Эми Фетцер - Любовь не знает преград
Под простыней она напоминала изящно вытянувшуюся кошку. «Немного высока для женщины», – подумал Блэкуэлл, хотя еще не видел ее в полный рост. Руки, плечи, икры ног были удивительно выразительны, просто скульптурны, с хорошо развитыми мышцами. В то же время она была довольно легкой, не больше девяти стоунов «Стоун – английская мера веса, приблизительно 6,35 кг.». Так он размышлял, не забывая менять мокрые компрессы и находя в этом странное удовольствие. «Если бы эта девушка смогла заговорить, – думал капитан, страстно желая услышать ее голос, увидеть осознанное выражение на ее лице, – она ни за что не позволила бы мне такой вольности». Но вот уже несколько дней она никак не могла прийти в себя.
– Как же звать тебя, прелестная маленькая русалка? – чуть ли не вслух произнес капитан.
Ее начал колотить сильный озноб. Дэн слегка прикоснулся к ее лбу ладонью и почувствовал, что она вся горит.
Закрыв за собой дверь каюты, Дункан в веселом настроении двинулся в сторону камбуза. Интуиция его никогда не подводила. Вот уже в течение недели капитан по меньшей мере трижды в день заходил и подолгу оставался в своей каюте, заявляя, что желает принимать пищу в одиночестве. Причем еда, как правило, так и оставалась нетронутой, и Дункан каждый раз обнаруживал, что капитан с каменным выражением лица тщательно втирал в кожу женщины кремы, приготовленные Хига-сан. Есть он хочет, как же! То, что вам хочется, сэр, называется совсем иначе!
По– прежнему улыбаясь, Дункан заглянул в дверь камбуза и окликнул кока. Хига-сан слегка кивнул головой, показывая, что внимательно слушает, не прекращая нарезать морковь. Под его массивным ножом морковка быстро превращалась в ломтики не толще волоса. Дункан подождал, пока маленький повар жестом не показал ему, что можно войти. Никто не имел права проникать в помещение камбуза без разрешения Хига-сан. Один из членов экипажа, нарушив это правило, тут же поплатился указательным пальцем -кок его просто-напросто отсек.
– Капитан проголодался. – Хига-сан вопросительно посмотрел на него. – А у нее лихорадка.
Коротышка наконец прекратил свое занятие и отложил нож. Под удивленным взглядом Дункана поднос в мгновение ока оказался наполненным едой. Все движения кока были скупы и едва заметны. В довершение сервировки на поднос была водружена большая чашка без ручки. Слегка поведя рукой в сторону этой изящной чашки, наполненной настоем из трав, кок молча взял ножи и вернулся к прерванному делу. Дункану оставалось только взять поднос. Осторожно держа его перед собой, он пошел обратно в каюту.
Толкнув плечом дверь, Дункан увидел, что капитан с женщиной на руках опять направляется в ванную комнату.
– Оставь пока это. Холодной воды, Дункан, живо!
Старый слуга решил не напоминать капитану, что он скоро израсходует на женщину весь свой личный запас воды, и поспешил исполнить приказание.
***
В течение трех дней Дэн неотрывно занимался этой леди, купал ее в ванне, пытался поить бульоном и ароматизированным чаем.
– Вам нужно поесть, сэр, – напомнил Дункан, в очередной раз заметив, что пища стоит нетронутой и уже все остыло.
– Унеси прочь, – махнул рукой капитан, все внимание которого было сосредоточено на женщине.
– Кроме того, вам необходим отдых, сэр, – вздохнул Дункан. – Не могу ли я подменить вас, пока…
– Нет! Никому не позволю прикасаться к ней! – взревел капитан, вскакивая и сверля взглядом слугу. – Ясно?
– Да-да, разумеется, кэптен!
Увидев обиженное лицо пожилого человека, капитан быстро пришел в себя.
– Прошу простить меня, друг мой, – проговорил он, понурив плечи. – Я погорячился. – Положив руку на плечо Дункана, он смущенно улыбнулся, словно сам не понимал причины взрыва. – Но я справлюсь.
С этими словами Дэн расслабленно опустился в кресло.
– Всегда к вашим услугам, сэр, – миролюбиво откликнулся слуга.
Капитан устало прикрыл глаза. Он понимал, что на палубе уже вовсю ведутся разговоры, и старина Дункан пытался малость вразумить его. Каким-то образом этой леди уже удалось затронуть его душу, а подобное с Дэном Блэкуэллом случалось исключительно редко. Только к Дезире он испытывал подобную нежность.
Дункан тяжело вздохнул: Бог свидетель, что Блэкуэлл уже практически не покидал каюты, переложив на плечи первого помощника заботы по прокладке курса и управлению судном. Слуга еще не закончил наводить порядок в уютной каюте и как раз менял воду в ванне, когда капитан Блэкуэлл очнулся, резко вскочил и почти с детским испугом оглянулся по сторонам. Увидев спящую под покрывалом женщину, сразу успокоился. Послушав ее дыхание и прикоснувшись ко лбу, он громко, страдальчески вздохнул и продолжил свою бессменную стражу.
Дункан, уже с подносом, на котором так и осталась нетронутой еда, замер в дверях, услышав умоляющий шепот.
– Не умирай! Слышишь, малютка, не умирай! Ты должна жить!…
Жестокая лихорадка отпустила ее только к вечеру вторника. Измученная женщина наконец уснула спокойным сном. Дункан знал, что лишь двоим на борту «Морской ведьмы» небезразлична ее судьба. Большая часть экипажа проклинала «колдунью» и страшно жалела, что шторм не забрал ее с собой в преисподнюю. «Впрочем, не двоим, а троим», – поправил себя Дункан. Кок Хига-сан, хотя и не произнес ни слова, явственно демонстрировал свое к ней особое отношение; такую заботу он не проявлял ни к кому, за исключением капитана.
***
Тэсс очнулась, с радостью чувствуя каждой клеточкой: она жива! Она в безопасности! Глубоко вздохнув от переполнившего ее счастья, сладко потянулась, как кошка, разминая затекшие от долгого болезненного забытья суставы.
«Какой замечательный матрас. Прямо из гусиного пуха, – сонно подумала Тэсс. – И кожа совсем не похожа на сморщенное яблоко», – продолжала удивляться она в полудреме, ощупывая свои руки и плечи. Прошло некоторое время, прежде чем она решилась открыть глаза, которые не сразу привыкли к окружающему полумраку. Оглядевшись по сторонам, Тэсс проснулась окончательно.
Она ожидала увидеть больничную палату.
«Господи, где я? Какой интим!» Над кроватью – тончайший полупрозрачный полог, края которого подоткнуты под матрас; под спиной – шелковые подушки. «Очень сексуально», – подумала она, садясь в постели. Попытка оказалась не по силам. Мгновенно почувствовав слабость, она со вздохом упала на подушки.
Сквозь полупрозрачную завесу Тэсс продолжила изучать помещение. Слева у стола, заваленного бумагами – обтянутое кожей кресло. Дальше – окно почти во всю ширину комнаты, завешенное плотным бургундским бархатом. Под окном – обтянутая тканью кушетка. Даже при слабом свете, просачивающемся из окна, Тэсс увидела, что ткань очень дорогая. У противоположной стены – полированный туалетный столик в стиле чиппендейл, рядом – старомодный гардероб. Резная дверь с бронзовыми накладками закрыта. В нескольких футах от нее – маленькая пузатая печка. Она насчитала восемь стульев вокруг длинного полированного стола рядом с кроватью. Еще в комнате стояло высокое, тоже полированного дерева, бюро с искусно гравированными стеклянными дверцами наверху. Тэсс в задумчивости нахмурилась. Ей приходилось встречаться с антиквариатом, но не в таком великолепном состоянии. И почему все предметы прикреплены к стенам и полу? Помимо незнакомого запаха туалетной воды, исходящего от подушек, и чудных башмаков, стоящих рядом с сундуком, в этой комнате была еще одна странность: она двигалась. Точнее, качалась.
