Наталья Калинина - Седьмой мост
Такая любовь, которую она уже испытала однажды.
Такая, которая являлась во сне.
Это был секрет, которым Диана не осмелилась поделиться даже с Алевтиной. Да и что можно рассказать подруге? Сон, наполненный живыми сочными красками, напитанный ощущениями и наэлектризованный эмоциями, в сухом пересказе вылинял бы до состояния застиранной тряпки, стал бы плоским и мертвым, как поверхность стола. Рассказывать такой сон – все равно что пытаться посмотреть фильм, созданный в 3D-формате по старому черно-белому «Горизонту». Нет.
Сюжет всегда был одним и тем же. Диана куда-то шла, не зная точного направления и пункта назначения, ориентируясь лишь на свою интуицию. Но тут дорогу ей преграждал дом, и Диана понимала, что прибыла в назначенное место. Девушка входила в единственный подъезд, с любопытством озиралась, рассматривая стены, узкие подъездные двери со стеклами-витражами и высокий потолок, затем с громко бьющимся в предвкушении и волнении сердцем поднималась по винтовой лестнице. Она знала, что в конце пути ее ждут – незнакомец, ни лица которого Диана не видела, ни имени его не знала, но при этом этот человек был для нее таким родным и близким, как если бы она прожила вместе с ним значительную часть своей жизни.
Подниматься приходилось долго, и у девушки начинала кружиться голова от бесконечных крутых поворотов заворачивающейся по спирали лестницы и отсутствия площадок, на которых можно было бы перевести дух. В итоге она подходила к нужной двери. Диана легонько трогала ее, будто собиралась лишь погладить, но дверь открывалась, и девушка входила в полутемный коридор, ведущий в освещенную лишь парой свечей комнату.
Он всегда ждал ее там – возле зашторенного окна, повернувшись к девушке спиной. Диана медленно шла к мужчине, надеясь, что он обернется, но тот оглядывался лишь тогда, когда она подходила настолько близко, что могла приложить ладони к его спине. Он поворачивался, но лицо его скрывала тень, падающая от козырька бейсболки. Диана нетерпеливо протягивала руку, чтобы сдернуть головной убор, но мужчина успевал мягко, но настойчиво перехватить ее запястье одной рукой. Второй же властно привлекал девушку к себе. И только уже после того, как приближал свое лицо к ее так, что почти касался его козырьком, сам снимал мешающую кепку и целовал девушку. И Дианино недавнее желание раскрыть его инкогнито терялось в волнах уже других желаний.
Все, что Диана могла рассказать об этом человеке, – это то, какого вкуса были у него губы, как пахла его кожа, что носил он эти треклятые бейсболки, не дающие ей увидеть его лицо, и что на его правом плече имелось маленькое родимое пятно овальной формы, которое она любила целовать. Да еще запомнилась темно-синяя футболка с эмблемой рок-кафе, в которую незнакомец был одет во вчерашнем сне. И все. Но то, что она ничего о нем не знала, не мешало ей любить этого мужчину. Напротив, такая загадочность лишь подогревала чувства, добавляла специй, распаляла желание.
Просыпаясь после таких сновидений, взмокшая, возбужденная, счастливая, она еще некоторое время не открывала глаза, балансируя на грани сна и реальности, трогала пальцем губы, фантазируя, что они на самом деле яркие и чуть припухшие от недавних поцелуев незнакомца, касалась ладонью груди, в которой суматошно колотилось сердце, трогала низ живота, где еще ворочалось разбуженным зверьком желание. «Он придет. Он обязательно придет, уже не во сне, а в реальности», – утешала она себя. В такое утро Диана действительно чувствовала себя влюбленной, улыбалась, напевала, порхала. А на вопросы Алевтины, замечавшей ее состояние, отвечала шутками.
…Предавшись воспоминаниям и мечтам, Диана даже не замечала, что улыбается.
Смотрела на сына, выбравшегося из песочницы и влезшего на деревянную карусель, но видела совсем другие картины. И очнулась лишь тогда, когда подбежавший к ней Миша попросил пить.
«Я тебя все равно найду, – мысленно пообещала Диана незнакомцу. – Ты существуешь в реальности, я знаю. Сейчас ты не хочешь мне открываться, но это лишь потому, что ты ждешь нашей настоящей встречи…»
* * *Родственники Евгения были милыми и гостеприимными людьми – Женя не приукрасил. Проживали они в небольшом поселке городского типа в старой пятиэтажке, но трехкомнатная квартира оказалась просторной, и в ней недавно сделали ремонт.
Приняли гостей со всем радушием: Светлана, тетя Евгения, приходившаяся его отцу родной сестрой, напекла-наварила-нажарила столько, что можно было досыта накормить целую роту солдат, еще и осталось бы на следующий день. Она обняла Алевтину словно дочь, заявив, что Женя ей – как сын, а значит, его невеста тоже ей родная. Молодежи отвели самую лучшую комнату. В первые минуты знакомства Алевтина еще чувствовала смущение, но очень быстро ощутила себя в этой семье своей.
Помимо Светланы и Валерия, в квартире проживали два их сына – старший, недавно разведенный Игорь, и Руслан – студент-третьекурсник областного технического вуза, прибывший домой на летние каникулы. Братья были похожи друг на друга манерой говорить и жестами, но внешне принадлежали к противоположным типажам. Руслан уродился в отца – был такой же чернобровый и черноглазый. Игорь же пошел в мать – невысокий, полный, с круглым добродушным лицом, пшеничного цвета волосами и честными голубыми глазами.
Вечер закончился быстро: после ужина хозяйка предложила гостям отдохнуть, а Евгений с Алевтиной возражать не стали, так как действительно утомились в дороге.
Евгений уснул мгновенно. Аля лежала рядом с ним в пахнущей цветочным мылом постели совершенно без сна.
Такое с ней редко, но бывало: вот только-только она умирает от желания спать и думает, что уснет раньше, чем коснется щекой подушки, но едва добирается до вожделенной кровати, как понимает, что сна – ни в одном глазу.
Тихо и осторожно, чтобы не разбудить Женю, Аля повернулась на бок, обняла парня руками и уткнулась лицом ему в плечо. Еще каких-то два месяца, и они будут засыпать и просыпаться вместе ежедневно. Щурясь со сна, готовить вместе завтрак, рассказывать за утренним кофе друг другу приснившееся. Строить мелкие планы на день и глобальные – на жизнь. Расставаясь на восемь рабочих часов, прощаться поцелуями так, будто разлучаются на восемь лет, и через пятнадцать минут уже отправлять друг другу сообщения с лишь им одним понятным кодом: «Скучаю… Люблю. Жду встречи!» А в течение дня, ожидая вечера, то и дело бросать взгляд на часы и досадовать, что стрелки движутся так медленно. Встречаться с такой горячностью, как после долгой разлуки, бросаться к друг другу с объятиями, будто в аэропорту, и вновь целоваться. И идти по улице домой, держась за руки, словно подростки.
