Мария Барская - Радость – в награду
– Тут ты права, – согласился муж. – Все хорошо, что хорошо кончается.
Первоначально они планировали летом жить на даче. Однако лето перешло в осень, а перебираться в Москву не хотелось. Сперва они со дня на день откладывали отъезд.
Ника говорила:
– Андрюша, такая погода отличная. Пусть Севка еще побегает.
– Ладно, – соглашался муж. – Но завтра перебираемся.
Однако назавтра сам находил предлог задержаться еще на денек или два. Так минул замечательный солнечный сентябрь, а затем – половина октября, да и ноябрь в тот год выдался хоть и холодный, но не сырой, и Сева возвращался с прогулок с ярким румянцем в пол-лица. И однажды Ника сказала:
– Андрюша, а что мы с тобой вообще мучаемся? Мы разве обязаны жить в Москве? Кто нас заставляет?
– Ну-у… – муж замялся. – Работы, наверное, будет много.
– А в чем проблема? До работы тебе, между прочим, отсюда добираться не дольше, чем из Сокольников. А здесь так хорошо. И дом теплый. И маме ездить к нам через весь город не придется. Им с отцом тоже тут очень нравится. И папа приспособился. Ты его до метро довозишь, а оттуда всего две остановки до его КБ.
– То есть ты хочешь сказать…
– Что мы попробуем тут жить круглый год! – воскликнула Ника. – Сам подумай: и Севе хорошо, и нам.
– Да, в общем, мне тоже так кажется. – Теперь Андрей удивлялся, что столь простое и мудрое решение ему самому не пришло в голову. Почему-то казалось, что зимой обязательно нужно жить в городе. – Никуся, это ведь здорово – остаться тут, – все сильнее захватывала его идея жены. – Приезжаешь с работы, и тишина. И воздух тут великолепный. С Севкой будем ходить в лес. На лыжах его научу. А то теперь в Сокольниках воздух совсем не тот. Машин все больше и больше становится. Пробки. – Глаза у него загорелись. – А ведь тут у нас пруд есть. Если зимой замерзнет, можно на коньках кататься. С Севой.
– Пусть сперва замерзнет, а там поглядим, – уклончиво отозвалась Ника.
Большие планы Андрея по спортивной закалке сына внушали ей некоторый ужас. Хватит с нее мини-стадиона, который, к счастью, остался в Москве.
Конечно, Андрей и тут уже успел соорудить для сына на участке турник, стенку и горку, но и трехлетний Сева стал, естественно, умнее, и ему уже не приходило в голову отпускать руки на высоте.
– Кстати, горку ледяную зимой зальем, – словно отвечая на ее мысли, сказал муж. – Кататься будем. И Новый год тут устроим – закачаешься.
И они остались. Дружной большой семьей, в которой (редкий случай!) замечательно уживались все три поколения.
Глава 3
Год спустя они снова решили на зиму в город не переезжать, и еще через год, и время летело быстро. Ника с Андреем и не заметили, как вдруг оказалось, что Севе следующей осенью идти в школу.
– Все-таки надо в город перебираться, – вздохнул Андрей. – Возить на машине парня каждое утро на занятия – он измучается. Сейчас такие пробки. Придется вставать рано. Кроме того, я наконец хочу отдать его в какую-нибудь спортивную секцию. Поживем в Москве. Ужасно удобно получается. У нас ведь во дворе хорошая школа. Я узнавал. Преподаватели сильные. То, что надо. А уж на каникулы станем сюда приезжать. Значит, теперь у меня новая задача. За весну и лето привести квартиру в порядок.
До весны и лета было пока далеко, зато до смерти Никиных родителей оказалось очень близко. Отец наконец-то оформил пенсию. Они все его дружно уговорили. Мол, что ты мучаешься. Живи да радуйся. На работу не надо каждый день мотаться. Побереги здоровье. Не мальчик уже.
– Поживем пока все вместе, – сказала родителям Ника. – А когда Севка в школу пойдет и мы в Москву переедем, можете тут оставаться.
– А не захотите, – подхватил Андрей, – поменяем вашу квартиру поближе к нам, чтобы вы Севку почаще видели. И вам хорошо, и нам удобно.
В результате решили и квартиру поменять, и на даче жить. Отец вроде был всем вполне доволен. Но, видимо, с уходом на пенсию что-то в нем надломилось, и в августе, на самом исходе лета, он лег спать и не проснулся.
С кончиной отца окончательно ушло Никино детство и ощущение незыблемости мира. И у Никиной мамы мир рухнул. Она за месяц сгорела от рака.
– Леня меня к себе зовет, – сказала она дочери за день до смерти.
И Ника стала сиротой. Осиротел и Сева. Бродя по дому, он иногда, забывшись, звал:
– Бабушка!
Или вдруг спрашивал:
– А где деда?
И только потом спохватывался и мрачнел. И Ника однажды сказала мужу:
– Хорошо, что мы переезжаем. Знаешь, если бы не Сева, я бы даже прямо сейчас переехала. Не могу здесь без них. Пусто ужасно стало.
Андрей кивнул:
– Душой дома были.
– Конечно, они с домовым дружили, – грустно улыбнулась Ника, и на глаза навернулись слезы. – Наверное, домовой вместе с ними ушел. Потому и стало так неуютно.
– Эх, зря мы, наверное, уговорили его уйти на пенсию, – испытывал запоздалое раскаяние Андрей. – Нельзя ему было менять привычный ритм жизни.
– Но мне так хотелось, чтобы папа наконец отдохнул, пожил в свое удовольствие, – сказала Ника. – Всю жизнь ведь вкалывал.
– Он не просто вкалывал, а любил свою работу, – заметил Андрей.
– Я-то думала, он с Севкой последний год перед школой побольше пообщается. Потом ведь только на каникулах видеться будут.
– Да что теперь говорить, – махнул рукой муж. – Видимо, судьба. А против нее не попрешь.
И они постепенно начали привыкать к жизни втроем.
Андрей погряз в ремонте квартиры. Ника при всем желании помочь ему не могла. Севу не с кем было оставить. А доверить его чужому человеку душа не лежала. Однако в результате они справились с ремонтом, и в середине лета квартира стояла готовая к вселению.
Андрей переделал все. Комната сына была уже не детской, а комнатой школьника. Со специальной партой, которая могла расти вместе со своим хозяином. Ее сконструировали по спецзаказу на Андреевой мебельной фабрике, ибо к этому времени «Офис-стайл» запустил собственное производство. Книжные полки тоже сделали там. И еще – двухэтажную кровать, оформленную как старинный парусник. С веревочными лестницами, штурвалом на втором ярусе и медным якорем на первом.
– Очень, конечно, красиво, – с сомнением проговорила Ника, – но зачем нашему Севке две кровати?
– Да, в общем-то незачем, – немного смутился Андрей. – Просто я наконец воплотил мечту своего детства. Понимаешь, мне почему-то жутко хотелось двухэтажную кровать. Я и в поезде обожал на верхней полке ездить. Севка будет в восторге. Гарантирую.
– А не опасно? – Чтобы проверить, Ника сама вскарабкалась по трепыхающейся от каждого ее движения лестнице на второй ярус. – Он отсюда не свалится?
– Никуся, я все-таки инженер. Рассчитано. Видишь, там высокий бортик.
