Юлия Коротина - Самый неправдоподобный роман. Книга вторая
— Привет! — Поздоровался с ней Дэн.
— Доброе утро, — сухо отозвалась она. — Ты в офис?
— Да.
— Когда мы подадим документы на развод?
— Когда тебе будет угодно, — не очень дружелюбно отозвался Уайтхорн. — Все остальное — вопрос времени.
Жаклин вдруг показалось, что ее муж говорит о разводе так же нетерпеливо, как ребенок о предстоящем празднике. И от этого ей стало еще больнее и обиднее, так что слезы едва не выступили на глазах. Невыносимо захотелось отсрочить оформление развода. Пусть всего на несколько дней, пусть это не будет иметь никакого значения, но она будет с ним рядом. Это было сейчас так же важно, как дышать с ним одним воздухом, наслаждаться звуками его голоса, трепетать от его мимолетных, ничего не значащих прикосновений. Ведь когда-то, семнадцать лет назад, Жаклин каким-то чудом удалось привязать его к себе. Он тогда почти сошел от нее с ума, почти забыл о Джессике, почти целиком принадлежал ей. И вот сейчас ему уже не терпится уйти от нее как можно скорее. Почему? Что она ему сделала? Подарила второй шанс на новую жизнь? Дала возможность заново научиться ходить? Всецело, без остатка, отдала ему себя? И именно потому он теперь уходит, что слишком устал от нее?
Жаклин очень захотела спросить его об этом. Они уже давно не говорили так откровенно, по душам — с тех пор как переехали в Лос-Анджелес. Слишком давно они стали слишком чужими друг другу несмотря на все то, что пережили вместе, чтобы вот так запросто перешагнуть пропасть, разделявшую их. Если бы только сейчас Дэн словом или взглядом дал ей понять, что она нужна ему хотя бы в качестве друга, душевной наперсницы, Жаклин горы свернула бы, чтобы его остановить. Она сделала бы все, чтобы его остановить. Она сделала бы все, но не отпустила бы его к Джессике Колфилд. Однако Дэну она больше была не нужна. Они за эти два дня стали более чужими друг другу, чем люди, которые много лет живут в разлуке. Семнадцать лет борьбы — это чересчур долгий срок даже для такого терпеливого человека, как она. Бороться с упрямством Дэна — может быть, но бороться с миссис Колфилд — нет уж, увольте. С нее хватит!
— Тогда дай мне знать, когда надо будет подписать документы, — холодно ответила Жаклин. — Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не препятствовать тебе на пути к твоему счастью.
И не дожидаясь ответа, пошла вниз. Дэн посмотрел ей вслед, вздохнул, сокрушенно качая головой. Хоть она и старалась не показывать свою боль, ей было больно, и он это видел. А ее боль вызывала у него такое острое чувство вины, что хотелось оставить эту затею с разводом еще на неопределенный срок. Вот только вряд ли это что-то изменит в их отношениях. Дэн помедлил еще некоторое время в коридоре, а потом тоже стал спускаться вниз.
Жаклин чувствовала себя совершенно подавленной. Она не хотела ни есть, ни пить, ни одеваться, ни причесываться, ни идти куда-либо. Она сидела за большим столом в столовой в полном одиночестве и думала о том, что больше с этого места ее никакая в мире сила не сдвинет. Боль поселилась внутри и разъедала изнутри, как яд. Теперь она мечтала о том, как бы действие яда поскорее закончилось. Вот только смерть от этого яда не наступит. Жаклин будет испытывать муки более страшные, чем муки ада, но смерть, как избавление, не наступит. Пока она будет любить Дэна всей душой, всем телом желать его, сходить с ума от ревности, не видать ей никакого избавления. Аппетит у нее пропал, едва она увидела с утра Дэна. Он был такой красивый, полный сил, жизнерадостный, а самое главное — счастливый. Явно отправился в офис после разговора с Джессикой; наверняка сообщил ей о разводе. Любой нормальный человек с радостью поделился бы такой хорошей новостью. Ей даже не в чем было его обвинить. Физически Дэн изменил Жаклин только дважды. Первый раз — на приеме с Джессикой, когда она застала их обоих в той самой комнате, куда Дэн переехал и теперь. И теперь, когда поводом для развода стала встреча на кладбище. В тот раз Жаклин сама захотела вернуть его назад. Они даже были счастливы, но это счастье длилось совсем недолго. В какой-то момент пожар, вспыхнувший между ними, начал угасать. Никто из них не захотел поддерживать пламя — вот оно и потухло, оставив после себя пепелище. Семнадцать лет пролетели тихо, спокойно, гладко, без страстей и без эмоций — но и без любви. Жаклин сама виновата — пустила все на самотек, надеялась, что если ей однажды удалось каким-то чудом затащить Дэна к себе в постель, то он останется там на всю оставшуюся жизнь. Но ведь любовь и семейная жизнь — это не только секс и удовольствие. Они оба позабыли об этом, вместе с тем утратив нечто важное в своих отношениях. И из постели когда-то приходится выходить. А выйдя из своей постели, Дэн и Жаклин обнаружили, что больше ничего общего у них и нет. Вот и жили они все эти годы, как соседи в студенческом общежитии — вроде близкие люди, но большее позволить себе не могут или не хотят.
— Мам! — Раздался откуда-то издалека голос Чарльза.
Жаклин вздрогнула и подняла глаза на сына, стоявшего в дверях столовой. Украдкой, надеясь, что он ничего не заметит, оттерла слезу, катившуюся по щеке.
— Да… — Отозвалась она хриплым еще от сна и набежавших слез голосом.
— Ты как? — Спросил Чарльз, входя в столовую и усаживаясь на один из стульев, стоявших рядом с ней.
— Отлично! — Ответила Жаклин, нацепив на лицо маску хорошего настроения.
Но ее сын знал, что она лжет.
— Отец мне все рассказал, — неуверенно начал он.
— О! — Проронила Жаклин. — Он и с тобой поделился этой хорошей новостью.
— А с кем еще? — Удивился Чарли.
— А ты как думаешь?
— Не знаю, растерялся парень. — Может, с Робертом Монтгомери? Он ведь его давний друг.
— Какой же ты наивный! — Едко усмехнулась миссис Уайтхорн. — Он с утра уже успел пообщаться со своей любовницей. Так что радуются теперь на пару.
— Так у отца есть любовница? Это из-за нее вы разводитесь? Он тебе изменил?
— Он изменял мне все двадцать два года нашего брака.
— Ничего себе! — Присвистнул Чарльз. — И ты все это время знала и терпела? Но почему вы только теперь решили разойтись?! — Он помолчал минутку, потом с удивлением спросил: — Так вы из-за меня все это время жили вместе?
— Нет! — Торопливо заверила сына Жаклин. — Ни в коем случае! Ты здесь не причем. Да и физически твой отец изменил мне лишь однажды. Это было очень давно. Тогда я сама его простила. Это, наверное, и стало моей роковой ошибкой. Но я очень надеялась, что он когда-нибудь сможет полюбить меня.
— Сердцу не прикажешь, — сказал Уайтхорн — младший.
— Знаю, сын, — вздохнула Жаклин. — Но я очень надеялась изменить эту аксиому. Ведь в какой-то момент мы были очень счастливы, — она вдруг взглянула на его понурое лицо и каким-то своим особенным материнским чувством угадала, что ему хоть и грустно из-за развода, но не очень-то интересно слушать ее душеизлияния. Тогда она нацепила на лицо некое подобие улыбки и сказала:
