Барбара Бреттон - А может, в этот раз?
– Мы не взламывали дверь, – вмешалась девушка. – Замок не поврежден. Я умею вскрывать замки без видимых следов взлома.
– Какая молоденькая и какая забавная, – сухо заметила Крис. – Джо, тебе повезло.
– Нет таких законов, чтобы человека сажали в тюрьму за то, что он вскрыл дверь собственного дома, – резонно заметил Джо.
– Я думал, это твой дом, – протянул Слейд, с недоумением глядя на Кристину.
– Это мой дом, – ответила Кристина. Ситуация начинала раздражать ее все сильнее, еще немного, и она могла потерять терпение.
– Хочешь начать все сначала? – с видимым раздражением спросил Джо.
– Черт, ладно, это наш дом!
Слейд картинно развернулся, оглядев Джо с головы до пят: британец, несомненно, обладал артистическим талантом.
– Ты купила этот дом с ним на пару?
– В свое время эта идея не казалась мне такой уж глупой. Мы были женаты.
– Ты был женат на ней? – растягивая слова, спросил, обращаясь на сей раз к Джо, Слейд.
– Понимаю, что тебя смущает, – сквозь зубы процедила Кристина. – Я ведь уже совершеннолетняя.
– Оставь девочку в покое, Крис, – с некоторой угрозой заметил Джо. – Это не то, что ты думаешь.
– Откуда тебе знать, что я думаю?
Действительно, как он мог знать, что творилось у нее на душе, когда сама Кристина не могла разобраться в своих мыслях и чувствах!
– Так о чем мы говорим? – вмешался Слейд. – О двоемужестве?
– Жаль разочаровывать тебя, корешок, – ответил Джо, – но мы в разводе. – И, резко развернувшись к Кристине, спросил: – Где ты его откопала?
– Слейд фотографировал меня для статьи в «Вэнити фэр».
– И что?
– И ничего.
– Ты ранишь меня, Крис. Я-то думал, что значу для тебя больше, чем какой-нибудь строб[6] или розовый фильтр.
– Джозеф, – произнесло юное создание, сделав шаг к кровати. – Мне надо принять ванну.
Холодок, как предзнаменование чего-то жуткого, пробежал у Кристины по спине.
– Джо, ты и… твоя жена… Вы ведь не собираетесь здесь останавливаться?
Джо, кажется, испытывал радости не больше, чем Крис. По крайней мере выражение лица у него было весьма хмурым.
– В том-то и весь вопрос, Крис.
– При сложившихся обстоятельствах эта мысль не кажется мне слишком хорошей.
– Ты и Слейд…
– Слейд.
– Все равно. Вы могли бы найти себе другое пристанище… – Джо сделал паузу и добавил: – Я оплачу расходы. Кристина рассмеялась:
– Мне не нужны твои деньги, Джо. Я и так хорошо зарабатываю.
След ухмылки, которую она так хорошо знала, появился в левом уголке его губ.
– А, та обложка «Тайм»! Если хочешь знать, ты на ней просто душка. Неплохо устроилась в жизни.
– Так ты видел?
Почти все мои мечты осуществились, Джо. Так почему же я не чувствую себя ни на грош, счастливее?
– Я видел и «Тайм», и здоровенный рекламный плакат на заднем стекле автобуса. Представляю, как тебе достается! Ребята из Пи-эр[7] здорово тебя нагружают.
Джо был явно под впечатлением ее успеха, и почему-то этот сам по себе не очень значительный факт порадовал Крис больше, чем что бы то ни было за последние месяцы.
– За меня все делают мои сотрудники. Все, что требуется от меня, это улыбаться в камеру.
Оба знали, что она говорит неправду. Кристине приходилось трудиться до седьмого пота. Ничто не давалось ей просто. И Джо, как никому другому, было известно это. Еще в колледже при подготовке к экзаменам ей приходилось тратить вдвое больше времени, чем ему. И после того как они оба получили образование, все продолжалось по-старому. Он писал статьи, способные изменить мировоззрение их читателей, в то время как Кристина довольствовалась лишь колонкой светской хроники в газете.
Девушка, представившаяся супругой Джо, покачнулась. Он поймал ее, не дав упасть, и обнял, придерживая. Как просто, как естественно. Она была такой худенькой и маленькой, что он вполне мог бы взять ее, как ребенка, на руки и отнести спать.
Как ты мог, Джо? Почему мне все время думалось, что ты навсегда останешься моим?
Какая глупая мысль. Кристина не желала далее углубляться в пучину подсознания. Что он делал и с кем жил, ее не касалось.
– Она хочет спать, – без обиняков заявил Джо. – Где я могу ее уложить?
Кристине удалось справиться с собой на удивление быстро.
– В спальне в другом крыле, в той, – Кристина с трудом перевела дыхание, – где двуспальная кровать.
Джо пристально посмотрел на нее. Бог знает какого неимоверного усилия воли ей стоило выдержать его взгляд.
– Утром со всем разберемся, – сказал Джо, глядя на бывшую жену поверх склоненной к его плечу головы дремлющей на ногах жены нынешней.
– Разумеется, – кивнула Кристина.
Как хотела она заставить всех исчезнуть одним щелчком ловких пальцев, как фокусник в цирке. Пусть не будет тут ни Джо, ни его новой жены, ни Слейда с его всепонимающим выражением лица, ни воспоминаний, которыми полнился дом и которые мешали ей жить настоящим. Пропади пропадом это чувство отчаянного одиночества и полного бессилия противостоять эмоциям, готовым взорвать ее сердце!
– Так, значит, это и есть твои бывший, – многозначительно заметил Слейд, когда за Джо и его новой женой закрылась дверь спальни.
– Мне не хочется об этом говорить, Слейд.
– Мрачен, но фотогеничен. Могло бы быть и хуже, Крис.
– Не надо. Я не в настроении.
– Что тебя так удручает, любовь моя? То, что он женат, а ты не замужем?
Слейд не ожидал ответа на свой вопрос.
Он никогда не считал себя особенно проницательным в том, что касалось чувств, но при всей его толстокожести и десяти секунд хватило, чтобы понять: история этого развода не так банальна, как большинство других. Эти двое не были чужими друг другу. Их взаимное влечение оставалось на удивление сильным, опасно сильным. Токи, пробегавшие между ними, были, можно сказать, видны невооруженным глазом.
Слейд пожалел, что допил шампанское. Пара глотков искрящегося напитка – и Кристина поведала бы ему свои самые сокровенные секреты.
Слейд смахнул бутылку на пол, и она, вращаясь, покатилась под журнальный столик. В доме было тихо. В дальнем крыле кто-то включил кран в ванной. Слейду не хватало звуков большого города, тех, без которых ночная тишина становилась гнетущей: шума проносящихся мимо автомобилей, изредка воя сирены, невнятного гула, созданного смешением всех мыслимых языков мира. В этой бурной жизни, где так легко затеряться, Слейд чувствовал себя комфортно и спокойно. Ему нравилась анонимность: дар или проклятие больших городов; оставаясь анонимным, можно сколько угодно раз открывать себя заново, становиться другим, одновременно оставаясь собой, до тех пор пока не найдешь себе верный образ.
