Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1
– Она ничего, – сказал Мередит, повесив себе на уши по паре вишенок вместо серег, – но ужасная сука.
Лизандеру, однако, удалось съесть только кусочек. Дела были плохи, и Архангел Михаил кивком головы позвал его:
– Тебе приходилось подавать?
– Иногда.
– Ну, хуже уже не будет.
Майкл поднял перед ним мяч свечкой:
– Воротца неприступней сердца Раннальдини. Старайся вести мяч битой.
– Это уже интересно, – заметил Ферди, доев сандвич Лизандера.
– Как зовут подающего? – спросил счетчик.
– Хоукли, – прокричал Майкл.
Болельщики, в основном женщины, приободрились. Ведь это же был тот самый великолепный мужчина, который переехал в «Магнит». Лондонский «Мет», уставший исполнять классику, грянул «Эй, красавчик».
Мередит размахивал в такт куриной косточкой.
– Привет, Тедди, – улыбнулся Лизандер мистеру Бримскомбу, измерявшему шагами его пробежку. Они подружились, когда Лизандер приводил в форму Мериголд. Лизандер был всегда готов подвезти дровишек или пустые мусорные баки.
С выбившейся из брюк рубашкой, длинноногий и длиннорукий, Лизандер неуклюже приближался к воротцам. Через секунду резкий удар посредине воротцев выбил Боба из игры. Толпа радостно закричала и развеселилась совсем, когда за биту взялся Ларри. На нем были защитные доспехи и перчатки от Яна Ботема. Все поняли, что его фирменная бита «Астра» с пластиковой головкой используется первый раз. К счастью, смех заглушили аплодисменты Бобу, вернувшемуся после семидесяти восьми пробежек по краю поля.
– Ну и что это был за мяч? – напыщенно проговорил Ларри.
– Я думаю, красный, – Боб потер лоб, – должно быть, от жары.
– А это Ларри Локтон, – объявил комментатор, – который, как мы говорили, пробовался в Суррее.
Пока Ларри, волнуясь, поправлял свою маску, Лизандер вернулся назад, протер мяч и сунул его в брюки.
– Ах, быть бы мне им, – вздохнул Мередит. Второй мяч Лизандера ударился о белоснежные щитки Ларри.
– Аут, – произнес мистер Бримскомб к досаде Мериголд.
Ларри мычал под своей маской и гримасничал, как горилла.
– Аут, – согласился Клив, которому никогда не нравился Ларри.
– Ну тогда и не думай получить свою работу обратно, – сказал Ларри, отправляясь в павильон.
– Ну, может быть, для Суррея он и подходит, – захихикал Мередит, когда Мериголд бросилась утешать мужа.
Лизандер прошел еще пять воротцев за девять пробежек и уже завершал круг, когда «Мет» грянул «Рок-Стар» при появлении Гая.
– Мама умница, – сказала Флора. – Звучит, как будто написано специально для оркестра.
– А вот и сам мистер «Рок-Стар», – прокрякал комментатор. – Блестящий игрок в крикет, если верить моим информаторам.
Со своей атлетической пластикой, мощным телом, красивым лицом и белыми волосами Гай выглядел достойным посвященных ему песен. Ему хотелось, чтобы все это видела Джу-Джу, да и Джорджия куда подевалась? Как можно винить в неверности женщину, которая его не поддерживает? И, надевая защитную маску, он заметил Джорджию, выходящую из леса с Динсдейлом. Ее чистые волосы стягивала сзади голубая лента, и на ней были голубая рубашка, повязанная на талии, и цветастые брюки.
– Если не ошибаюсь, сама Джорджия Магуайр; миссис Рок-Стар прибыла вовремя, – отметил комментатор, а ансамбль повторил мелодию.
Под громкие аплодисменты Гай начал с центра бить кистью. Тут тенор с хорошо поставленным ударом отбил четыре мяча, а затем так запустил мяч над вытянутой рукой Лизандера, что тот улетел далеко в лес. В следующий момент Лизандер, Джорджия, Динсдейл с Мегги и Джеком исчезли среди деревьев. Сначала игроки обрадовались возможности присесть и отдохнуть, а потом их взгляды обратились на появившегося Динсдейла с мячом в зубах. Все ждали еще добрых пять минут, пока из леса бок о бок не вышли Лизандер с Джорджией. Лизандер нарочито вытирал остатки губной помады тыльной стороной руки, а у Джорджии на волосах недоставало голубой ленты.
Толпа разразилась хохотом, а оркестр, досаждая Раннальдини, грянул: «Если ты заглянешь сегодня в лесок, то приятно удивишься». Гай был потрясен, и начавший подавать Лизандер перехватил его мяч за одну пробежку.
Флора искала у павильона Раннальдини, когда мимо промчался Гай.
– Ты теперь, папочка, родитель-одиночка, – окликнула она его. – Поскольку в лесу с мамочкой был Лизандер, твой свитер должен носить он.
Глаза Раннальдини загорелись злорадством.
Бедняга Гай был вне себя. Ему уже не нужен был его зеленый свитер, напоминающий о бывших достижениях. Журналист из «Ратминстер ньюс», наблюдавший всю сцену, подумал, что нужно позвонить Демпстеру и рассказать о колеблемой Рок-Скале. Зато необычайно приободрился Ларри.
– Твой малыш, кажется, переключился на Джорджию, – не преминул он уколоть Мериголд.
– Вольфи не может сделать несколько пробежек за твою команду, – прожурчала Флора Раннальдини. – Ты не пожалел, что украл у него подружку?
– Оно того стоило. Ты хоть немного по мне соскучилась?
– Нет, – сказала Флора, глядя на него из-под ресниц. – Я соскучилась много.
– Ну а пока «Мет» и твой папаша на поле, исчезнем-ка мы в башне. А Таблетка постережет.
28
Лондонский «Мет», включающий 160 человек, проследовал на чай в огромный и прохладный холл. Дубовые столы покрывали белые скатерти. Большие вазы с ранними розовыми георгинами стояли в каждом углу. Китти устроила праздничное чаепитие. Ее сандвичи с копченой лососиной, креветки в майонезе, омлет с травами и индюшачьей грудкой были чрезвычайно вкусны. Также подали домашние лепешки с тутовым джемом и кремом, орехи, лимоны и шоколадные пирожные, красиво украшенные сверху и с кусочками ледяного масла внутри, и разноцветный торт, где по белому мороженому вывели голубым: «ЛОНДОНСКИЙ «МЕТ». Д. ПАРАДАЙЗ. 1990». Чтобы доставить удовольствие Раннальдини, было сделано все. Жаль, чаепитие сопровождала жара.
– Я не могу туда пойти, – хныкала Джорджия, окруженная любителями автографов, когда толпа потянулась в холл. – Гай и так уже готов меня убить за то исчезновение.
– Я буду с тобой все время, – успокаивал ее Лизандер. – И потом я чертовски голоден. А этот дом очень готический, да?
Даже жара ада не смогла бы остановить Персиваля Хиллари, священника церкви Всех Святых в Парадайзе, при возможности поесть. Законченный прихлебатель у чужого стола, с красной физиономией и хриплым дыханием, он наполнил тарелку сандвичами и завопил мелодичным голосом:
– Какое чудесное, чудесное торжество.
– Какой пир! – вскрикивала его жена Джой, о которой отзывались как о надежной опоре.
