Энджи Гейнор - Тлеющие угольки
Линн с очаровательной улыбкой отправила в рот очередную креветку. Клифф едва удержался, чтобы не застонать.
— Ах да, совсем забыла, что сверху поступил приказ получше узнать друг друга. Что ж, изволь. Тейлор на десять лет меня старше. Он, его жена Энн и их дочка Аманда мне очень дороги.
— А кто-нибудь еще у тебя есть из близких?
Линн пожала плечами.
— Нет, кроме них, у меня никого нет.
Клифф рассчитывал услышать совсем не это, и ему оставалось лишь вежливо попросить ее рассказать о семье.
Лицо ее озарила улыбка.
— На самом деле Тейлор мой брат только по матери. Его отец умер, когда он был еще маленьким мальчиком. Когда ему было восемь, наша мама снова вышла замуж, тогда я и появилась на свет.
— Должно быть, твой брат тяжело переживал все это?
Линн удивленно вскинула брови.
— Почему?
— Ну, может, он чувствовал себя лишним.
— Ничего подобного. Тей, сколько я себя помню, всегда защищал меня. У нас было прекрасное детство, родители позаботились об этом. Просто идеальное. Уверена, что он со мной согласится.
Клифф рассмеялся; он надеялся, что она не расслышит прозвучавших в его голосе горьких ноток.
— Идеального детства не бывает, — сказал он.
— Нет, бывает. — Она была явно уязвлена его заявлением. — Мы с Теем знаем, что это такое. Мы это испытали и знаем, что такое настоящая родительская любовь. Они любили нас так же, как любили друг друга, и доказывали нам это каждый день.
Линн вся подалась вперед, в глазах ее мелькнуло какое-то страдальческое выражение.
— Значит, твой брат женился. Наверное, теперь ты чувствуешь себя обделенной?
— С чего мне чувствовать себя обделенной? Тейлор никогда не допустит этого. Ни он, ни его жена. И я тоже люблю Энн. Мы все очень близки.
— Недавно ты потеряла мать, — сказал Клифф. — А что случилось с отцом?
У Линн задрожали губы. Клифф пожалел, что спросил ее об этом.
— Папа погиб в автомобильной аварии, когда мне было пятнадцать лет. После этого Тейлор взял заботу о нас — обо мне и матери — в свои руки.
Стиснув ладонь в кулак, она с минуту рассеянно смотрела в свою тарелку. Клифф ничего не мог с собой поделать: он протянул руку через стол и погладил шелковистую кожу на тыльной стороне ее ладони.
— Линн, извини. Я не должен был спрашивать.
Она взглянула на него и убрала руку со стола.
— Ничего страшного.
— Я так не считаю. Ведь потом ты потеряла и мать.
— Это верно. Но так бывает всегда: что-то теряешь, что-то находишь. Вскоре после смерти папы Тей познакомился с Энн, и она стала членом нашей семьи. Потом, когда заболела мама, Энн забеременела. Мама так гордилась, что скоро станет бабушкой. Она буквально светилась от счастья. Она жила только надеждой увидеть внучку и прижать ее к груди. Это единственное, что помогало ей держаться.
Линн еще рассказала ему о Тейлоре, об Энн и Манди — как они ласково называли Аманду, — о чудесном старом доме, который они купили в Ладнере. Клифф находил эту покупку ужасной; он достаточно поработал в строительном бизнесе, чтобы протекающая крыша и гнилые бревна навевали на него романтическое настроение.
— Они сейчас все там перестраивают, — говорила она. — Работают на двух работах, растят ребенка, а по выходным занимаются ремонтом. Им хорошо вместе, и я решила, что мне пора жить собственной жизнью.
Но они не переставали волноваться обо мне. Я жила в Ванкувере, и они считали своим долгом все время проверять, как у меня дела. Но поездки в город отнимали у них уйму времени, и я решила уехать на стажировку куда-нибудь подальше.
— Понятно, — сказал Клифф, — так вот откуда Виктория.
— Точно. — Она с надеждой посмотрела ему в глаза. — Я уверена, что справлюсь с работой, которую вы с Грантом мне поручите. Я хочу, чтобы у меня получилось, Клифф, и обещаю, что буду стараться.
— Да. — Клифф отодвинул в сторону тарелку с супом.
Официант принес ему дежурный сандвич. Линн доедала креветки, салат, ей подали рыбный рулет; она оживленно разговаривала, смеялась, вспоминала детство, учебу, рассказывала, с какими трудностями столкнулись брат и его жена по ходу ремонта дома.
К своему изумлению, Клифф обнаружил, что живо заинтересовался рассказом Линн; он даже давал какие-то советы по ремонту из собственного опыта работы в строительной бригаде. И еще он подумал, что был бы не прочь посмотреть, как Тейлор Касл — или нет, у него должна быть другая фамилия — управляется с ремонтом. Может, Линн пригласит его как-нибудь в выходные и...
Что за чушь! Он заставил себя выбросить из головы вздорные мысли.
Она нравится ему так, как не должна нравиться, одним своим присутствием искушая его, испытывая на прочность. Единственным способом противостоять искушению было попытаться заменить ей старшего брата, который заботился о ней на протяжении последних девяти лет. Даже если ей это и не нужно.
Увидев, что она жадными глазами смотрит на его жареный картофель, Клифф с улыбкой подвинул тарелку к ней.
— Угощайся, — сказал он. — Я уже наелся.
Ему очень нравилось, что она простодушно, без всякого притворства следует велению собственного желудка. Его знакомые женщины на ее месте лениво жевали бы листья салата, строго блюдя диету в страхе за свои анорексические мощи. Линн же может себе позволить предаваться чревоугодию, не опасаясь за свою фигуру. Она может есть, как портовый грузчик, оставаясь при этом стройной, как школьница. Клифф подумал, что две его ладони обхватят ее талию.
Он стиснул руки в кулаки. Ему не суждено выяснить этого. Год ему предстоит опекать эту девушку, потом он подготовит ее к экзаменам, после чего она, скорее всего, получит работу в какой-нибудь гигантской корпорации, где ей будут платить намного больше того, что могут предложить они с Грантом. А потом она встретит крутого адвоката, или финансиста, или бизнесмена, выйдет замуж, нарожает ему кучу рыжеволосых детишек и постарается подарить им то детство, которое якобы было у нее самой.
Клифф сомневался в том, что у нее это получится. Ему показалось, что она видит свое прошлое сквозь розовые очки. Совсем недавно она потеряла мать, и, похоже, ее воспоминания подернуты дымкой скорби, которая, как известно, сглаживает острые углы, заставляет не вспоминать о тех ошибках и промахах, от которых не застрахован ни один родитель. Такого счастья, о котором говорила она, просто не бывает. Слишком много на его памяти было примеров обратного, чтобы он мог безоговорочно поверить ей.
Но если она сама верит в это, что ж, он желает ей успеха, и — как знать? — может, у нее получится. Значит, так тому и быть. У нее еще вся жизнь впереди. А он, будучи на одиннадцать лет старше, чувствует себя глубоким стариком, для которого жизнь уже миновала.
