Цена развода. Я не отдам вам сына (СИ) - Барских Оксана

— Я думал, вы против ЭКО.

— Если вы вернетесь из Германии уже с моим внуком в утробе Анфисы и ничего не скажете, то я и не узнаю об этом, верно?

Севастьянов хохотнул и встал, надевая пиджак.

— Пойду я. У меня еще встреча в Сити, так что пойдем, проводишь меня. Заодно расскажешь, что там с ростовчанами.

Я не особо вдаюсь в мелкие детали и подробности, но говорить с Севастьяновым о бизнесе приятно. Мой родной отец не особо в нем заинтересован, да и не разбирается, так что я осознаю, почему так и не оформляю развод с Анфисой.

Те недолгие минуты, когда у нас есть время поговорить о бизнесе с Дмитрием, перекрывают все минусы этого брака. Да и смысла разводиться мне нет. Любви в моей жизни больше не будет, а таких безголовых Анфис по стране туева туча. Менять шило на мыло — так себе перспектива.

Когда мы спускаемся, то застаем внизу Анфису. Вот только не одну. Прямо перед ней стоит маленький мальчик лет трех, не больше.

— Привет, папа. Ты почему не сказал, что придешь? Мы бы пораньше подъехали.

— Мы? — удивляется он и смотрит на пацана с таким же недоумением, что и я.

Кого-то ребенок мне напоминает, но я никак не могу понять, кого.

— Он пока не готов, конечно. Его бы умыть да переодеть в брендовые приличные шмотки. Я хотела познакомить вас в другой, более торжественной обстановке, но раз такое дело…

— Анфиса! — рычит Севастьянов и напрягается еще сильнее, чем в разговоре со мной.

— Что Анфиса? Ты, кстати, наконец, соизволил приехать и поговорить с Гордеем? Месяц прошел так-то, но лучше поздно, чем никогда, верно?

— Что здесь происходит? — спрашиваю я и скрещиваю на груди руки.

Вокруг меня происходит что-то, что я пока не понимаю, и мне это категорически не нравится.

— Ты ему еще не рассказал, папа? — ухмыляется Анфиса и смотрит при этом обиженно на отца.

Впервые вижу у нее такой взгляд.

— Не рассказал что? — переспрашиваю я и щурюсь. Не нравятся мне эти тайны, которые они развели вокруг меня.

— Анфиса, мы же с тобой всё обсудили. Никакого ребенка из детдома, только свой. Помнишь, что я тебе пообещал?

Их взгляды скрещиваются, и между ними идет молчаливая битва.

— А это не с детдома, — вдруг говорит Анфиса и опускает взгляд на заплаканного мальчика, стоящего около нее. — Познакомься со своим внуком, папа.

— Анфиса, — рычу уже я, не до конца веря, что она правда притащила в дом какого-то незнакомого мальчика. — Что тут происходит? Ты украла ребенка?!

— Почему же украла? Это твой биологический сын, Гордей. Всё по закону, между прочим. Вот, предъявишь эти документы, когда полиция приедет.

Она протягивает мне папку, и мы с тестем неверяще смотрим на нее.

Впервые я начинаю сомневаться в ее разумности.

В этот момент я вдруг слышу сирену приближающейся полицейской машины и беру папку в руки, открывая ее и начиная читать, что написано на документах.

Бобров Дмитрий Гордеевич.

— Димка? Тезка мой, получается, — хрипит тесть, а вот я цепенею, читая строчку в графе мать.

Боброва София Павловна.

Моя бывшая жена.

Глава 8

София

Когда я, наконец, подъезжаю к детскому саду, вижу, что все уже поставлены на уши. Воспитатель стоит зареванная у входа, а ее допрашивают полицейские.

— Что здесь происходит? Где мой сын? Кто его украл? И куда вы вообще смотрели?

Я настолько испугана, что практически не контролирую речь и наезжаю на воспитательницу, которая даже двух слов связать не может от страха. Мне кажется, что испуг она испытывает не передо мной, а из-за собственной вины и мыслей, разъедающих ее разом.

— Успокойтесь, дамочка. Вы кто? Мать ребенка?

— Да, я мать Димы.

— Мы изъяли записи с камер видеонаблюдения. Вы узнаете эту женщину?

Мужчина в форме протягивает мне телефон, но из-за переизбытка эмоций я не сразу осознаю, кто там изображен. Видео немного мутное, но я практически сразу узнаю Анфису, чье лицо хорошо отпечаталась в моей памяти.

Почему-то мне казалось, что она натравит на меня опеку и заплатит им денег, чтобы они продолжали терроризировать меня, но я даже не предполагала, что она настолько безбашенная и бесстрашная, что решится на воровство ребенка.

С одной стороны, меня это злит, а с другой, я немного успокаиваюсь, так как понимаю, что вред она ему не причинит. Он ей нужен для того, чтобы он воспитывался в их с Гордеем семье, так что единственное, за что мне стоит сейчас переживать — так это за психику моего сына.

— Да, я ее знаю. Это Анфиса, новая жена моего бывшего мужа.

— Гордея Владимировича Орлова?

Осведомленность полицейских меня не удивляет. Они еще до моего приезда, скорее всего, пробили по базам моего сына и увидели, кто числится его отцом.

— Да, это его жена. Недавно она приходила ко мне и пыталась отобрать моего ребенка, а после неудачи, видимо, решила его украсть.

Тревоги последних дней делают свое дело, и я не могу сдержать слезы. Глаза на мокром месте, и я прикрываю рукой лицо, чтобы не показывать другим свою слабость.

Умом понимаю, что плакать в этой ситуации — это абсолютно нормально, но я настолько привыкла быть сильной и ни у кого не просить помощи, что вся эта ситуация выбивает меня из колеи и ставит на колени.

Вскоре менты пробивают адрес этой Анфисы, и оказывается, что они с Гордеем живут со мной в одном городе. Новостями я не интересуюсь, поэтому и не знала всё это время, что Гордей живет здесь уже почти год.

Если бы я знала это заранее, то никогда бы сюда не переехала.

Вот только я не провидица, чтобы предсказывать будущее. Иначе бы не привела своего сына сегодня в детский сад.

— И что же вы не поделили со своим бывшим мужем? — спрашивает меня один из оперов, когда мы едем в машине до адреса прописки Анфисы и Гордея.

— Что мы сейчас там будем делать, Олег? Орлов — официальный отец ребенка. Разве он не имеет права взять ребенка на выходные? — нервничает второй, а затем смотрит на меня. — Что у вас там по опеке, София Павловна?

— Никакой опеки совместной у нас нет, и причем тут вообще Гордей? Его жена не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моему сыну, поэтому это похищение, и никак иначе.

Меня слегка трясет от того, что по закону Гордей и правда может видеться с сыном. Вот только этот самый закон ведь не в курсе того, что Орлов до сегодняшнего дня не знал, что у него есть сын.

Всё то время, что мы едем, дорога кажется мне безумно долгой, и в моей голове рождаются безумные фантазии, как Анфиса, устав от плача моего сына, который наверняка испытывает стресс от похищения, дает ему пощечины или и вовсе бьет.

Эту женщину я совершенно не знаю, поэтому и предсказать ее поведение не могу.

Так что к тому моменту, когда мы подъезжаем к шикарному особняку в центре города, я нахожусь практически на грани обморока.

Первое, что я слышу, когда мы стучимся в дверь, так это плач моего сына, который просто-напросто разрывает мне сердце.

Вскоре дверь открывается, и перед нами сразу же предстает Орлов.

— Отдай моего сына, Гордей! — рычу я и толкаю его в грудь, совершенно не думая о том, какая у него может быть реакция.

Я вбегаю в дом и верчу головой, после чего замечаю невдалеке своего Диму. Выглядит он таким маленьким и хрупким, и так рыдает навзрыд, что у меня сердце обливается кровью.

Я беру сына на руки, и он сразу же утыкается мне лицом в шею. Продолжает всхлипывать, но уже не так надрывно, чувствуя мое присутствие.

— Очередные семейные разборки, — бормочет один из полицейских, а другой на него шикает, чтобы тот заткнулся.

Я оборачиваюсь, собираясь идти к выходу, но в этот момент Орлов встает так, что отсекает мне путь наружу.

За прошедшие три года он изменился. Стал будто шире в плечах, массивнее, на лбу появились морщинки, словно вся его жизнь — это стресс. Но он по-прежнему такой же мощный и внушительный, что и много лет назад, когда мы увиделись с ним впервые.