Сьюзен Льюис - Дай мне шанс
— Пако, — узнал он своего друга.
— Давай приходи ко мне в кафе. Я заказываю тебе блинчики с мясом. Думаю, ты проголодался.
В животе Чамберса заурчало — моментальный ответ на своевременное предложение Пако.
— Дай мне час времени, — сказал он.
Кафе находилось недалеко, в старом городе, но в такую жару он горел желанием сначала принять душ, Кроме того, он не мог выйти из комнаты, не позаботившись о своей работе — заметках и набросках сценария. Ноутбук он оставит на хранение у Лиобы, душевной и по-матерински заботливой женщины, которая жила через холл. Дискету с записью файла он брал с собой всякий раз, когда куда-нибудь отправлялся.
— Есть новости, мой друг, — сказал Пако, когда Том присел к нему за столик в шумном кафе. Музыкальный автомат пульсировал тяжелым, быстрым ритмом, полупьяная пара в ярких шортах и соломенных сомбреро раскачивалась и кружилась, поощряемая горластыми друзьями.
Чамберс наблюдал за ними и ждал, когда Пако снова заговорит.
— Сегодня позвонили из «Санта-Клары». Кто-то тебя ищет.
Том почувствовал, как участился пульс.
— И кто это? — спросил он, поднимая кружку с пивом. Кроме Майкла Маккена, он никому не говорил, что едет сюда, а тот не пытался бы связаться с ним в «Санта-Кларе».
— Не знаю. Но сам факт говорит о том, что тебя либо засекли, либо подозревают о твоем присутствии.
Том сделал добрый глоток и прошелся взглядом по увитым цветами балконам, висящим на беленых торцах домов. Покрытые красной черепицей крыши нещадно прокалились за день. Жаркую неподвижность неба нарушал лишь полет случайной птицы или самолета, чертившего на синем полотне белую полосу. Ничего подозрительного.
— Сколько времени ты еще намерен пробыть здесь? — спросил Пако.
— Неделю, а может, две.
— Как продвигается работа?
— Продвигается. Ты знаешь, где свидетель, который вызвался дать показания?
— Да-да, — кивнул Пако, — я нашел его приятеля. Нам сообщат.
Чамберс выгнул бровь:
— Значит, им известно, что я сейчас в городе.
— Но я плачу ему, чтобы он держал рот на замке, — возразил Пако.
— А может, Эрнан Галеано заплатил ему больше?
— Нет-нет, Галеано в тюрьме. Благодаря тебе это дерьмо арестовано и заперто.
— Кончай, Пако, ты не такой наивный. Галеано может сидеть за решеткой, но он все равно управляет оттуда всем и всеми. Мы оба отлично знаем, что из-за награды, объявленной за мою голову, я здесь популярнее Симона Боливара. Галеано ожидал моего возвращения, и наверняка этот твой парень уже послал ему весточку.
— Я думаю, — сказал Пако, — тебе надо съехать с квартиры. Очень может быть, что там небезопасно.
Том молча смотрел на него.
— Я знаю, ты подозреваешь меня, мой друг, — произнес Пако, — и ты прав. Ты должен подозревать каждого. Галеано ужасно хочет заполучить тебя, он тратит кучу денег, чтобы тебя найти. Забудем о свидетеле и его друге. Есть другие. Я найду их и заставлю заговорить. Я приведу их к тебе прежде, чем у них появится шанс шепнуть словечко людям Галеано. После того как ты поговоришь с ними, ты исчезнешь. Согласен? Мы найдем тебе место, полно таких мест. Ты должен продолжать действовать. — Пако встал и бросил несколько монет на стол. — Я приеду за тобой утром, как только рассветет. Подготовься к отъезду.
Том проводил его взглядом, допил пиво, встал из-за стола и отправился домой. Во время этой двадцатиминутной прогулки он чувствовал, что за ним следят, но, оглянувшись, никого не обнаружил. Он не придавал слишком большого значения этим своим чувствам. Он знал за собой такое, и его это не слишком тревожило.
Забрав у Лиобы бумаги и ноутбук, он пересек холл, вошел в свою квартиру и закрыл за собой дверь. Он не собирался никуда выходить сегодня вечером.
На следующее утро, когда золотой шар солнца начал вставать над далеким горизонтом, Пако уже поднимался по истертой лестнице. Тишина. Только улицы понемногу пробуждались к жизни, да вопли младенца раздавались где-то в глубине квартала. Он остановился у двери, оглядел холл и поднял руку, чтобы постучать. Едва его кулак прикоснулся к дереву, дверь открылась. Пако отпрянул, достал пистолет и вжался в стену. Он ждал и слушал, почти не дыша.
Он сделал шаг вперед, толкнул дверь, раскрывая ее шире, окликнул Тома.
Во рту стало сухо, сердце билось тяжело. Напрягшись, он вытянул руку с пистолетом и быстро вошел, готовый выстрелить в любую секунду.
В комнате пусто. Он заглянул в ванную. В зеркале отражалась голая стена, облицованная белой плиткой. На кровати явно спали. На плите стояла кастрюлька с холодным кофе. Никаких признаков борьбы или спешки заметно не было. Но все исчезло — Том, его компьютер, бумаги и одежда.
На полу, возле кровати, Пако заметил что-то белое и наклонился, чтобы поднять. Письмо Чамберсу на адрес вашингтонской квартиры. Много длинных страниц, аккуратно сложенных в надорванный синий конверт. Пако вытащил их и начал читать. Он понял, от кого это письмо, не заглядывая в конец. До возвращения в Колумбию Чамберс был в Бразилии вместе с англичанкой по имени Мичелл Роу. Пако знал о ней, Том сам рассказывал. Между ними не было никакого романа. Единственной их целью было разоблачить одного бразильца — главаря банды наемных убийц, устроившего собственную тюрьму, где пытали детей улиц.
Это дело скорее касалось Мичелл Роу, чем Чамберса, и письмо подтверждало это. Но сейчас Пако интересовало другое: куда, черт побери, делся Том?
Прислушиваясь к шагам в холле, он быстро засунул письмо под куртку и повернулся лицом к двери. Как он и ожидал, шаги замерли, и двое мужчин осторожно заглянули в комнату.
— Он уже убрался, — резко бросил Пако.
— Куда? — спросил тот, что пониже ростом.
— Не знаю, — ответил Пако. — Может, к черту.
Глава 3
Майкл сидел в крутящемся кресле напротив пяти бизнесменов в как на подбор серых костюмах. Они изучали толстые папки с информацией, которые он разослал им накануне. Там детально излагались его личные данные и послужной список, а также перечень проектов, в которых участвовала компания.
Пока все молчали, но кое-кто уже добрался до той страницы, где говорилось о возможной прибыли от фильма, и, хотя цифры были, конечно, завышенными, Майкл не считал их совсем нереальными. Даже если бы прибыли составили вдвое меньше его прогноза, то Вираго Нокс, вложивший в это дело два миллиона, наверняка получил бы двенадцать.
Время тянулось и тянулось, пока наконец Трумэн Сноу, президент компании, не нарушил молчания, высказав общее мнение правления. Он обратил свой острый взгляд на Майкла и в истинно американском стиле, без всякой преамбулы, заявил:
