Лайза Браун - Взаимное притяжение
Ей не о чем беспокоиться, все его чувства – мертвы. Единственное, что осталось – это злорадство по поводу ее неловкости и смущения да еще бешенство, которое охватывало его всякий раз, когда он представлял их вдвоем с ненавистным Майклом, его родным братцем по отцу.
Отойдя от окна, он сел на койку и закрыл лицо руками. Но Роберт Сьюэлл все равно стоял перед глазами, его образ преследовал Билли Боба с того самого дня, когда он, шестилетний крепыш, пошел в начальную школу, и там одноклассник впервые назвал его «ублюдком», повторив услышанное от взрослых. Билли Боб заревел, убежал домой, к маме, и попросил объяснить ему смысл этого слова, но мама ничего не сказала, потому что сама заплакала.
Когда же она попыталась растолковать обидное прозвище, яснее от этого не стало, но, глядя на ее смущение и дедушкин гнев, он понял, по крайней мере, почему у него нет папы, как у других детей.
Он жил в маленькой деревушке в пятнадцати милях от Суитуотера, в двадцати трех милях от Лаврового Холма, родового поместья Сьюэллов. Судья полностью отрицал свой недолгий роман со скромной деревенской девушкой Эллен Уокер и свою причастность к появлению на свет Билли Боба. Досада судьи все возрастала: с каждым днем Билли становился все больше и больше похож на Роберта Сьюэлла и на его законного сына, Майкла. Для Билли стало сущим мучением смотреться в зеркало. Но еще мучительнее было ему встречаться с Майклом. Одного сына отец хранил как зеницу ока, а второго избегал как прокаженного.
И вот, значит, они с Силоу соединились. Ну и пусть! Какое ему до всего этого дело? Он уже не любит ее. Даже больше того: он ее ненавидит! Но никакие уговоры не помогали. Как только он увидел их вместе на газетной фотографии в колонке местной хроники светской жизни, он потерял покой.
А может, и голову тоже. Может, он и в суде оказался из-за этого.
Билли Боб с тоской оглядел стены, заслонившие ему белый свет. Он попал в передрягу, но винить, кроме себя, было некого.
Мощенная камнем дорога вела к огромному дому с земельным участком в три акра, усаженным могучими дубами и высокими ореховыми деревьями, такими старыми, что местами они уже начинали сгибаться под собственной тяжестью. А между деревьями, там, куда не доставала их густая тень, были разбиты клумбы с розами и рос заботливо обрезанный кизил, каждую весну цветущий ярко-розовым цветом.
Дом не был похож на старинные, с белыми колоннами, особняки, характерные для архитектуры Юга; Сэм Пеннингтон то ли с вызовом хотел подчеркнуть свое простонародное происхождение, то ли боялся насмешек со стороны соседей-аристократов.
Так или иначе, но дом у него получился хороший, приятный на вид, какой-то легкий, воздушный, радовавший взгляд сливочным оттенком. С каждого торца здания была построена широкая терраса с навесом, поддерживавшимся изящной аркой.
Со стороны дороги дом укрывали от чужих взглядов широколистные магнолии и колючий боярышник, весь в ожидании щедрого южного лета.
Силоу услышала голос Лоры, как только вышла из машины.
– Силоу! Это ты? – вскрикнула Лора Кершоу, увидев девушку, ступившую на первую из двух широких пологих ступенек лестницы, ведущей на террасу.
– Да, взяла отгул, – ответила Силоу.
Лоре было пятьдесят лет, но издали ее можно было принять за сорокалетнюю благодаря миниатюрной стройной фигуре. Если же посмотреть на нее вблизи, то морщины, грусть в глазах и седина на висках выдавали возраст.
Она часто бывала резка и безапелляционна, но за этим крылось совершенно особое отношение, трепетное и жертвенное, к тем, кого она любила. Таких было немного: муж, давно умерший; брат, тот самый Томми Фарли, а также ее двоюродный брат и работодатель, Сэм Пеннингтон – она вела у него домашнее хозяйство – ну и, конечно, без всякого сомнения, самое любимое ее существо – это Силоу. Она овдовела еще до рождения Силоу и жила в маленьком кирпичном доме, в сотне ярдов от основного здания.
– Как это «взяла отгул»? – не поверила Лора. – Что случилось?
– Может быть, я просто устала? – сказала Силоу без лишних эмоций, открывая дверь в кухню, составлявшую гордость и радость Лоры. Девушке очень хотелось пить, и она прямиком направилась к огромному холодильнику.
Лора неотступно, как тень, следовала за ней.
– От чего устала? От работы?
– От своего отца, – ответила Силоу.
Ледяная вода успокаивала; слезы, душившие ее с момента окончания разговора с Сэмом, отступали.
– Это, конечно, никак не связано с Майклом Сьюэллом, правда? – спросила Лора, и глаза ее сузились.
– Откуда ты… О чем ты говоришь? – быстро поправилась Силоу.
– Что-то здесь не так, я чувствую. Сначала Майкл как сумасшедший звонит из Мемфиса каждый день в течение двух недель, а ты не подходишь к телефону. А вчера я возвращалась поздно вечером… – Лора немного засмущалась и покраснела, – … ну, короче, вчера я видела машину Майкла, отъезжающую от дома. А сегодня я нашла твою блузку. Разорванную на куски. Я чуть в обморок не упала!
Силоу замерла, прижимая пустой стакан к груди, а лицо ее сделалось мертвенно-бледным. Лора подошла вплотную.
– Что произошло?
– Понимаешь, Сэм твердо решил выдать меня замуж за Майкла. Я считала, что он… немного нравится мне… Но… я… не могла… А вчера вечером он… хотел…
– Взять тебя силой? Да? – допытывалась Лора, беря из побелевших пальцев Силоу стакан. – Смотри-ка, чуть не раздавила, а он такой красивый.
Ее спокойный голос и прозаическое замечание оказали на Силоу благотворное влияние: она несколько успокоилась и смогла говорить более связно.
– Он много знает о женщинах, и куда бы мы ни приходили, он оказывается в центре внимания. Он нравится женщинам… Но мне это было не важно. Я думала… он любит меня… Но… Лора!.. – Силоу скользнула на сиденье старого кресла-качалки, стоявшего около большого камина. – Он – плохой человек. Слабый и… Я в этом убедилась. Он всегда находит себе оправдание. Виноваты всегда другие. А сам пьет и… пьет… Не на работе, конечно, а когда со мной… Это меня давно настораживало.
– Он был пьян, когда порвал тебе блузку? – не отставала Лора.
– Немного. А может, и… много. Точно не знаю… – Силоу передернуло. – И он хотел… – ее всю затрясло. – Мне трудно говорить об этом, тем более что Сэм все равно не поверит мне. И никто не поверит!
– Я верю, – тихо сказала Лора.
– Он хотел изнасиловать меня…
Казалось, страшное слово осталось висеть в воздухе посреди кухни.
– Ты должна все рассказать Сэму, – выдавила из себя, наконец, Лора после нескольких бесконечных минут напряженной тишины.
– Он все равно не поверит. Никто не поверит. Я ведь об этом только и думаю! Майкл не может оказаться насильником. Тут все вспомнят про Кэролайн. Сэм скажет – какова мать, такова и дочь. Ты ведь помнишь Кэролайн? – Силоу говорила все тише и тише, опустив голову. – Ей все было мало мужчин.
