Наталия Орешкина - Зойка
— Вот дерьмо!!!
— Ты чего?
— Адрес-то она мне не давала, мы всегда созванивались и договаривались, где встретимся. А телефон я удалил с мобильного сразу, как она ушла.
— Ну, может, ты помнишь его.
— Ты че, я ж не компьютер, чтоб такую массу номеров помнить.
— А про эту Ленкину подругу ты чего-нибудь знаешь?
— Ты о чем? Ленка только о себе любимой говорила. Да и подружка у нее какая-то невзрачная, чего она тебе далась?
— Ты когда зрение проверял?
— Зачем? Я хорошо вижу.
— Если бы видел, то заметил бы, что Ленка своей подруге и в подметки не годится. Может, ее кто из гостей знает?
— Это навряд ли. Я сам-то половины не знал, так и не понял: то ли Ленка кого пригласила, то ли я сдуру звал всех подряд. Но если Ленку никто не знал, а это так, ведь я ее на вечеринке как свою подругу представить хотел — хорошо хоть сдержался, — то и твою незнакомку никто не знает. А чего она тебе понадобилась? Она вроде не в твоем вкусе? Или решил предложить ей совместным пением подрабатывать. Голос у нее и правда классный, цепляет. Но внешность, прямо скажем, на любителя.
— Все у нее с внешностью в порядке, и да, она мне очень нужна, и как можно скорее. А если она тебе не понравилась, то я рад, что ты нарвался на Ленку и наконец обрел свой идеал, — заржал Леха.
— Смейся, смейся. Ладно, уговорил, схожу к окулисту. Но ты-то что собираешься делать. Найти в городе девушку с косой — это как иголку в стоге сена искать. Ты больше ничего о ней не знаешь?
— Ее подруга Космодемьянской назвала. Думаешь это ее фамилия?
— Ну, если она, как та, партизанка, то ты ее и с собаками не сыщешь.
— Что мне делать?! — Леха согнулся и вцепился руками в волосы. — Где ее искать?!
— Эй, да ты всерьез запал?
— По самые не могу. Аж трясет всего от страха, что больше ее не увижу.
— Ни фига ж себе, а я думал ты не пробиваемый. Столько баб за тобой бегали, а ты хоть бы хны.
— Ладно, хватит об этом. Домой поеду, приду в себя, может, чего и соображу. Слушай, дай пакет.
— Че, остатки жратвы взять хочешь.
— Нет. Воспоминание одно.
Леха выпил и пошел в комнатку, подарившую ему самое большое удовольствие и самое большое разочарование. Одевшись, он, свернув простыню, убрал ее в пакет, не желая оставлять свидетельство произошедшего для любопытных глаз и болтливых языков.
Такси ехало медленно, и всю дорогу Леха думал о том, что лишил девственности девушку, даже имени которой он не знал. Не было ни нежных слов, ни цветов, не было даже нормальной кровати. Несмотря на некоторую долю цинизма, были у Лехи определенные принципы. Одним из них был тот, что если ему все-таки встретится девственница, то он сделает все, чтобы это знаменательное событие оставило у нее ощущение сказки. Цветы, романтический ужин, свечи, лепестки роз на кровати, да мало ли что могло придумать богатое Лехино воображение. И на тебе! Все произошло в пыльной клетушке, заваленной колченогими стульями и ящиками с вином, на узкой койке с простынями не первой свежести.
«Господи, что она теперь подумает?! Чудо, что она меня не придушила. Я обязан ее найти».
Леха взглянул на руку, на пальце все еще был намотан волосок.
«Где мне искать твою хозяйку? Может, ты и простыня — это все, что осталось мне он нее».
Он, мысленно вздохнув, размотал волосок и засунул его в бумажник.
Такого сумасшедшего года у Лехи никогда не было. Сначала он объехал всех, кто побывал на вечеринке, потом таскался по тусовкам, надеясь снова ее увидеть. Потом до него дошло, что искать ее в подобных местах — дохлый номер. Потом он носился по выставкам, музеям и библиотекам, по паркам, наконец, головой понимая, что это глупо, но сердцем стремясь использовать каждый шанс. Потом злился и уверял себя, что это был просто обычный заскок. Потом, надумав вернуться к прежней жизни, подцепил на вечеринке какую-то девицу и переспал с ней, решив после этого, что лучше займется «ручным трудом», чем будет спать с кем-то, чтобы забыть свою незнакомку. Потом клялся, что если найдет ее, то незамедлительно потащит в ЗАГС, заделает ей ребенка и будет вести жизнь примерного семьянина. Чтобы так стал думать «неуловимый» Леха? Друзья неустанно подкалывали его, но ему было плевать, если это нужно было выдержать, чтобы найти ЕЕ, он готов был терпеть.
Паршивее дня, чем сегодня у него еще не было. Сначала на него наорал босс, обзывая «паршивым недоноском и бездарем» и грозя выгнать с работы за оскорбление клиентки. Леха понимал, что сам виноват, но эта баба просто достала его. Видите ли, ей в комплекте с оформлением машины, захотелось получить и нечто большее. Она недвусмысленно дала понять, что не прочь с ним переспать. И тут Леха выдал. Он сказал, что оладьи предпочитает на сковородке, а не вместо губ, и если ему захочется потрогать силикон, он себе резиновую бабу купит. Клиентку чуть кондрашка не хватила, она стояла и хлопала ртом, как выброшенная на берег рыба. Спасибо ребятам — утащили его в подсобку и послали босса дерьмо разгребать, благо тот мог и глухого уболтать.
Потом у него просто не завелась машина, и даже их лучший мастер Петрович в недоумении чесал затылок, и поэтому Лехе пришлось идти домой пешком. Хуже, чем тащиться сквозь толпу возвращающихся с работы людей — тащиться сквозь них в промозглый осенний день. Кроссовки изгваздались в грязи и промокли, а на душе было не лучше, чем на небе, — сплошная хмарь.
Навстречу ему, как трактор, перла тучная дама с такими сумками, будто она на случай войны продукты запасала. Что бы не быть сбитым Леха, стал обходить ее, и тут какая-то девушка, стоявшая, уткнувшись носом в витрину, резко развернулась и размазала беляш по его куртке.
Она подняла на него глаза — и мир вокруг Лехи перестал существовать.
Глава 7
Зойка, не поверила своим глазам — на нее смотрел Леха. Сначала ошеломленно, но через мгновение его глаза засияли, как будто кто-то в его голове включил лампочку.
— Космодемьянская, ты? — выдохнул он и следующее же мгновение скорчился и сжимая руками причинное место: Зойкино колено попало прямо в яблочко.
— Ты чего? Нам же еще детей заводить, — Еле-еле просипел Леха.
— Ты меня год не видел и первое, что сделал, — обозвал! Нет, такого козла, как ты, еще поискать. — Она развернулась и попыталась уйти. Но Леха, превозмогая боль, вцепился ей в рукав.
— Погоди, дай мне минуту прийти в себя, и я все объясню, — уже отчетливее сказал он.
Зойка стояла, глядя, как Леха пытается отдышаться и выпрямиться, но, видно, она не подрассчитала силу и врезала неслабо. Она с замиранием сердца ждала, что будет дальше, за год воспоминания о Лехином лице затуманились, и она сейчас, как губка, впитывала его черты, заново воссоздавая его образ и сверяя с тем, что хранился в ее памяти. Она впервые заметила, что у него четко очерченные, как будто нарисованные, брови, длинные густые ресницы и родинка на левой щеке. А вот плечи такие же широкие, как она помнила, и губы, изогнутые в ухмылке. И тут Зойка вспомнила, что он только что сказал.
