Кэтрин Стоун - Ты - моя тайна
Жизнь в Лагунита-Холле вошла в привычную колею. Между семью и десятью часами вечера в коридорах было тихо, только из-за дверей комнат то и дело доносились телефонные звонки. Все девушки сидели у себя, с виду погруженные в занятия, однако многие на самом деле ждали «особых» звонков. Ровно в десять коммутатор общежития отключали, и никто уже не мог им позвонить до семи утра следующего дня.
В пять минут одиннадцатого все оживало. Подружки собирались в коридорах, заходили друг к другу в комнаты, возбужденно обсуждали «особые» телефонные звонки или предполагаемые причины их огорчительного отсутствия.
В половине одиннадцатого коридоры наполнял запах жареного поп-корна. Тишина сменялась бурными разговорами, слышались смех и музыка. Теперь, когда коммутатор был отключен, наступало время делиться секретами, завязывать дружеские отношения, прокалывать дырочки в ушах или делать завивку и так далее. Меган и Кэрри часто участвовали в вечерних развлечениях, Бет — никогда.
В комнатах у трех подруг обычно бывало тихо, если не считать телефонных звонков, чаще всего предназначенных Меган. Со временем, когда старшекурсники как следует изучили «Книгу новичков», не менее часто стали звонить Бет. В отличие от Меган Бет отказывалась подходить к телефону: для нее занятия наукой были чересчур важными, чтобы их прерывать из-за подобной чепухи. Существовал лишь один человек, с которым ей хотелось бы поговорить, и он звонил нередко, но всегда разговаривал только с сестрой.
Меган поддразнивала Бет и предлагала отвечать всем, что у нее уже есть друг. Всем, кроме… Бет сердилась — ей было неприятно, что Меган знает, как она ждет звонка.
— Ну почему, почему им не сказать, что ты уже занята? — не отставала Меган.
— Потому что это неправда.
— Ладно, я стану говорить, что ты социально не адаптирована, — предлагала Меган.
— Ни в коем случае! — яростно шипела Бет.
— Но ведь это и в самом деле так, Бет. Ты антисоциальна.
Несколько секунд после такого заявления обе пристально глядели друг на друга, и наконец Бет сдалась:
— Хорошо, Меган. Говори всем, что я уже занята.
И это было правдой. Бет была по горло загружена — своими занятиями.
Меган звонки старшекурсников попросту забавляли. Она держала возле телефона экземпляр стэнфордского «Ежегодника» и легко могла во время разговора его полистать и найти фото того, кто ей в данную минуту звонил. Иной раз она соглашалась прийти на свидание, но чаще всего пользовалась той же отговоркой, какую рекомендовала Бет: испускала притворно тяжелый вздох и говорила, что занята.
Она регулярно и подолгу разговаривала с Айеном Найтом и его женой Маргарет, хотя они жили далеко — в Коннектикуте. Восторженно и подробно рассказывала им о Стэнфорде, о своих соседках и о занятиях. Первое время Кэрри, невольно слушая эти рассказы, считала, что Меган говорит с родителями.
— С родителями? — переспросила Меган, на секунду вроде бы смутившись, потом немного подумала и сказала: — Собственно, Айен и Маргарет для меня все равно что семья. Такая, какой она и должна быть. В каком-то смысле это мои родители, но в то же время старший брат и сестра. Мы очень близки.
Кэрри почти каждый вечер разговаривала со Стефаном. И ни разу — с Джейком. Она гадала, говорила ли с ним Меган.
А Меган, в свою очередь, гадала — но без малейшего волнения, — когда позвонит Джейк.
Вторая неделя голодной диеты давалась Кэрри труднее. Нервный подъем исчез, и ощущение легкой тошноты сменилось болезненным и неприятным чувством обыкновенного голода. За первую неделю она потеряла пять фунтов и следующие четыре дня держалась на этом уровне. Она похудела, одежда стала ей свободнее, и это помогало Кэрри справляться с острым чувством голода и раздражением. Бет и Меган изощрялись в похвалах, хотя Бет, изредка отрываясь от занятий, обращала внимание на то, как мало Кэрри ест, и весьма скептически высказывалась насчет разумности ее метода.
К концу третьей недели Кэрри потеряла тринадцать фунтов и казалась подругам изможденной. Ей снова стало легко соблюдать диету, но, впрочем, она попросту перестала есть. Принять такое решение было легче, чем каждый день думать, что можно позволить себе съесть, а от чего следует отказаться. Если голодать, то сбросишь больше веса за меньшее время.
Это решение Кэрри приняла в начале третьей недели. В результате уже к среде голодные боли исчезли и сменились ощущением тошноты при виде пищи или даже при мысли о ней. Кэрри продолжала ходить на обед вместе с Бет и Меган. Она медленно выпивала чашку чаю, ковырялась в тарелке, но ничего не ела. Каждый вечер забирала с подноса апельсин, чтобы потом съесть его у себя в комнате, но ни разу этого не сделала.
Кэрри понимала, что столь радикальная голодовка опасна для здоровья, и давала себе слово начать есть при первых же нежелательных симптомах. Однако таковых как будто не наблюдалось. Наоборот, она сделалась куда более энергичной и стала гораздо меньше спать. Голова была ясной, а чувства обострены как никогда.
К концу четвертой недели, когда Кэрри потеряла уже двадцать фунтов, Бет решила, что пора позвонить Стефану. Такой звонок не нарушал неписаного правила, что женщина не должна первая звонить мужчине. Положение сложилось исключительное: то был звонок по причинам медицинского характера.
— Стефан? Это Бет.
— Привет, Бет. Как поживаешь?
Если Стефан и был удивлен, то ничем этого не выдал. Он привык, что ему звонят особы прекрасного пола, хоть и не ожидал подобного поступка именно от Бет. Но он как раз сам собирался ей позвонить.
— У меня все отлично, спасибо. Стефан, когда ты в последний раз видел Кэрри?
Бет прекрасно знала ответ на свой вопрос: Стефан видел сестру во время того самого воскресного ужина — план Кэрри держать Стефана на расстоянии при помощи телефонных звонков отлично сработал.
— Я ее не видел с тех пор, как вы приходили на ужин, то есть недели три или четыре. Но мы с ней часто разговаривали. У нее вроде бы все хорошо. А что такое? — В голосе у Стефана послышалось беспокойство.
— Видишь ли, она тебя избегает, так как решила сесть на диету. Хотела поразить тебя результатами. Но я встревожена. Она очень похудела и практически ничего не ест.
— Кэрри? Да что ты говоришь?
«Кэрри — молодчина», — подумал было Стефан, однако Бет продолжала:
— Стефан, один апельсин и три чашки чаю — этого слишком мало, тебе не кажется?
— На завтрак?
— На весь день! Это весь ее рацион. И я думаю, что апельсин она впихивает в себя чуть ли не силой. Как тебе, наверное, известно, у этой болезни есть название.
