Наталья Даган - Наши все тридцать
Но, видимо, сам Господь Бог, прочитав это послание, прослезился и устроил-таки нам свидание! Потому что на следующий день в моем рабочем почтовом ящике я обнаружила подтверждение моей аккредитации на некое мероприятие, которое вел ви-джей мечты. Стоит ли говорить, что на это мероприятие я не то что не аккредитовывалась, но даже не знала, что оно проходит? Идти туда надо было прямо сегодня, в день получения письма. Я попыталась отвертеться: все было слишком внезапно. Я начала было врать главному редактору что-то про больные зубы и хворающую бабушку… Но оказалось, что ей уже лично звонила пиарщица великосветской тусы и просила кого-нибудь прислать от нашего издания.
– Я аккредитовала тебя, – тоном, не терпящим возражения, произнесла редакторица, – так что иди.
Так что пришлось идти. Я бросила ви-джею письмо о предстоящей встрече. Письмо было почти нейтральным, почти приятельским… Ключевое слово было «наконец-то», но именно его не было среди слов этого печального послания.
Войдя в полутемную нутрь известного московского клуба, я огляделась и увидела множество знакомых лиц. Вовсю разминалась джаз-банда, ревел саксофон, и атмосфера была такой веселой, что вся моя тревога враз улетучилась. Ко мне подошла моя подружка-коллега, которой я по наследству завещала снимать свою квартиру на юго-востоке Москвы. Мы не виделись с ней месяц и, задушевно обнявшись, выпили по стопке водки. Водка была мягкая, а вот лимон, которым мы закусили, злой, так что меня еще кривило, когда к нам подошла пиарщица мероприятия и, взглянув на мой бейдж, сказала, что очень ждала меня. Мы познакомились, поменялись визитками. Она повела нас на какие-то специально отведенные места: чуть позади подиума.
– Сегодня будет выступать мой любимый ви-джей, – между прочим сказала я моей подруге, перекрикивая завывания джазового саксофониста.
– Да ты что, – удивилась она, – у тебя есть любимый ви-джей?
– Да, – проорала я в ответ и назвала имя.
– Круто! – рявкнула она. – Познакомишь?!
– Ну конечно, – едва успела ответить я, потому что ровно в этот момент со своей напарницей он вышел на сцену.
Думаю, он увидел меня сразу. Думаю, первую часть выступления он специально находился ко мне вполоборота, чуть спиной. А когда, отговорив свое «как роща золотая», спустился со сцены, то сделал два шага по направлению ко мне и замер, вдруг весь озарившись неуверенностью. Помимо своей воли в ту же секунду я поднялась ему навстречу и помимо своей воли улыбнулась.
Едва я успела сказать ему «привет», он начал обниматься. То есть даже не обниматься, а как бы это сказать?.. Английское слово «hug up» здесь тоже не подходит.
По всей видимости, это был его стиль общения с женщинами.
– Я получил твое письмо буквально полчаса назад, – сообщил он мне эфирной скороговоркой, – и, есстесно, не успел ответить. Но я безумно рад тебя видеть, послушай!
Не отпуская меня от себя ни на миллиметр, он слегка откинулся назад и оглядел меня, как ведущий ток-шоу свою тотемную плюшевую игрушку. Чуть-чуть нахмурившись, озабоченно спросил:
– Зачем ты скрываешь свои прекрасные глаза? Что случилось, почему на тебе имиджевые очки?
Я хотела ответить «это, чтобы лучше видеть тебя» в стиле Красной Шапочки, но он уже внакат бросал мне следующую фразу:
– Ну так ты готова отдаться мне?
Это было все равно что ударить веслом по голове. Правила игры менялись на глазах.
– Да, – проговорила я, с трудом понимая, что происходит.
– И не боишься? – тут же бросил он следующий вопрос.
Сквозь имиджевые очки я посмотрела тогда на него очень внимательно. В его глазах как бы прыгали черти. Они были очень странные, эти черти, прыгали с натугой. И вроде и не черти были вовсе даже…
– Боюсь. Еще как боюсь, – ответила я твердо, не моргнув глазом, а про себя подумала: «Бред какой-то, шутка кергуду».
Подумала без раздражения. Все это действительно было шуткой. А какое еще можно было дать этому определение?
(– Легче, легче, – как говорил мне когда-то мой первый мужчина. Первый не по счету, но первый основательно вложивший мне ума, – ты, Джада, тяжела, как космический корабль на фотонной тяге. И эмоции у тебя такие же. Раз уж пошла на взлет, то все – минимум на орбиту.)
Жизнь ведь как дорожный траффик, учил он меня. Хочешь держать заданную скорость, умей перестраиваться. Продолжая обниматься с любимым ви-джеем и позировать с ним уже для подскочивших фоторепортеров, я подумала, что есть ощущения, более адекватные происходящему, что я могу просто извлечь из этого вечера удовольствие, побыв звездулькой рядом с ним на краткое время. И не важно, что один из клоунов на этой сцене сейчас готов расплакаться. Один из клоунов всегда плачет, а второй в этот момент смеется и дает ему пинка под зад: такие номера смотрели мы еще в детстве, под куполом обители вечного праздника жизни Цирка.
«Действительно, сейчас надо быть легче, – поняла я, максимально собравшись, – однако как сильно он обнимается…» И попыталась от него отклеиться.
В тот вечер ви-джей сделал мне роскошный подарок, проведя вечеринку имени меня. И даже недавний мой день рождения, с полсотней гостей и забитым под завязку паркингом, не шел ни в какое сравнение. Ви-джей спускался со сцены ко мне и поднимался исключительно от меня. Даже созерцая мощнейший программный стриптиз в непосредственной близи от себя, он все косил глазами в мою сторону… И в итоге добился того, что весь зал, все четыреста человек смотрели уже только на меня, усиленно щурясь в клубной полутьме. Это было, кстати, ощущение не из приятных. Привыкши быть в тени, в тени и остаются. А моя подруга между тем все рвалась, рвалась с ним познакомиться…
В конце вечерины он спустился со сцены, подхватил меня, уже нетрезвую, под белы ручки и отвел в конец барной стойки. Там, традиционно выпив апельсинового сока, а для меня заказав блади-мэри, он вдруг на полном серьезе пошел на абордаж.
– Ну так что, – произнес он чуть осипшим голосом, – у нас с тобой будет восхитительный секс?
Я опять внимательно посмотрела на него сквозь очки.
– Будет, – ответила я.
– Ну так поехали, – разудало сказал он, – к тебе.
– Не можем, – откликнулась я и отпила принесенного блади-мэри, – я сейчас живу у родителей и новую квартиру еще не нашла. Так что поехали к тебе.
«Интересно, – подумала я, – что он сейчас скажет?»
Он молчал. Пауза затягивалась.
– Ты живешь с женщиной? – спросила я.
– Да, – ответил он, как-то странно, незримо весь подавшись от меня назад.
И сказал с какой. С мамой. Комментарии были излишни. Я приняла ситуацию молча, и никакого другого варианта не подразумевалось. Если честно, я догадывалась об этом.
