Татьяна Тронина - Девушка-рябина
Высокая и худая Вера и пухлая коротышка Валька Колтунова с ней рядом.
Ольга Тихоновна поморщилась – Валю Колтунову она недолюбливала. Глупая молодая женщина, из тех, кто следит за мужем, вместо того чтобы следить за собой. И муж у Вали – кобель, известный в городе, как можно такого терпеть? Это же унизительно для женщины… К тому же имел нехорошую привычку – занимал у всех деньги и не отдавал. Уж лучше одной, чем абы с каким мужиком. Да и дети в семье Колтуновых, два мальчика, погодки, кажется – совершенно невоспитанные, своевольные. Как-то ходили к Ольге Тихоновне на занятия, потом бросили. А почему бросили? А потому что не приучены матерью, то есть Валькой, к систематическим занятиям спортом, к графику и режиму не приспособлены… тяжело им в жизни будет.
– Вера! – наклонившись, позвала Ольга Тихоновна.
Дочь подняла голову:
– Да, мама… Добрый вечер!
– Зайди.
– Здрасте, Ольга Тихоновна! – заискивающе крикнула мадам Колтунова.
– Здравствуй, Валя, – холодно отозвалась женщина и вернулась в комнату.
Дочь Вера появилась в квартире Ольги Тихоновны через минуту.
– Сегодня хоть вовремя…
– Мам, это работа с людьми, не всегда все по расписанию получается.
– Вот именно – ты не умеешь с людьми общаться, не умеешь их ставить на место.
– Мама! Если я начну спорить с Раисой Викторовной, она меня просто уволит.
– Ай, перестань. Ты же не в рабстве у нее, – с раздражением произнесла Ольга Тихоновна. Как всегда, при виде дочери она испытывала и досаду, и жалость одновременно. Всю жизнь пыталась воспитать из Веры здорового (телом) и сильного (духом) человека, а не получилось. Ее, матери, ошибка, ее вина.
Но, кто знает, вдруг еще можно что-то исправить?..
– Мама, у тебя все в порядке? Как дела?
– Идем на кухню, я тебе чаю налью. Ты не торопишься?
– Нет, Кирилл сегодня к своим собирался зайти.
«Свои» Кирилла – это его мать, муж матери, сестра, муж сестры и их дети.
Как ни странно, но зятя Ольга Тихоновна очень любила. Мягкий, добрый, трудолюбивый мужчина, что редкость нынче. Абсолютно без вредных привычек. Но Вера, кажется, не понимала, как ей повезло с мужем… Могла бы и больше о нем заботиться.
– Я тебе в прошлом месяце кашу льняную с расторопшей давала. Она закончилась, наверное? – глядя дочери в глаза, строго спросила Ольга Тихоновна.
– Нет, еще осталась… немного осталось.
– Вера, не ври. Я вот этого терпеть не могу. К чему это вранье?! Ведь нехорошо, подло лгать! – поморщилась Ольга Тихоновна.
– Мама, мы не едим льняную кашу. Не получается как-то.
– Льняная не идет? Давай я тебе дам очень хорошую зерновую смесь, ашрай называется. Или у меня еще есть каша гречневая, мелкого помола, очень полезная. Пшеничная еще есть, цельнозерновая. В ней все компоненты цельного зерна пшеницы, включая сам зародыш пшеницы.
– Мам, нет, спасибо.
– Вера… У меня мамочки деткам эти каши варят, и детки их за милую душу едят… И сами мамочки тоже! Вера, я вот не понимаю – я с чужими людьми общий язык нахожу, почему же ты не можешь ко мне прислушаться?..
Дочь молчала, сидела на табурете, опустив голову, теребила подол своего безвкусного платья – клетчатого, старомодного, напоминающего школьную форму…
– А что вы с Кириллом по утрам едите?
– Бутерброды.
Ольга Тихоновна почувствовала, как внутри ее все сжимается, как начинает безнадежно щемить сердце…
– Вера. Вера, да это же самоубийство, – шепотом произнесла женщина. – На себя тебе наплевать, так о Кирилле подумай…
– Он не ест каши, мама.
– Как это не ест? С утра все нормальные люди должны есть кашу. Или тебе лень с утра готовить? А, понимаю, лень. Проще бутербродик сварганить!
– Мама, я думаю, ничего страшного в бутербродах нет.
– Ты думаешь… А по утрам ты бегаешь?
– Нет. Я не успеваю, мама.
Не успевает она! Врет. Просто лень на час раньше встать!
…После ухода дочери Ольга Тихоновна почувствовала себя разбитой и подавленной.
Было что-то страшное в том, как жила Вера. Страшное и неправильное.
Дочь ничего не умела – ни работать, ни отдыхать, ни правильно питаться, ни следить за собой, ни одеваться. Ничего не умела и ничего не хотела.
А ведь это так приятно – есть здоровую пищу, обливаться холодной водой. Бег по утрам – так это вообще наслаждение.
Ольга Тихоновна, сколько себя помнила, всегда бегала по утрам. Тут, неподалеку – небольшой парк.
Вставала в седьмом часу, пила некрепкий чай, делала легкую разминку, потому что сразу, после сна – бегать нельзя, кровь еще вязкая, густая.
После разминки женщина выходила из дома, но тоже не сразу срывалась в бег, а поначалу шла энергично, потягивая ноги, приседая, с наклонами вперед. Только потом бег.
При этом Ольга Тихоновна не забывала, что плечи должны быть расслаблены, шея и руки тоже. Опускалась на полную ступню (на носочках бежать – вредно!). Обязательно следила за дыханием – вдыхала через нос, выдыхала через рот. Во время бега проговаривала вслух скороговорки – для того, чтобы контролировать дыхание. Как только голос начинал срываться – все, надо заканчивать. Тогда Ольга Тихоновна разворачивалась и бежала назад, снижая скорость. К дому уже подходила шагом.
У подъезда опять делала небольшую разминку. Дома – душ обязательно и полезный завтрак. Обычно Ольга Тихоновна ела каши, которые покупала в одном хорошем магазинчике, открытом как раз для тех, кто придерживался правильного питания…
В теле после этих пробежек она чувствовала необычайную легкость. Это же такое наслаждение – заниматься спортом… Как только Вера этого не понимает?!
Благодаря здоровому образу жизни Ольга Тихоновна никогда не болела. И выглядела прекрасно. Пятьдесят два года, а никто больше сорока и не давал.
Она бы даже и замуж не прочь, да вот только приличных мужчин вокруг нет… Просто удивительно, что хоть Вере удалось найти себе нормального спутника жизни – Кирилла!
* * *Кирилл после работы решил заглянуть к матери.
Ну, это только так называлось – «к матери», на самом деле там, куда он направлялся, жила еще и родная сестра Кирилла, Лиза, с мужем Борисом и их детьми, соответственно, племянниками Кирилла – Кристинкой и Павликом. И еще проживал там Сергей Сергеевич, муж матери, который, в свою очередь, являлся отчимом Кириллу и Лизе (родной их отец умер давно).
Семья большая, шумная, сложная в некотором смысле, но, несмотря на это – все равно дружная.
