Юлка, Юлька, Юлечка - История Гадкого Утенка, или Мой ласковый и нежный зверь
Регистрация была назначена на три часа дня, и с раннего утра меня одевали, причесывали, красили. Меня жутко раздражала эта суета, какая в сущности разница в чем идти и как выглядеть чтобы поставить одну закорючку. Если бы не присутствие мамы, счастливо утиравшей украдкой слезы, я давно бы остановила этот фарс. Наконец, я была готова, всеми одобрена и допушена к счастливому 'жениху', вручившему мне букет из ромашек. Неужели узнал? Мама, наверно, сказала о ромашках. я с детства люблю эти цветы — 'солнышко в облачке'. Оторвавшись от созерцания букета и воспоминаний, я перевела взгляд на Зверя:
— Спасибо.
Он чуть-чуть расслабился и предложил мне руку, для сопровождения в лимузин. Я приняла, но никак не могла разобраться у кого дрожат пальцы, у меня или у него. Впрочем, это не важно. Прошествовав до лимузина, умудрившись ни разу не наступить на подол и не оторвать шлейф, я была туда торжественно и аккуратно упакована. Со мной ехала только Маринка в качестве свидетельницы. Во второй машине — 'жених' и свидетель, следом весь остальной кортеж. Помпезно до тошноты. Мы выруливали с одной трассы на другую, когда раздался визг Маринки. Она орала и тыкала пальцем в окно. я повернула голову… на нас с огромной скоростью несся 'КАМАЗ'. Вот и всё… я закрыла глаза. Удар. Боль. Беспамятство… Я уже не видела как бежали к машине люди… как вынимали через окно Марину, отделавшуюся испугом и ушибами… как обезумевший Зверь ломал заклинившие двери, пытаясь достать меня… как он держал меня на руках, пытаясь найти пульс… как кричал от радости: 'Спасибо Господи, она живая!'… как гнал машину в больницу, потому что 'Скорая' застряла в дороге… как увозили меня в реанимацию… как он держал мою маму за плечи и твердил как заклинание, что всё будет хорошо… Я не видела… я умерла на операционном столе от наркоза… анафилактический шок…
Суетились и бегали врачи… увозили маму с сердечным приступом… выл в коридоре Зверь… я уходила…
Не оставляй меня или возьми с собой… Впереди меня свет…
Я НЕ ОТПУСКАЮ ТЕБЯ!!!
Натяжение нити… рывок… я вернулась…
В мозгу появилась первая связная мысль… С трудом разлепив пересохшие губы, я попросила:
— Пить…
Мою голову приподняли и поднесли ко рту трубочку от поилки. Я скосила глаза:
— Мама…
— С возвращением доченька.
Она присела рядом на постели и взяла за руку:
— Как же ты нас напугала.
Я подозрительно уставилась на маму, с целью установления, кто входит в местоимение 'мы', но, вместо этого, заметила на ней халат:
— Мам, что случилось? Почему ты в больничном халате?
— Не волнуйся, уже всё прошло, сердечко немного прихватило. Ты мне лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
Я честно попыталась понять хоть что-то в своих ощущениях:
— Болит всё… Голова больше… остальное терпимо.
— Слава Богу, врачи говорят — скоро поправишься. Водитель, что в вашу машину вьехал, пьяный был, с управлением не справился, занесло его, хорошо боком задел. Сидела бы ты с другой стороны, тоже как Марина синяками бы отделалась, а так… легкое сотрясение мозга, синяков много, царапины, порезы, из них два глубоких — один на плече, другой рядом с 'сонной' артерией. Кровотечение сильное было, если бы Паша тебя в больницу сам не повез…
Мама всхлипнула:
— Тебя когда зашивать повезли, наркоз вкололи… у тебя реакция началась… сердце остановилось. Кто ж знал о таком… Ты никогда ничем серьёзным не болела…
'Зато сейчас наверстываю… '
Я потянулась к маме:
— Не плачь…
— Ох, доченька… мы же думали всё… не хотела ты возвращаться… врачи к нам с бумагами на подпись пришли за разрешением — грудную клетку вскрыть для прямой стимуляции… правда, говорили вряд ли поможет. Павел в операционную кинулся, тебя трясет, зовет, уговаривает, потом как рявкнет 'Я НЕ ОТПУСКАЮ ТЕБЯ!!!' и у тебя пульс пробился. Ты услышала что ли?
'Нет, это у меня рефлекс, как у собачек Павлова, на его присутствие… Павлова — Павел… '
— Тут уже нас в коридор отправили, врачи сами тобой занимались… Я Паше за твою жизнь так благодарна… если б не он…
'Если б не он, меня бы там вообще не было…'
Я прикрыла глаза, стараясь не выдать своего отношения. Не хватало ещё чтобы мама что-то заподозрила… Меня погладили по голове и поцеловали:
— Спи, моё солнышко, выздоравливай, я приду завтра…
Последние слова я слышала в полусне. Второй раз я очнулась уже в темноте, тускло светил только маленький ночник у входа, но и этого хватило увидеть Зверя, дремлющего рядом в кресле. В глаза сразу бросилалась его усталость — осунувшееся лицо, темные круги вокруг глаз, щетина… Я рассматривала мужчину, ставшего причиной всех моих бед, и никак не могла определить какие чувства я к нему испытываю. В голове царила полная мешанина. Что же ты хочешь от меня? Зачем тебе всё это нужно? Я не заметила, как произнесла последнюю фразу вслух. Зверь проснулся и подался ко мне:
— Как ты себя чувствуешь?
Я упрямо повторила:
— Зачем тебе это нужно?
Он сгорбился, сжал руки 'в замок', облокотив на колени, поймал мой взгляд:
— Я люблю тебя… Люблю безумно, страстно и безнадежно. Ты моя жизнь, мой воздух, моя вселенная, моё счастье и моё проклятие. Я никогда не думал, что любовь может быть такой всепоглощающей. В этом мире нет ничего, чтобы я не сделал для тебя и ради тебя… если бы ты только позволила… но тебе ничего не нужно от меня…
Зверь горько усмехнулся:
— Кто-то там, наверху, знает как наказать… Мне подарили личный, персональный ад, не прекращающийся ни на секунду, сжигающий меня изнутри. Я осужден боготворить женщину, ненавидящую меня и осознавать, что виноват в этом только я сам. Каждодневная, мучительная пытка быть рядом с тобой и не сметь прикоснуться, видеть в твоих глазах ненависть, чувствовать твоё отвращение и не иметь сил от этого отказаться, потому что без тебя ещё хуже…
Голос прервался… молчание и:
— За всё время ты ни разу не произнесла моего имени, но как-то же ты называешь меня. Как? Скажи мне…
Я тихо прошептала:
— Зверь.
Его лицо исказилось судорогой боли, он запустил пальцы в волосы, склонив голову и простонал:
— Зверь…
И вдруг, неуловимым, быстрым движением оказался на коленях, рядом с кроватью:
— Прошу тебя, дай мне хоть один шанс, одну попытку вымолить твоё прощение… Позволь мне быть рядом с тобой, не прогоняй… Прошу тебя…
Я смотрела на него, стоявшего на коленях, и мучилась сомнением. Неужели я такая жестокая, что не могу дать ему шанс. Да что со мной? Как пережив столько сама, я так спокойно обрекаю другого на боль, пусть даже это Зверь. Его поступок чудовищен, но стоит ли жить одними воспоминаниями о прошлом? Стоит ли разрушать свою жизнь, купаясь в ненависти, невоспринимая ничего больше? Невозможно жить, не прощая. Что есть прощение? Умение ли это изгонять из своей души ненависть и гнев? Или это избавление от желания причинить боль себе и другим? Или способность начать всё с 'чистого листа'? Я вовсем расклеилась и заплакала.
