Алиса Берг - Поединок Марса и Венеры
– Не думаю, что сумею помочь, вы же не верите в наши возможности.
– В конце концов, я ни разу не консультировался ни у одного вашего коллеги. Может, вы, в самом деле, обладаете какой-то чудесной силой?
– Чудесной силой мы не обладаем. По крайней мере, о себе могу сказать точно.
– Тогда как же вы действуете, госпожа Фрейд?
Лера засмеялась.
– Вот мы и вспомнили метра. Но, между прочим, я не большая поклонница Фрейда. Главное, что мне нравится в нем, это то, что именно он изобрел психоанализ. Но его методы и теории мне представляются во многом архаичными.
– Тогда объясните, что проповедуете вы?
– А если я вам скажу: ничего?
– Пожалуй, такой ответ вызовет во мне удивление. Мне всегда казалось, что психоанализ – это большая и сложная наука.
– Так оно и есть. Вот только способна ли она помочь людям.
– Вы меня запутали?
– Боюсь, мне будет сложно вам сейчас объяснить мою позицию.
– Как же быть?
– А давайте будем считать, что вы – мой пациент. Пусть это будет такой игрой.
Мстислав с некоторой настороженностью посмотрел на свою собеседницу.
– А я не слишком рискую?
Теперь задумалась Лера, но не совсем над вопросом Мстислава. А не чересчур ли рискует она сама, беря на себя некоторые не совсем понятные обязательства. Не лучше ли оставаться каждому на своих первоначальных позициях? И с них вести прицельный огонь по противнику.
– Решайте уж сами. Пригласив меня в ресторан, вы уже рисковали.
– Чем?
– Свободой.
– Не думаю, что так все серьезно.
«А вот это, дорогой мальчик, уже оскорбление. И за него ты заплатишь, – мысленно пообещала Лера. – Не во всем ты бываешь безупречным».
– Мы не всегда верно оцениваем ситуацию.
– Да, случается, – согласился Мстислав. Внезапно он поймал себя на том, что думает об этом Полозове-Яблонском. И почему он вдруг о нем вспомнил в такой неподходящий момент?
– Вы не боитесь, Мстислав, что это может быть как раз тем случаем?
– Если бы я боялся таких ошибок, то до сих пор был бы рядовым клерком. Я привык рисковать. Поверьте, Лера, у меня нет длинной мохнатой руки, мои родители очень достойные, интеллигентные люди, но без всяких связей. Всем, чего я добился, я обязан только самому себе.
– И это составляет предмет вашей гордости?
– А почему, собственно, и нет? Если есть чем гордиться, то почему и не гордиться? Это рождает самоуважение к себе. А для меня – это важная вещь.
– Я начинаю вас лучше понимать, Мстислав.
– Это радует, – улыбнулся он.
– Хотите, набросаю ваш портрет? А вы будете периодически подтверждать, верен ли мой набросок?
– Не возражаю.
– С раннего детства вы подсознательно ощущали свое преимущество над своими сверстниками. Разумеется, вы этого не осознавали, но этот императив руководил уже тогда вашим поведением. Он-то и стал формировать вашу личность. И уже позднее, став старше, вы всегда ориентировались на то, чтобы быть первым. – Лера вопросительно взглянула на Мстислава.
– Пока все правильно, – подтвердил он.
– Вы пошли в школу. И с первого дня пребывания в ней ставили перед собой задачу: быть первым.
– Можно внести поправку в ваш блистательный психоанализ?
– Буду только рада.
– Я действительно, как вы сказали, с первого дня пребывания в школе был первым и лучшим. За все годы учебы я получил всего несколько четверок. Но не могу сказать, что так уж стремился к этому, все происходило как-то само собой, может, даже частично помимо меня. Просто так получалось.
– Принимаю ваше уточнение. Но вы привыкли быть первым. И уже не представляли, как это можно быть вторым. А уж про то, чтобы быть третьим, я и не говорю. – Лера посмотрела на Мстислава, тот, соглашаясь, кивнул головой. – Хотя ваше преимущество над другими, в самом деле, рождалось спонтанно, но в какой-то момент для вас эта линия поведения превратилась в определяющую. И если бы она дала сбой, то это бы нанесло вам серьезную психологическую травму. После школы, которую вы, само собой, закончили с золотой медалью, вы поступили в университет. А там сколько было у вас четверок?
– Две или три, точно не помню.
– Где-то на середине учебы вы твердо решили, что вас ждет великая карьера. Иначе это будете не вы, иначе ваша жизнь лишится смысла. Вы смотрели на своих сокурсников критическим взором и видели, как сильно вы их превосходите. Могу ли я получить подтверждение правильности своих умозаключений.
– В целом, да, – подтвердил Мстислав.
– А не в целом?
– Не будем зацикливаться на мелких деталях. Лучше продолжим.
– Не возражаю. Тем более, что сейчас я подхожу к весьма пикантной теме…
– Уж не о моих ли отношениях с прекрасным полом?
– О них. Не возражаете?
– Буду слушать с неослабевающим интересом.
– Постараюсь оправдать ваше доверие. Вы очень рано столкнулись с повышенным интересом к себе даже не девушек, а девочек. Они вас осаждали едва ли не толпами. Я прикинула, когда вы могли потерять невинность. По моим расчетам не позже шестнадцати лет.
– А вот и ошибаетесь, это случилось в семнадцать.
– Странно, что вы так медлили.
– Не поверите, но я был стеснительным, потому и не решительным. Хотя, вы правы, возможности были в шестнадцать и даже в пятнадцать.
Лера оценивающе посмотрела на Мстислава.
– Пожалуй, ваша стеснительность для меня немного неожиданна.
– Но я преодолел это чувство, – заверил Мстислав.
– В любом случае, к какому-то моменту вы привыкли к успеху у женщин. И у вас стало складываться психология покорителя женских сердец. Но при этом пару раз вы едва не обожглись, ваши дамы хотели затащить вас не только в постель, но и в такое полезное с их точки зрения учреждение, как ЗАГС. Я права?
– Вы словно где-то прочитали мою биографию. Признайтесь, вы готовились к нашему свиданию?
– Готовилась, но не в том смысле, как вам кажется. По крайней мере, о вас ничего не пыталась разузнать.
– И что же случилось со мной дальше?
– Вы стали очень – я не скажу цинично – но очень жестко подходить к отношениям с женщинами. Любые покушения на вашу свободу вами решительно пресекались. И немало бедных женщин разбили свои прекрасные головы об эту стену. Было бы неверно утверждать, что вы никого не любили, но ваша любовь всегда имела четко очерченные пределы. И если вы чувствовали, что чрезмерно сближаетесь с кем-то, то безжалостно расставались, предпочитая наносить себе сердечные раны, чем продолжать опасную связь. В общем, ваша философия в этом вопросе не столь уж сложна, но действенна. Вы неукоснительно следуете собственным правилам. И очень внимательно следите за тем, чтобы их не нарушать. Это не просто при вашей любви к женщинам, и при том успехе, которым вы у них пользуетесь. Но слишком уж большой приз на кону – ваша свобода. И ради него стоит постараться. И вы стараетесь. – Лера замолчала, взяла бокал вина и выпила.
