Преследуя Аделайн (ЛП) - Карлтон Х.Д.

Сжав кулак, я раздавливаю цветок в ладони и выбрасываю его в мусорное ведро, а затем возвращаюсь к своей первоначальной задаче. Я открываю ящик, столовое серебро громко звякает в тишине, а затем захлопываю его, выбрав самый большой нож. Я слишком зла, чтобы быть тихой и скрытной.

Кто бы здесь ни прятался, он услышит меня за милю, но мне все равно. У меня нет желания прятаться.

Сейчас я в ярости.

Мне не нравится, когда кто-то думает, что может просто вломиться в мой дом, пока я сплю наверху. И особенно мне не нравится, когда кто-то заставляет меня чувствовать себя уязвимой в моем собственном доме.

А потом иметь наглость оставить мне цветок, как чертов чудак? Может, они и сделали эту розу бессильной, обрезав ее шипы, но я с радостью покажу им, что роза все еще смертельно опасна, когда ее запихивают им в глотку.

Я тщательно проверяю главный и второй этажи, но не нахожу никого, кто бы меня ждал. Только когда оказываюсь в конце коридора на втором этаже и смотрю на дверь, ведущую на чердак, мои поиски обрываются.

Я застыла на месте. Каждый раз, когда я пытаюсь заставить себя идти вперед, ругая себя за то, что не обыскала все комнаты в поместье, я не могу заставить себя двигаться. Все мои инстинкты кричат мне, чтобы я не подходила к этой двери.

Что я найду что-то ужасающее, если подойду.

Чердак был местом, где бабушка часто уединялась, проводя дни наверху за вязанием, напевая какую-нибудь мелодию, а летом на нее со всех сторон дули несколько вентиляторов. Клянусь, иногда я слышу эти мелодии с чердака, но никогда не могу заставить себя подняться туда и посмотреть.

Это подвиг, который, видимо, не удастся совершить и сегодня. У меня не хватает смелости подняться туда. Адреналиновые пары иссякают, и усталость тяжелым грузом лежит на моих костях.

Вздохнув, я волоку ноги на кухню, чтобы взять стакан воды. Выпиваю его в три глотка, затем наполняю и снова опустошаю.

Я опускаюсь на барный стул перед островком и, наконец, откладываю нож. Тонкий слой пота увлажняет мой лоб, и когда я наклоняюсь и упираюсь им в холодную мраморную столешницу, по всему телу пробегают мурашки.

Человек ушел, но мой дом, не единственное, куда он вторгся сегодня ночью.

Теперь они в моей голове, как они, блядь, и хотели.

— Кто-то вломился в мой дом прошлой ночью, — признаюсь я, зажав телефон между ухом и плечом. Ложка звенит в керамической кружке, пока я помешиваю кофе. Это уже вторая чашка, а мне все еще кажется, что у меня гантели для глаз, и мои веки проигрывают в тяжелой атлетике.

После ухода гада прошлой ночью я не могла снова заснуть, поэтому прошла по всему дому, проверяя, заперты ли все окна.

Обнаружение того, что они были заперты, встревожило меня еще больше. Все двери и окна были заперты до и после их ухода. Так, как же, черт возьми, они вошли и вышли?

— Погоди, ты сказала что? Кто-то вломился в твой дом? — кричит Дайя.

— Да, — говорю я. — Они оставили красную розу на моей столешнице.

Тишина. Никогда не думала что увижу день, когда Дайя Пирсон потеряет дар речи.

— Но это еще не все, что случилось. Полагаю, это только худшее в грандиозной схеме вчерашней ночи.

— Что еще произошло? — резко спрашивает она.

— Ну, Грейсон — засранец. Он как раз пытался найти языком загадочную дырку на моей шее, когда кто-то стучал в мою входную дверь. И я имею в виду, очень сильно. Мы пошли и посмотрели, но там никого не было. Я предполагаю, что это сделал мой новый друг.

— Ты, блядь, серьезно?

Я продолжаю объяснять остальное. Придурковатость Грейсона — я зациклилась на том, чтобы немного пожаловаться на это. Потом его кулак, попавший в мою стену, и его драматический уход, не упоминая о сейфе и дневниках, которые нашла, и о том, что в них прочитала. Я еще не осознала этого, как и иронии в том, что читаю ее грязную историю любви, а потом кто-то врывается в мой дом в ту же ночь.

— Я приеду сегодня, — заявляет Дайя, когда я заканчиваю.

— Я должна сегодня убраться в доме, чтобы подготовиться к ремонту, — отвечаю я, уже изнемогая от одной мысли об этом.

— Тогда я помогу. Мы будем пить, чтобы было интереснее.

На моем лице появляется небольшая улыбка. Дайя всегда была для меня отличным другом.

Она была моей лучшей подругой со средней школы. Мы поддерживали контакт после окончания школы, даже когда мы обе разъехались по разным колледжам. Последние несколько лет наша жизнь позволяла нам видеться только на праздниках и ежегодной ярмарке с привидениями.

Я бросила колледж через год и занялась писательской карьерой, а Дайя получила степень в области компьютерных наук. Каким-то образом она пробралась в какую-то хакерскую группу и теперь является народным мстителем, раскрывая правительственные секреты.

Она — самый большой теоретик заговора, которого я когда-либо встречала, но даже я могу признать, что дерьмо, которое она находит, вызывает беспокойство и имеет слишком много доказательств, чтобы считать его теорией.

Несмотря ни на что, обе наши работы дают нам достаточно свободы в повседневной жизни. Нам повезло больше, чем другим.

— Я очень ценю это. Скоро увидимся, — говорю я, прежде чем повесить трубку.

Я вздыхаю и смотрю на дневники, лежащие передо мной на острове. Я еще не дочитала первую книгу и нервничаю по поводу продолжения. С каждым словом я хочу отвергнуть Джиджи.

Почти так же сильно, как и хочу быть ею.

Глава 4

Манипулятор

— Твоя бабушка была уродиной, — объявляет Дайя, прежде чем приступить к демонстрации старого, пыльного нижнего белья. Я отшатнулась, возмущенная открывшимся передо мной зрелищем. Моя подруга-идиотка держит бока кружевного белья и провокационно хлопает языком. Или то, что должно быть провокационным.

Сейчас меня это беспокоит гораздо больше, чем что-либо другое.

— Пожалуйста, прекрати.

Она резко закатывает глаза к затылку, имитируя оргазм, что в итоге больше похоже на экзорцизм.

— Ты сейчас ведешь себя совершенно неуместно. Что, если моя бабушка тебя увидит?

Это ее успокаивает. Трусики падают, и выражение ее лица тоже.

— Ты думаешь, она призрак? — спрашивает она, ее широко раскрытые глаза осматривают дом, словно привидение Наны собирается поиграть с ней в «ку-ку». Я закатываю глаза. Бабушка, наверное, тоже бы так сделала, если бы могла.

— Бабушка любила этот дом. Я бы не удивилась, если бы она осталась. — беспечно пожимаю плечами. — Я видела привидения, и много необъяснимого дерьма случается.

— Ты действительно знаешь, как отрезвить сучку, ты в курсе? — жалуется она, бросая белье в мусорную корзину несколько агрессивно. Я улыбаюсь, довольная ее оценкой. Пусть она перестанет размахивать перед моим лицом бабушкиным застиранным бельем.

— Я пойду сделаю нам еще выпить, — успокаиваю я, поднимая массивный мусорный пакет и взваливая его на плечо. Я не горжусь тем, что дыхание вырывается из моих легких, и тем, что меня сразу же прошибает пот.

Мне действительно нужно перестать пить и больше заниматься спортом.

Я сделаю это новогодней революцией. Это практически само собой разумеющееся, что я попробую в течение недели и брошу, пообещав себе попробовать снова в следующем году. Так происходит каждый раз.

— Сделай ее очень крепкой. Она мне понадобится теперь, когда я чувствую, что за мной наблюдают демоны. — Я снова закатываю глаза.

— Просто станцуй стриптиз. Это отпугнет их, — говорю я. Воздушный толчок возле моего уха заставляет мои волосы заплясать, а секундой позже рулон клейкой ленты ударяется о стену передо мной. Я выхожу из комнаты с гоготом, а вслед мне несется звук ругательств Дайи.

Она прекрасно знает, что красива, поэтому я и подтруниваю над ней, чтобы она была противоположной. Кто-то должен смирять сексуальную сучку время от времени. Она станет слишком большой для этой Земли, если я этого не сделаю.