Лариса Кондрашова - Любовный напиток в граненом стакане
Оба брака оказались удачными. Теперь дедушке уже семьдесят восемь, но он все еще достаточно бодр и занимается любимым делом. Имеет свою клиентуру и свой небольшой «зал», переоборудованный из летней кухни.
Вообще-то Даша редко его навещает — он живет за двести километров от ее города, а Виктор не соглашается возить жену к деду:
— Двести километров! Полдня коту под хвост!
А на автобусе одна дорога занимает четыре часа. И ведь надо еще с дедом пообщаться. И с новой бабушкой, которую называют «новой» все десять лет, что она живет с дедом.
Но иногда, особенно когда Даше необходимо принять какое-то важное решение, она едет к деду несмотря ни на что. Оставляет Ладу у мамы — дочка не возражает, ей у дедушки с бабушкой сплошное раздолье и почти ничего не запрещают...
Не встретиться с дедом накануне одного из важных этапов ее жизни Даша не могла.
Так вот, дедушка у нее очень умный. В свое время он окончил политехнический институт, но настоящим инженером так и не стал. То есть поработал два или три года по институтской специальности, а потом пошел на курсы парикмахеров.
— Антоша, — говорила ему еще первая бабушка. — Ну, хорошо, я в парикмахеры пошла. Это же вынужденно. Ты знаешь, как я училась делу: прямо у кресел, для начала выметая из-под них волосы клиентов. А ты? Тебе бы куда в начальники идти. А парикмахер, всякий знает, человек не слишком образованный.
— Не место красит человека, а человек место, — говорил дед.
А Даше признавался:
— Из моего класса все в инженеры шли. Тогда — шестьдесят лет назад — это звучало красиво. Что ты, инженер! А я сразу понял — не мое. Ни одного чертежа сам не начертил, все у друзей светил...
— Как это — светил? — удивлялась Даша.
— Тогда это был такой копировальный прием. На обычное оконное стекло укладывался чертеж, на него — чистый лист, а снизу чертеж подсвечивался электрической лампой, и линии готового чертежа копировали на чистый лист. А сколько я за годы учебы «медведей» изготовил! Просто видимо-невидимо. О, по части шпаргалок я был виртуоз. «Медведем» назывался тетрадный лист с полностью написанным ответом. Главным на экзамене было умение незаметно достать этот лист и положить перед собой, словно ты написал его только сейчас...
Дед смеялся.
— Институт я с горем пополам окончил, а вот работа инженера меня так и не увлекла. Мне гораздо больше понравилось людей красивыми делать, чем с чертежами да всякими деталями машин возиться. Попробовал конструктором работать — скучно. А посмотрел, как твоя бабушка за креслом стрижки сооружает, и самому захотелось так же...
Бабушка у Даши тоже человек неординарный, потому что была оперной певицей и оставила свою профессию, правда, не по личному желанию — у нее что-то случилось с горлом.
Она сразу стала получать больше деда, потому что заимела свою клиентуру, щедро платившую бабушке сверх прейскуранта.
— Певиц-то кругом — пруд пруди, — подкалывал ее дед — а мастера-парикмахеры все на счету.
— Ну, конечно, — сердилась бабушка, — ты за кресло встанешь, и у тебя тут же получится.
— Может, и не тут же, — хмыкал он, — но мастером буду не худшим.
И доказал бабушке: стал лучшим из парикмахеров.
Бабушка начала брать частные уроки у модного мастера-модельера, благодаря чему выиграла всесоюзный конкурс парикмахеров.
А дед отличился аж на международном конкурсе, и о нем писал крупный иллюстрированный журнал.
Так всю жизнь они что-то друг другу доказывали и вот в конце концов разошлись. Может, их отношения доконали эти постоянные соревнования, от которых оба устали? Или в огне соревнования сгорело хрупкое нежное чувство, не выносящее шума и публичности?
Вообще-то дед Даши умен вовсе не из-за инженерного диплома, просто он никогда не останавливался в своем развитии и всегда занимался самообразованием. Например, английский язык он стал учить, когда ему было за шестьдесят, — на этой ниве он и познакомился со своей нынешней женой. Она как раз преподавала ему английский язык.
Потом новая бабушка ушла на пенсию и почти одновременно получила в наследство дом в станице, на берегу реки, куда со временем и перебрался дед.
Даша любила деда еще и за то, что он никогда не боялся перемен или того, что какая-то задумка будет ему не по плечу.
— Ничего, Дашутка, прорвемся! — восклицал он и подмигивал внучке, которая смотрела на него восторженными глазами.
Как бы она и сама хотела быть такой же бесшабашной и уверенной в себе!..
Но вот же решилась она сделать в этом направлении свой первый шаг! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Она шла от автостанции к дому деда и новой бабушки и отмечала мимоходом, что улицу заасфальтировали и теперь по ней можно идти совершенно спокойно, не боясь за сохранность своих модных сапог. Новая бабушка! Новая жена отца — мачеха. А новая бабушка? Как ее называть?
Называла ее Даша вначале Прасковья Андреевна, а та улыбалась:
— Что ты, Дашенька, так официально? Ты ж мне как родная.
Плохо, что у них никак не телефонизируют улицу. Сегодня Даша везет деду мобильный телефон. А то случись что, и не сразу узнаешь. Да и предупреждать о своем визите всякий раз не помешает. Чтобы не сваливаться как снег на голову.
— Дашенька! — встретила ее в дверях Прасковья Андреевна. — Приехала дедушку проведать? Погоди-погоди, я как раз за водой вышла. Сейчас наберу, и тогда ты войдешь.
— Бабуля, — попеняла она Прасковье Андреевне, — вы же учительница, можно сказать, передовой отряд интеллигенции, а в приметы верите?
— В приметы верят даже министры и короли, я сама недавно читала, — снисходительно проговорила та. — Теперь проходи, я с полным ведром. Иди, встряхни своего деда, а то он что-то захандрил.
— Что-нибудь случилось? — спросила Даша.
— Сегодня с утра поднялся и бурчит: я уже старик, одной ногой в могиле, а тут ходят, заставляют пахать, как молодого.
— А в чем пахота?
— Решил возле бани вырыть бассейн. Я говорю: позови пару крепких парней, заплати им, они за три часа котлован тебе выроют. Нет, говорит, я сам, еще чего, деньги тратить! Но потом понял, что я была права, а отступать назад мы не приучены, вот и злится сам на себя! Так что знай, о чем он сейчас ходит размышляет!
Деда она нашла в задумчивости, подобного роденовскому «Мыслителю», только опершемуся на лопату. Надо сказать, Даша восхитилась: в таком возрасте вырыть здоровую ямищу безо всякой помощи!
— Здравствуй, дедуля, — сказала она, — давай лучше я тебе эту яму выкопаю. Устал, наверное?
— С чего ты взяла? — промолвил дед, целуя внучку и прижимаясь на секунду к ее щеке своей чисто выбритой. И запах хорошего одеколона она почувствовала. — Я просто задумался, как отсюда воду удалять. Надо будет литературу почитать.
