Окончательное Предложение (ЛП) - Ашер Лорен

Мудлан: Потому что он только для Кейнов.

Я: Посмотрите, Деклан снова ведет себя как придурок. *притворяется шокированным*

Роуэн: …

Появляется уведомление, сообщающее нам всем, что Зара, девушка Роуэна, одержимая Дримлендом, была добавлена в чат. Если бы я и раньше не чувствовал себя хронически одиноким, то пятое колесо в чертовом групповом чате вывело бы меня за грань.

Зара: Привет всем!!!

Она отправляет еще одно сообщение с вариацией сердечек и улыбающихся лиц.

Зара: Кэл, когда ты привезешь своего ребенка в Дримленд?

Зара: Мы с радостью примем ее!!!

Неудивительно, что Деклан не хотел, чтобы она была в чате. Если он и ненавидит что-то большее, чем СМС, так это людей, которые пишут несколько сообщений подряд.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем ответить.

Я: Мне нужно идти.

Я ставлю телефон на беззвучный режим и игнорирую остальные сообщения. За последние несколько месяцев я стал лучше избегать эти две пары, тем более что Роуэн и Зара были заняты работой в Дримленде, а Деклан и Айрис перегружены ремонтом дома и сосредоточены на беременности.

Если бы несколько лет назад кто-нибудь спросил меня, буду ли я последним из моих братьев холостяком, я бы рассмеялся ему в лицо. Мои братья обладают эмоциональным интеллектом малышей и индивидуальностями, эквивалентными бежевой краске, но они оба добились того, чего я так и не смог.

Они нашли счастье и любовь с кем-то другим.

Какое-то время я думал, что у меня это тоже есть. Или, по крайней мере, думал, пока все не испортил, уничтожив все шансы на то же самое.

Ты, кажется, ревнуешь.

Наверное, потому что это так.

Глава 5

Алана

Я пропускаю свой обычный утренний тинто и выпиваю двойную порцию эспрессо, надеясь, что хороший удар кофеина спасет меня от полного изнеможения, с которым я проснулась. После того, как я всю ночь ворочалась и ворочалась от неожиданного полуночного появления Кэла, у меня возникает искушение забраться обратно в постель и проспать всю субботу. Я бы так и сделала, если бы от меня не ждали, что я буду весь день в режиме мамы.

Ками любит постоянное внимание и ласку, и я с удовольствием балую ее этим. После того как я выросла с отцом, который меня бросил, и сестрой, которой на меня наплевать, я не хочу ничего большего, чем чтобы Ками всегда чувствовала себя любимой.

Обычно я без проблем могу приготовить арепас с сыром с нуля, но сегодня у меня подкашиваются ноги, когда я направляюсь в кладовую. В такие дни, как сегодня, я жалею, что не купила в продуктовом магазине разноцветные хлопья с сахаром, как большинство семей, и не назвала это едой.

Я едва справляюсь с приготовлением завтрака. К тому времени, когда я заканчиваю резать фрукты и подаю Ками маленькую чашку сока, я почти готова упасть.

— Ты хорошо себя чувствуешь, мамочка?

— Просто устала, — я прислонилась к столу.

Ее лоб морщится.

— Ты все еще хочешь посмотреть игру?

Я жестом показываю на наши одинаковые желтые футбольные майки.

— Конечно. Твоя бабушка не ожидала бы меньшего.

Любовь моей мамы к нашей сборной не угасла даже после того, как мы переехали в Америку из Барранкильи, когда мне было семь лет. Мы с Ками чтим ее память, продолжая традицию вместе смотреть матчи, и есть одно из ее любимых блюд — пандебонос.

— Ура! — яркая улыбка Ками без переднего зуба согревает мое сердце.

— Ну вот, все решено. Теперь ешь, пока я поправляю твои волосы, — заплетать волосы Ками — это успокаивающее занятие, чтобы занять мой ум. В течение дня я, вероятно, заплетаю ей волосы по меньшей мере три раза. Независимо от того, какие прически пробую и какие средства использую, достаточно одного часа, чтобы ее волосы превратились в беспорядочную кучу колтунов и торчащих волос.

Она запихивает в рот кусочки еды, пока я расчесываю ей волосы. Когда я заканчиваю заплетать ей французскую косу, мой желудок урчит, и я тянусь к ней, чтобы украсть кусочек клубники.

Она ударила меня по руке.

— Эй! Возьми себе свою.

Я щекочу ее до тех пор, пока она не отказывается от своей клубники. Ее дерзкий вздох заставляет меня улыбнуться, когда она отрезает кусочек клубники и протягивает мне свою вилку. Я уже собираюсь откусить, но тут меня прерывает звонок в дверь.

— Я открою! — Ками спрыгивает с табурета.

— Не так быстро, — я ловлю ее, пока она не выбежала из кухни, и усаживаю обратно на стул. — Что я говорила насчет открывания двери?

— Не открывать дверь незнакомцам, — ее ноги качаются взад-вперед под ней, все еще слишком короткие, чтобы достать до пола.

Я касаюсь ее носа.

— Вот именно. Почему бы тебе не доесть, пока я пойду, посмотрю, кто там? — я показываю на ее тарелку, прежде чем выйти из кухни.

По пути к входной двери я проверяю приложение дверного звонка на своем телефоне. Кэл вышагивает по крыльцу. Он то засовывает руки в передние карманы, то проводит ими по своим беспорядочным волосам, то оценивает деревянные доски крыльца — и все это за одну минуту. Я не уверена, виноват ли в этих резких движениях его синдром дефицита внимания и гиперактивности или тревожность, но, черт возьми, он не сможет стоять на месте, даже чтобы спасти свою жизнь.

Как бы я ни возмущалась идеей поговорить с Кэлом после вчерашнего, я должна отдать ему должное за то, что он явился сегодня утром, ища ответы. Он получил от меня унцию уважения.

Может быть, ему не все равно.

Я быстро выкидываю эту мысль из головы. Его появление сегодня не имеет никакого отношения ко мне, но имеет отношение к выяснению того, кто отец Ками. Возможно, его вообще не было бы здесь, если бы я не оставила все так, как вчера вечером. Поскольку я решила избежать общения с Кэлом и эмоций, которые он вызывал, это мое последствие. Это был не самый зрелый момент, но я понятия не имела, как справиться с тем, что он думает, что я буду заниматься сексом с кем-то так скоро после нашего разрыва.

Я знаю, что мы встречались всего несколько месяцев, но они значили для меня все. И какое-то время я думала, что он чувствует то же самое.

Я должна была знать лучше.

Хотя у меня возникает искушение оставить его там еще на несколько минут, чтобы он мог погрязнуть в своих мыслях, я могу избавить нас обоих от страданий.

Его беззвучное шевеление губ привлекает мое внимание, и я увеличиваю громкость в приложении настолько, чтобы услышать его.

— Что, если я не справлюсь с ролью родителя? — спрашивает он себя.

— Ну, ты же не можешь быть хуже своего отца, — отвечает он сам себе.

— Он самовлюбленный психопат. Планка изначально была установлена не очень высоко.

Я не хочу находить его привлекательным — ни в малейшей степени, но я чувствую, что мои губы изгибаются вверх при виде того, как он ведет полноценный разговор с самим собой.

Почему ты улыбаешься ему, как никому другому?

Эта мысль отрезвляет, и я закрываю телефон, чтобы не смотреть на него больше.

Я отвожу плечи назад, прежде чем открыть дверь. Кэл поднимает голову на скрип петель, открывая свои красные глаза и изможденный вид. Я бы поставила деньги на то, что он, скорее всего, страдает от похмелья, а не от недосыпания, как я. Это видно по тому, как он морщится от яркого света, висящего надо мной и освещающего крыльцо.

Я до боли сжимаю кулаки, видя доказательства его зависимости.

Это не твоя проблема.

Тогда почему пронзительная боль в моей груди усиливается при мысли о том, что он продолжает страдать?

— Нам нужно поговорить, — говорит он.