Ксана Гуржеева - Одностороннее движение (СИ)
— Мил, тебе плохо? — голос брата выводит меня из мира «Сам с собой наедине…»
— Нет, Жень, все хорошо, просто я переоценила свои силы сегодня, все-таки экзамен изрядно потрепал меня в моральном плане. — Пытаюсь непринужденной улыбкой успокоить брата и в тоже время начинаю думать, как бы убежать от этого безумия.
— Я даже не подумал об этом. Извини, может домой хочешь? Игорь не пьет, он за рулем сегодня. Мы отвезём.
Алька, до этого сидевшая за моим братом, перегибается через его ноги в мою сторону и спрашивает:
— Куда это ты уже намылилась без меня?
— Аль, я устала, правда! Я поеду домой, а ты побудь еще! Отдаю тебя в крепкие и надежные руки своего брата. — При этом подмигиваю ей.
— Ну, уж нет! Кинуть меня решила? С тобой приехала, с тобой и уеду! Давай еще полчасика посидим и по домам. Ну, пожалуйста. — Последнее слово она произносит, слезливо растягивая гласные.
— Ок, но через полчаса мы едем!
— Да, да, да! — и обращает все свое внимание на Женьку. Они о чем-то, как голубки, начинают ворковать. А я решила, что пора освежиться. Предупреждаю Женьку, что я в дамскую комнату, попутно спрашиваю, как до нее добраться, порадовал тот факт, что не надо спускаться вниз: для VIP-кабинок на этаже отдельная уборная.
Зайдя в искомую комнату, сразу подхожу к зеркалу: ну, да! Для чего же еще делают дамские комнаты, конечно же, ради любования собой. Смотрю на своё усталое лицо, достаю пудру, дабы скрыть следы жары и недавних танцев. Опираюсь руками на раковину и заглядываю в глаза, как будто пытаюсь там что-то увидеть, или разглядеть. Хотя, на самом деле просто пытаюсь решить для себя дилемму: что делать дальше? В комнату заходят и выходят девушки, а я, как отрешенная от целого мира, просто «пялюсь» на своё отражение. Пора домой!
Возвращаюсь в кабинку, хватаю осторожно Альку за локоть и тихо произношу:
— Аль, поехали домой! Я тебе потом всё объясню! Просто поехали. Пожалуйста! — чувствую, что голос вот-вот норовит сорваться.
Она смотрит мне в глаза, и не знаю, что она там увидела, но она просто кивает в ответ, берёт свою сумочку, говорит что-то Женьке на ухо, и мы направляемся к выходу. В сторону Андрея я даже не смотрю.
* * *Утро следующего дня дарит мне обещание спокойствия. За ночь весь ураган моих мыслей затих, в голове снова мир. И вправду говорят: «утро вечера мудренее». Воспоминание о мамином отъезде «бьет» по голове, и я подрываюсь в ванную, дабы привести себя в порядок и успеть проводить маму. Приняв душ, переодевшись в джинсовые шорты и майку, выхожу из своей комнаты и поворачиваюсь в сторону маминой. Мама уже закрывает свой саквояж, увидев меня, широко улыбается и протягивает ко мне руки, в ответ я, как в детстве, льну в её объятья.
— Я буду скучать, мамуль! Обещай, что ты с тёть Мариной будете осторожны!?
— Обещаю, дорогая. Это же просто путешествие. Что может случиться?
— Ну… сейчас столько всего страшного показывают по телевизору, ужас какой-то!
— Так, милая! Не думай о плохом, и оно обойдет нас стороной. Запомни это! Твой брат уже проснулся? Через два часа нам уже выезжать, надо ведь еще Маришу забрать.
— Пойду, проверю. Не знаешь, кстати, во сколько он вернулся? Я вчера, как только увидела кровать, то выпала из реальности.
— Где-то в пятом часу я услышала, как он якобы бесшумно прокладывал свой путь до комнаты. Иди, разбуди его. А я пока накрою на стол.
Я успеваю только произнести «Угу», затем скрываюсь за дверью. Стучусь в дверь брата и, после услышанного «открыто», захожу. Женька все еще лежит в постели, но уже кому-то строчит смс, хлопает одной рукой по животу, как бы говоря, чтобы я ложилась. В детстве я частенько так делала, когда мне было грустно: забегала к нему в комнату и ложилась поперек кровати, использовав живот брата, как подушку. Мне уже почти девятнадцать лет (тьфу ты, восемнадцать), но ни я, ни брат, по-видимому, не считаем это за причину отказываться от старых привычек. И я, конечно, «плюхаюсь» на его пресс.
— Ох! Мил, ты смерти моей хочешь? — я просто хихикаю и в отрицательном жесте качаю головой.
— Мама уже стол накрывает, через два часа выезжаем. Ты скоро вставать собираешься? — смотрю на брата: брови нахмурены, что-то очень внимательно читает в телефоне, губы поджаты. — Эй! Ты чего такой? Кто там и главное ЧТО пишет? — пытаюсь вырвать телефон, но он успевает его убрать под подушку.
— Мил, я хотел с тобой поговорить. — И смотрит на меня. Ой, что-то не нравится мне это.
— Валяй!
— Что это у вас с Андреем за игры в переглядывания? И мало того, еще и со Стасом под ручку ходишь. — Даааа… Ходить вокруг, да около мой Женька не любит. Сразу всё в лоб говорит!
— Стас — просто претендент в мои друзья. С ним хорошо, уютно, нет напряженности. Мало того, с ним весело. А Андрей… — честно говоря, я даже не знала, что и сказать. В голове крутилось очень много мыслей, но ни одну из них я не осмелилась озвучить.
— Тааааак! Понятно! — недовольно произнес Женька, поднимаясь на подушке, отчего моя голова перекатилась к нему на колени. — Мил, посмотри на меня. — Я поднимаю на него свои глаза. — Ты же ведь знаешь, что я очень сильно тебя люблю, и дороже тебя и мамы у меня нет никого! — Киваю в ответ. — Андрей — мой лучший друг, и я слишком хорошо его знаю. И, к сожалению, не только с лучшей стороны. Как друг — он незаменим. Но в качестве парня своей единственной и любимой сестрёнки я его не вижу, и видеть не хочу. Он очень сложный человек, даже я с ним в свое время с трудом нашел общий язык, обстоятельства помогли, но ты достойна лучшего. Понимаешь? Я не хочу, чтобы ты страдала, и также не хочу терять дружбу Андрея, которой уже много лет. Пойми, Мил, я тебе зла не пожелаю. Я не говорю, что Андрюха плохой человек или еще что-то в этом духе, но это — не твоё. У него слишком много тараканов в голове, тебе с ними не справиться. Не обижайся. — Щелкает пальцами по моему носу и начинает подниматься. Я переворачиваюсь, и теперь моя голова покоится на подушке. — Я в душ. Через десять минут ждите меня. — Я грустно киваю и понимаю, что выгляжу жалко. Женька, естественно, обращает на это внимание и садится на кровать рядом со мной. — Вы мне оба дороги. И я не хочу вставать перед выбором, Мил.
Затем скрывается за дверью в ванной, а я чувствую, что по моей щеке скользит одинокая слеза, которая обжигает кожу и оставляет след в сердце. Размышляю над словами брата: он прав во многом, Андрей действительно очень сложная личность, его очень тяжело понять, с ним даже трудно находиться в одном помещении, одно только его присутствие давит на меня ледяной глыбой, не говоря уже о его взгляде. Как бы я не хотела, но он действительно мне не пара, уж слишком разные мы (хотя говорят, что противоположности притягиваются), он раздавит меня своим авторитетом, своим «эго». Меньше всего на свете мне хочется терять себя из-за мужчины, даже если этот мужчина — Андрей Свиридов.
