Сьюзен Льюис - Танцуй, пока можешь
– Я пришла сюда поговорить с вами. Вы согласны выслушать меня?
Александр перестал собирать листья и выпрямился, по-прежнему продолжая смотреть мимо меня.
– Послушайте, я очень сожалею о происшедшем и не имею ничего против того, чтобы извиниться перед вами. А поскольку нам все равно придется сосуществовать под одной крышей, будет лучше, если мы все-таки выясним отношения и начнем относиться друг к другу по-человечески. Вы не возражаете, если для начала я попрошу смотреть на меня, когда я к вам обращаюсь?
Честно говоря, я не ожидала, что он выполнит мою просьбу. И когда Александр действительно посмотрел прямо мне в глаза, это явилось для меня полной неожиданностью. Я почувствовала, что краснею.
– Ну вот, так уже лучше, – немного овладев собой, продолжала я. – Мне не хотелось бы долго обсуждать события, которые привели к нынешнему положению дел, и, надеюсь, вы тоже к этому не стремитесь. Но если бы вы в свое время хоть на мгновение задумались о возможных последствиях, прежде чем колдовать над этой проклятой машиной, то…
– А почему вы так чертовски уверены, что именно я «колдовал над этой проклятой машиной»? – резко перебил меня Александр. – Вы что, видели, как я это делал? Нет. Давайте посмотрим правде в глаза. Вы возненавидели меня с самой первой минуты своего пребывания здесь. Вы…
– Не кричите на меня, Александр Белмэйн. Вы тогда хитростью заставили меня воспользоваться этой дурацкой машиной, и сами прекрасно это знаете.
– Никто вас не заставлял ничего делать! Вы просто дура!
– Да как вы смеете так со мной разговаривать! Зарубите себе на носу, что… И не пытайтесь перебить меня. Я не собираюсь вас больше слушать.
– Почему? Боитесь услышать то, что я вам скажу?
– Не говорите глупостей! Я вас совершенно не боюсь!
– Нет? – Он шагнул ко мне, и я поспешно отступила. – Посмотрите на себя! Вы уже не так самоуверенны, как раньше, правда? А теперь для разнообразия можете меня выслушать. Знаете, как вы мне понравились поначалу? Я сделал все, чтобы вы почувствовали себя в этой школе как дома! И чем вы мне на это отвечали? Вы меня попросту игнорировали. Стоило вам увидеть меня, как вы тотчас же разворачивались и шли в другую сторону. А как вы со мной разговаривали? Почему только для меня вы приберегали этот свой противный надменный тон? Я не понимаю, чем заслужил такое отношение, да теперь это уже и не имеет значения. Почему бы вам не оставить меня в покое?
– Я никогда не игнорировала вас, Александр. Наоборот, это вы через неделю после моего приезда сюда…
– А ведь это я просил ребят не обращать внимания на то, что вы не такая, как мы. Я…
– Вы хотите сказать, что я недостаточно культурна и образованна?
– Да, именно это я и хочу сказать! – Чувствовалось, что ему все труднее сдерживать себя. – А теперь ответьте мне на один вопрос. Вам хоть раз приходило в голову, что эта проклятая машина могла попросту сломаться сама? Нет. Вы с самого начала вбили себе в голову, что ее сломали специально. Допустим, в этом вы действительно правы. Но я к ней даже близко не подходил! Из-за вас у меня отобрали значок старосты, я был высечен и лишен поездки в горы. Поэтому, если вы решили наконец попросить прощения, то можете не утруждать себя. Слишком поздно.
– Просить прощения! Ах вы самодовольный маленький…
– Тогда почему же вы пришли сюда следом за мной?
– Потому что кто-то жестоко подшутил надо мной, и я до сих пор тяжело переживаю случившееся. Но раз это были не вы, зачем же вы признались в том, чего не делали?
– На случай, если вы этого не заметили, – сквозь зубы процедил Александр, – я ни в чем не признавался. – С этими словами он развернулся и пошел прочь.
Я почувствовала, что мои мысли окончательно перепутались.
– Но почему же вы не опровергли обвинения, если оно было несправедливым? – прокричала я ему вслед.
Александр резко обернулся – теперь в его глазах застыло презрение.
– Мне, наверное, следовало донести на того, кто это сделал, да? Вы это хотите сказать? – Казалось, он выплевывает слова. Губы его кривила горькая улыбка.
Не успев до конца осознать, что делаю, я схватила Александра и в бессильной ярости начала колотить кулаками по плечам. Он поднял руки, пытаясь защититься, но я и не думала останавливаться.
– Ах ты гадкий, надменный, ограниченный маленький мерзавец! Ты, наверное, считаешь себя умнее всех, да? А вот что я о тебе думаю! – С этими словами я залепила ему увесистую пощечину.
Он тотчас же схватил меня за руки и прорычал, глядя сверху вниз:
– Почему бы вам просто не уехать отсюда? Причем я бы на вашем месте уехал как можно дальше. К таким же, как вы сами. Здесь вам не место.
Резким движением высвободив руки, я отвернулась. Мне не хотелось, чтобы Александр видел мои слезы, но по какой-то непонятной причине я не могла уйти прочь. Так и стояла – молча, спиной к нему…
Он заговорил первым:
– Простите меня. Я не имел права так с вами разговаривать.
Я ничего не ответила, и он подошел ближе.
– Пожалуйста, не плачьте. Мне действительно стыдно за свои слова. Я не знаю, что на меня нашло. – Его рука легла на мое плечо. – На самом деле я так не думаю, поверьте.
Я пожала плечами и наконец нашла в себе силы уйти.
Позднее, сидя в одиночестве в своем кабинете, я пыталась вспомнить весь наш разговор. Но из этого ничего не вышло – меня бросало то в жар, то в холод, мысли путались. Я вставала и садилась, слонялась по кабинету, заваривала чай, но не пила его, открывала книгу, но не могла читать, порывалась выйти в коридор, но оставалась на месте.
Я понимала, что не должна была давать ему по щечину. Но и он не имел права так со мной разговаривать. И извиняться он не должен был – по крайней мере, так, как он это сделал! Последнюю мысль я, правда, не могла обосновать. Просто не должен был – и все!
За день до начала занятий в школу вернулся Генри Клайв, сосед Александра по комнате. После каникул, проведенных в горах, его лицо было коричневым от загара, что, думаю, не прибавило его другу хорошего настроения. Я старалась по мере возможности избегать Александра, но понимала, что он, конечно, рассказал Генри о происшедшем между нами, потому что, увидев меня однажды, они весело рассмеялись. Кроме того, мне начинало казаться, что они специально караулят меня за каждым углом. Это приводило меня в замешательство, и я вся внутренне съеживалась.
Вот и тогда они вышли из бассейна именно в ту минуту, когда я проходила мимо, толкая перед собой кресло мисс Энгрид.
Она как раз улыбалась какой-то своей шутке, когда Генри с радостным возгласом устремился к ней и начал расспрашивать о ее самочувствии. Мисс Энгрид была чрезвычайно польщена этим искренним порывом и весело перешучивалась с ним. Подошедший вслед за другом Александр стал по другую сторону кресла. Я чувствовала, что он не сводит с меня глаз, но твердо решила не доставлять ему удовольствия и ничем не выдавать своего смущения.
