Белва Плейн - Благословение
Но тогда бы у нее не было Джея. Странная мысль. Она бы никогда не узнала его нежность, его утонченную мудрость, его привлекательность. Она бы не знала его и не теряла тогда. Странно.
Простыни захрустели, когда Питер повернулся.
– Вытяни свою руку.
Их пальцы едва смогли коснуться из-за ширины кровати.
– Я только хотел пожелать спокойной ночи. Приятных снов, Дженни. Постарайся не думать о сегодняшнем, если сможешь.
Голос и легкое прикосновение утешили. Звук его дыхания успокаивал. «Ты в безопасности, – уговаривала она себя. – Ты не одна». Движение на улице напоминало отдаленный шум, как прибой. Она почувствовала себя плывущей по волнам…
И она видела сон. Ей грезилось, что ее обнимали, что руки держали ее, любящие, нежные руки; и в то же время она говорила себе: «Да, тебе снится этот прекрасный сон, так что не думай, что секс может быть ужасающим. Продолжай, мечтай, не просыпайся, не останавливайся, это прекрасно, это чудесно».
Она наполовину проснулась. Кто-то целовал ее, и она отвечала:
– Дорогая, – произнес Джей.
– … Да, да, не останавливай меня, – услышала она и замерла, полностью проснувшись теперь.
– Питер, ради Бога, что ты делаешь? – закричала она, потрясенная, и села, собираясь соскользнуть с кровати.
– Я держал тебя в объятиях в течение десяти минут. Ты хотела этого, – просто ответил он.
– Я грезила! Ты не понимаешь! – произнесла она, закрыв лицо руками.
– Я знаю, и я тоже грезил. Мне казалось, ты хотела, чтобы тебя любили.
У нее задрожали губы.
– Это была глупая идея. Это мне нужно было лечь спать на софе. Она достаточно длинная для меня.
Она включила лампу. Глаза Питера, опалового оттенка, были испуганными и смущенными.
– Сон это или нет, но ты хотела, чтобы тебя любили.
– Да, – призналась она дрожащим голосом.
– Но не я.
Она не могла ответить, и тогда он сказал, настаивая:
– Он, все еще он?
– Ты задаешь слишком много вопросов. Я не могу ответить. Я не знаю.
Но она знала. В своем сне она видела Джея, это с ним она лежала, это его лицо она видела, его имя произносила. И она поняла, резко и остро, что она не могла любить пока другого мужчину. И сможет ли когда-нибудь быть с кем-то еще?
Свет падал на ковер, на пестрое одеяло, на покрасневшее лицо Питера.
– Только еще один вопрос, – настаивал он. – Ты сердишься на меня?
Она была крайне смущена. Он не имел права думать, что она согласится… И все же – во сне или наполовину во сне – она лежала у него на руках, в теплых, крепких объятиях. И она поняла, что он почувствовал себя отвергнутым как мужчина, и почувствовала жалость к нему.
– Ты все еще один из самых привлекательных мужчин, которых я когда-либо встречала, – мягко сказала она.
– Спасибо, но тебе не следует это говорить. Ты говоришь так, потому что думаешь, что обидела меня.
– Это нисколько не умаляет правды. Ты действительно один из самых привлекательных мужчин. – Она зажала горло руками, и ее рот скривился. Неожиданно грустное осознание абсурдности ситуации, сцены, картины, которую они представляли, овладело ею.
Питер сразу сказал:
– Я пойду на софу. Ты ложись снова в кровать.
– Я проснулась. Я не смогу больше заснуть.
Она последовала за ним в другую комнату. Стало холоднее, потому что тепло выветрилось. Ледяной ветер все еще бил в окна. Сейчас он, завернувшись в одеяло, и она в теплом халате сидели друг напротив друга. Через минуту Питер нарушил молчание, спросив:
– Это он втянул тебя в это дело о земле, не так ли?
– Он.
– Том, если тебе нравится. Это такое хорошее имя. Вот почему ты оказалась отстраненной от своего дела.
– Да. А почему ты спрашиваешь?
– Просто любопытно. В любом случае хорошо, что ты вышла из дела. Все оказалось довольно опасным.
– Но я хотела победить в этом деле. Я душу вложила в него.
– Будут и другие дела. И другие люди тоже, – добавил Питер после паузы.
– Не знаю.
– Но у тебя же были другие за все эти годы.
– Другие дела или другие люди?
– Другие люди, я имею в виду. Мужчины.
– Да, но в этот раз все было по-другому.
– Разве люди не всегда так думают? Она слегка улыбнулась.
– Но иногда, когда они думают так, это действительно так и есть. Один человек умирает или уходит прочь, а другой совершенно изменился.
Питер бросил на нее серьезный взгляд, она так же серьезно посмотрела в ответ. Их глаза встретились. И он медленно произнес:
– Да, я думаю, что ты только одна в мире такая. – Он вздохнул.
Дженни почувствовала, о чем он хотел поговорить. Возможно, он действительно надеялся, что они вдвоем смогут заново пройти весь круг и вернуться к началу; разве Джилл не говорила, что это было бы так «здорово», что у нее «ощущение»?
И в этот момент он произнес:
– Я бы хотел сказать тебе, что у меня появились некоторые, довольно неожиданные даже для меня самого мысли за эти последние несколько дней. Мне следовало бы знать, что они нереальны. Можно, я скажу тебе, какие?
– Конечно.
– Ну, тогда… Естественно, я не ожидал, что чудо сразу же произойдет, но я думал, что, может быть, это была судьба, что-то, что в определенный момент соединит нас с тобой. Я не суеверный, ты должна знать это, но я действительно думал, и увидел какое-то предзнаменование в том, как все вышло с Джилл, и то, как мы с тобою снова встретились, не испытывая ненависти друг к другу. Но ты не хочешь этого. – Его вздох был печальным.
– Питер… я ведь словно мертвая внутри, в душе, разве ты не видишь?
– Нет, не так. Ты живая, но у тебя все болит внутри. А ты не заслуживаешь этого.
Она не ответила. Какой-то момент он ждал, потом спросил очень тихо, почти шепотом:
– Ты не расскажешь о нём?
– Нет. Я сделала свой выбор. Что кончено, то кончено.
– До меня только что дошло… как странно, что оба раза в твоей жизни именно Джилл послужила причиной разрыва. Сначала со мной, а сейчас с ним.
– Но все было по-разному, Питер.
– Правда. Но ты должна быть замужем, – вдруг резко произнес он. – Уже настало время.
Она улыбнулась его горячности.
– Ты так думаешь? А как же ты сам?
– Я был женат. Три раза. – Он отвернулся, словно предпринимал усилие, чтобы преодолеть замешательство. – Это удивляет тебя, да?
– Немного.
– Нельзя вкратце рассказать обо всем. Нечем гордиться и нелегко говорить об этом.
– Тогда не говори об этом, – сказала она, жалея его.
– Я никогда не говорил. Но по некоторым причинам я хочу, чтобы ты знала. – Он глубоко вздохнул. – Первой была подруга моей сестры, та, что была во время твоего приезда.
«Тот ребенок, который сидел на кровати, когда я примеряла то чудное платье», – вспомнила она.
