Мелисса Джейкобс - Один-ноль в пользу женщин
– Ты пропустил саму церемонию, – сердито замечаю я.
– Я предупреждал Жана-Франсуа, что опоздаю, потому что должен закрыть галерею, – говорит Джек и внимательно смотрит на меня. – А что с тобой такое?
– Я звонила тебе. В галерею.
– Правда?
– Да, и оставила сообщение. А ты мне не перезвонил.
– Мне ничего не передавали. Там такая суета, к телефону подходят все подряд. Вполне возможно, записку просто куда-то сунули. Мне очень жаль. – Наклонив голову, он изучающе разглядывает меня. – А зачем ты звонила?
К нам подходит Жан-Франсуа и громко спрашивает:
– Джек, а где твоя картина? – Он в предвкушении хлопает в ладоши. – Лекси, тебе очень понравится.
– Это подарок для Лекси? – спрашивает Джек и заливается смехом.
– Конечно, для нее. Я ведь говорил тебе, что это для особого друга. – Он опускает глаза на меня. – Это… Как вы это называете? Подарок на новое…
– На новоселье, – помогаю я ему.
А Жан-Франсуа продолжает:
– И в благодарность за то, что ты устроила нам свадьбу в своем доме.
– Это твой дом? – спрашивает Джек.
Я киваю.
– Джек? Картина?
Джек приносит с улицы обернутый в коричневую бумагу пакет размером примерно два на четыре фута и кладет на ближайший стол.
Резким движением Жан-Франсуа срывает бумагу и кричит:
– Voila! Это же Риттенхаус-сквер, Лекси, где мы с тобой подружились.
– Да, – киваю я. На картине – захватывающий городской пейзаж, написанный маслом. Наш парк искрится в своем великолепии под яркими лучами солнца. Но людей на картине только двое. Они сидят на скамейке и целуются. Подойдя поближе, я внимательно рассматриваю их. У женщины каштановые вьющиеся волосы и фиолетовые шлепанцы. Рядом стоит бутылка имбирного эля. Очень напоминает ночь, когда мы с Джеком разговаривали – разговаривали, а не целовались, – сидя на скамейке на Риттенхаус-сквер. Я показываю на картину и спрашиваю Джека:
– Это я?
– Да, – подтверждает он.
– Эта женщина – Лекси? – удивляется Жан-Франсуа и наклоняется, чтобы лучше рассмотреть картину.
– Да, – повторяет Джек.
– Но ты говорил мне, что мужчина – это ты! – Жан-Франсуа выпрямляется и показывает пальцем то на меня, то на Джека.
– Вы любовники? Я не знал.
– Нет, – говорю я. – То есть были, но сейчас уже нет. – Я поднимаю взгляд на Жана-Франсуа и с улыбкой объясняю: – У Джека новая подружка.
– Лекси не звонила мне целый месяц, – говорит ему Джек.
В холле появляются мои родители, совет подружек и совет старших подружек. В полном составе.
– Что за шум? – спрашивает Сильвия.
– Что здесь делает Джек? – удивляется Лола.
– Это та картина? – интересуется Элли.
Я не успеваю открыть рот, как Жан-Франсуа уже пускается в объяснения:
– Эту картину я купил для Лекси в знак благодарности и как подарок на новоселье от нас с Элли. Это художник, Джек. Они с Лекси были любовниками, и поэтому он нарисовал, как они целуются на Риттенхаус-сквер. Но он не знал, что картина предназначается Лекси, а я, когда ее покупал, не знал, что женщина на ней – это Лекси. – Жан-Франсуа возносит руки к небу. – Voila!
Некоторое время все молчат, а потом холл взрывается от смеха.
– Ты знала, что он нарисовал тебя? – спрашивает меня Грейс.
– Это Лекси на картине? – удивляется Эстер. – У меня нет с собой очков.
– Ты был любовником моей дочери? – обращается к Джеку отец.
– Когда это произошло? – спрашивает меня мама.
– А он еврей? – интересуется Рут.
Схватив Джека за руку, я тяну его за собой через весь дом в сад. У оркестра перерыв, так что на освещенном лампочками дворе никого нет, кроме нас. Захлопнув за собой дверь, я поворачиваюсь к Джеку. И мы одновременно начинаем говорить.
– Она мне не подружка, – говорит он.
– Я хотела попробовать еще раз, – говорю я.
И мы улыбаемся друг другу.
– Если ты дашь мне еще один шанс, то я сделаю то же самое, – говорит он.
– Мы должны просто начать сначала.
– И как?
– Подожди, – говорю я, – постой здесь.
Джек подчиняется мне, и я быстро перехожу на другую сторону двора. А потом, словно неторопливо прогуливаясь, подхожу и делаю вокруг него большой круг. Он стоит, положив руки в карманы, и смотрит на меня так, словно я сошла с ума. А потом, будто случайно заметив Джека я оглядываю его, смущенно улыбаюсь и направлюсь в его сторону. Протянув руку, я говорю:
– Привет, меня зовут Лекси Джеймс.
Подняв левую бровь, он тоже протягивает мне руку.
– Я Джек Маккей.
Конец. Часть вторая
– Какой романтичный день, – бормочет Грейс, пытаясь прожевать кусок торта.
Праздник закончился. Жан-Франсуа провожает родственников в отель. Доктор Майкл уехал на ночной обход – последний, потому что завтра они с Грейс отправляются в свадебное путешествие. Адвокат Майкл отвозит совет старших подружек в пансион. Поскольку посадка и высадка старушек из машины могут занять некоторое время, семья Роуз решила дождаться его возвращения у меня.
Совет подружек собрался в моей спальне – единственной чистой комнате, оставшейся в доме. Дэвид и малыш Сай, раздетые до трусиков, крепко спят на горе пушистых полотенец. Мы переоделись в те вещи, которые я уже успела распаковать: футболки, брюки для занятий йогой и пижамные штаны. Взяв одну из моих футболок, Лола обнаружила, что она когда-то принадлежала ей. Я очень рада, что она сегодня с нами. Не знаю, станет ли это началом новых отношений или нет. Я буду жить сегодняшним днем.
Свадебное платье висит на двери в ванную, а платья подружек невесты развешаны по всей спальне. Они смотрят на нас со стен как зрители; наблюдают за нами настоящими, какими мы были когда-то или какими можем быть. Я, Элли, Грейс, Миа и Лола сидим на моей кровати, в центре – остатки свадебного торта, в который мы с удовольствием втыкаем вилки. Пластиковые вилки. А мои старые? Они так долго простояли в посудомойке, что заржавели и я их выбросила. С большим удовольствием.
– Да, – вздыхаю я, – по крайней мере один вечер все были счастливы. Даже я.
– Меня сейчас стошнит, – сообщает Элли.
– Не нужно критиковать Лекси, когда она впадает в сентиментальное настроение, – недовольно замечает Миа.
– Нет, я серьезно. – Элли вскакивает с кровати и бежит в ванную.
– Мы должны помочь ей? – спрашиваю я подруг.
– Ей нужна помощь? – удивляется Лола. – Грейс, ты у нас медсестра. Иди туда.
– Я в порядке. – Элли возвращается в комнату. – Уже прошло. – Она ложится на кровать и смотрит в потолок – Это самый большой минус беременности.
– Хочешь немного сладкого? – спрашиваю я, размахивая у нее перед носом вилкой с куском торта с шоколадной крошкой и белой шоколадной глазурью. Ну и что, что ее тошнит, разве можно отказаться от вкусного тортика? Элли открывает рот, и кусок исчезает в нем. Облизнувшись, она говорит:
