он вперил в меня, пытаясь понять, кто я такой и что здесь делаю. Я назвал свое имя, которое, как обычно, не произвело никакого впечатления, и сообщил, что работаю в страховой компании, которая ведет его дела.
— В таком случае вам надо иметь дело со мной, а не с моей женой, — ровным голосом сообщил он.
— Последний из джентльменов, — обронила Алиса. — Ну что ж, идите, старина, и заходите, когда мы потеряем бриллиантовое кольцо или нефтяную скважину.
— Достаточно, Алиса, — перебил ее муж.
Она замолчала. Лед в его голосе был сигналом, который она сочла за благо принять к сведению. Я понял, что в трезвом состоянии она сильно побаивалась мужа.
Мы вошли в его кабинет, все стены которого от пола до потолка были уставлены книгами в кожаных переплетах, которые, судя по всему, никто не читал. В полках были сделаны отверстия для портретной галереи предков. Брендон жестом предложил мне садиться. Затем осчастливил меня следующей репликой:
— В компании мне сказали, что выделили для этого дела лучшего сотрудника. Вы не производите такого впечатления. Как вы сказали, вас зовут?
— Харви Крим, — сладким голосом подсказал я.
— Ну и что же вы собираетесь делать?
— В каком смысле?
— Как собираетесь искать мою дочь?
— Мне сказали, что вы уверены в похищении. Почему?
— Ее нет с понедельника. Сейчас четверг.
— Почему вы думаете, что ее похитили. Она не могла просто уйти из дома?
— Она уже однажды пыталась так поступить. Тогда я ей сказал, что если подобное случится еще раз и я в течение двадцати четырех часов не получу сведений о ее местопребывании, я оставлю ее без гроша.
— Ясно. Она дочь вашей бывшей жены?
— Да, но это не имеет никакого значения.
— Но если имел место киднеппинг, тогда должно было бы появиться письмо с требованием денег — как это обычно бывает в таких случаях.
— Они выжидают. — Но…
— Черт побери, Крим. Вам говорят, ее похитили. Вы понимаете, что означает для меня необходимость выплатить три-четыре миллиона наличными?
— Но вы же застрахованы.
— Не валяйте дурака, Крим. Это будет слишком крупная операция…
— Если ее похитили…
В таком духе мы и толковали. Он был убежден, что ее умыкнули и потребуют выкуп — от пяти до десяти миллионов долларов. Он вбил это себе в голову, и его невозможно было переубедить. Мне правда, удалось, добиться от него кое-каких фактов насчет дочери, но с темы киднеппинга сбить его оказалось нельзя.
Наконец я сказал:
— Мистер Брендон, предположим, что вашу дочь и вправду похитили. Предположим, за нее потребуют выкуп в пять миллионов долларов. Вы готовы платить?
Он помолчал и сказал:
— Смедли просил показать вам фотографии, — с этими словами он взял со стола тоненькую пачку фотографий и протянул мне. Одна из них была цветной. На ней была изображена девушка с рыжими волосами. Похоже, цвет волос она унаследовала от матери. Это была высокая, длинноногая, худощавая девица, и если она не поражала неземной красотой, то было видно, что у нее есть характер.
— Ну так вы бы заплатили такой выкуп? — повторил я.
— Сколько вы зарабатываете в неделю, мистер Крим? — в свою очередь спросил он, и в его интонациях почувствовалось презрение.
— Чистыми выходит двести шестьдесят.
— В таком случае вы не имеете никакого отношения к суммам вроде пяти миллионов. Для вас это пустой звук. Для меня — реальность.
— Но вы не ответили на мой вопрос.
— На рынке, мистер Крим, за вас не дадут пять миллионов. За эти деньги можно приобрести сотню специалистов получше, чем вы. Почему нельзя сказать то же самое о моей дочери?
— В самом деле, почему? — я не мог сдержать улыбку. — Но тогда это было бы дурной рекламой, верно?
— Верно. Но прежде чем вы еще раз позволите себе такую улыбочку, мистер Крим, я бы хотел вам напомнить, что, во-первых, я обладаю всеми связями, какие только можно купить за деньги, а во-вторых, я физически покрепче вас и могу без особого труда разломить вас на две части.
— Я это запомню, — пообещал я. — Ведь мало кому захочется, чтобы его разломили пополам.
— Сущая правда, мистер Крим.
— Так или иначе я обогатил свои знания: мне известно, что вы человек опасный, мистер Брендон. Может, хотите услышать и обо мне?
— Милости прошу, мистер Крим. Для меня будет приятной неожиданностью узнать, что и вы человек опасный.
— Нет, мистер Брендон, ничего опасного во мне нет. Но я очень даже смекалист, что может доставить порой куда больше хлопот.
— Если это так, мистер Крим, то, пожалуй, вы без особого труда найдете мою дочь.
— Может и найду, — улыбнулся я и поспешил добавить: — Я не ухмыляюсь, мистер Брендон, поэтому не торопитесь применять свою силу. Я просто тихо улыбаюсь в знак удовлетворения.
С этими словами я встал и вышел из кабинета, и не думайте, что мне для этого не потребовалось определенного мужества. Я опасался, что Э.К. Брендон выстрелит мне в спину — и дело с концом, но он позволил мне удалиться с миром. Смешно, как многие из нас представляют себя здоровяками, готовыми чуть что пустить в ход кулаки. Это даже неприлично. Я только надеялся, что никак не уронил престиж компании. После того как Смедли проявил ко мне такую снисходительность, было бы обидно лишать его обильных страховых взносов от мистера Брендона.
Дворецкий проводил меня до выхода. По сведениям, предоставленным мне компанией, его звали Джонас Биддл. Я-то не сомневался, что это, так сказать, псевдоним, ведь от рождения он был известен как Станислав Брунски. Не успел он затворить за мной дверь, как я спросил:
— А скажи-ка, старина, горячий ли нрав у твоего хозяина? Он и правда стреляет в тех, кто ему не нравится? И как часто это происходит?
— Информация стоит денег, — невозмутимо отозвался дворецкий.
— Опомнись, друг, — сказал я. — Ты начитался о похождениях Майка Хаммера[1].
— Я не читаю, — возразил он. — Я смотрю телевизор.
— Тогда застрелись, — дружески посоветовал я ему.
