Рут Харрис - Сотворившая себя
Сид Эрлау был счастлив, видя, как продвигается работа. И Бренда была счастлива – когда она была на работе. Когда же вечером она возвращалась домой, в квартиру на Кирхештрассе, предоставленную ей компанией «Ол-Кем», она оставалась совсем одна. И чувствовала себя одинокой.
Домой она прилетела на Рождество, чтобы провести в Бостоне три недели отпуска, который так долго откладывался, и Джеф обнял ее, но не поцеловал и не взглянул ей прямо в глаза. Бренда сразу поняла, даже прежде, чем он успел что-либо сказать, что у него была другая женщина.
– Я никогда и подумать не мог, что так случится, – сказал он. У него был несчастный вид человека обиженного, сердитого и виноватого. – Я не испытываю никакого счастья. Мне все время ужасно плохо. – Он был близок к слезам.
– О, Джеф, – Бренда не знала, что надо сказать Джефу. – Это ужасно. Просто ужасно. Но я все понимаю.
Она не сказала ему – и не собиралась говорить, – что иногда в Мюнхене она ложилась в постель с мужчиной. Это не имело никакого – или почти никакого – отношения к сексу. Просто таким образом она пыталась как бы свести воедино и склеить пластырем свою разорванную надвое жизнь, но в результате ей становилось еще хуже, чем раньше.
– Что же будет дальше? – наконец спросила она.
Джеф не знал. У него не было ответа. А у кого он был?
Как-то в тот приезд дочери между Рождеством и Новым годом Элен спросила об отношениях Бренды с Джефом. Мгновение Бренда испытывала сильное искушение солгать. А потом она решила не делать этого.
– У Джефа есть другая женщина, – сказала она. – Это началось, когда я была в Германии.
– Мне очень жаль, – мягко сказала Элен, и в голосе ее звучало гораздо больше сочувствия, чем, как считала Бренда, она заслуживала. – Жаль Джефа. Жаль тебя.
– Я была уверена, что ты скажешь: «Я же тебе говорила», – сказала Бренда. – Ты предупреждала меня, что сочетать карьеру со счастливой семейной жизнью будет нелегко. Но я считала, что мне лучше знать.
– Я тоже думала, что знаю о жизни больше, чем мои родители, – сказала Элен, понимая, как трудно приходится Бренде, видя это по ее усталому, бледному лицу, по грустным глазам, в которых была боль. – Если ты думаешь вернуться в Штаты, ты можешь работать в «А Ля Карт». Сейчас, после того, как мы выкупили долю Тамары, у нас очень много дел. А если пройдет сделка с «Все для кухни», нам еще больше понадобится помощь, – сказала Элен. – Помнишь, как когда-то, когда ты была подростком и помогала мне после школы, мы мечтали вместе заниматься бизнесом? «Элен и дочь».
Бренда кивнула. Казалось, с той поры прошла целая вечность.
– Но я же – фармаколог. Я – руководящий работник одной из ведущих многонациональных корпораций.
– Да, доченька, ты теперь – большой корабль, которому нужно большое плаванье, – улыбнулась Элен. – И не хочешь опускаться до чего-то незначительного.
Бренда ничего не ответила. От нее и не требовалось ответа.
– Я люблю тебя, Бренда, – сказал Джеф ночью перед ее возвращением в Мюнхен. – Я люблю тебя и хочу по-прежнему быть твоим мужем, но у нас ничего не получается. Ты – в одной части света, я – в другой.
Джеф давно понял, что, хотя мать воспитывала в нем уважение к женщинам, которые работали вне дома, сама она неизменно оставалась дома, и он всегда, сам того не сознавая, ожидал, что его жена, даже если она работает, тоже всегда будет дома, и все домашние дела будут сделаны, белье аккуратно переглажено, обед приготовлен, дом убран.
– Ты хочешь развода? – со страхом спросила Бренда, не потому, что ей был нужен развод, а потому, что она считала, что обязана предоставить решение Джефу.
– Нет, – ответил Джеф, и этот ответ развеял ее худшие страхи, – но я и не хочу продолжать жить так, как сейчас.
– Что же нам делать? – задала Бренда вопрос, ответом на который могли быть только слезы, и в слезах они любили друг друга и не сдерживали своих чувств.
Они плакали и тогда, когда целовались, прощаясь.
В самолете Бренда отказалась от предложенного стюардессой шампанского. Она сидела, глядя прямо перед собой и размышляя о своей жизни.
Достигнув почти двадцати девяти лет, она была замужем – и одинока. Она достигла успеха – и жила в чужом городе, в квартире с чужой обстановкой, которая принадлежала компании. Она зарабатывала больше, чем ее муж, и это ничего ей не давало, кроме звонков по телефону за океан и дорогой одежды, которую никто не видел под белым халатом Бренды. В этом году, с учетом премиальных в шесть тысяч долларов, она получала даже больше тридцати тысяч долларов, а когда она сказала об этом Тони, та ответила:
– У меня так было в прошлом году. Я тебе даже не говорила. Как-то это уже не кажется важным…
Шутки по поводу дорогого ленча, которыми они так долго развлекались, приобрели грустный оттенок. Для Бренды все разлеталось в прах, и когда Тони предложила вложить шесть тысяч ее премиальных в небольшую компанию, которую она давно приметила, по производству кремниевых кристаллов для компьютеров, Бренда согласилась без колебаний.
– Прекрасно, – сказала она. – Поверишь ли, мне совершенно ничего не хочется покупать.
А еще Бренду беспокоило, что будет дальше. Ей уже не хотелось летать первым классом и пить шампанское на высоте тридцати пяти тысяч футов, и не нужны были ни к чему не обязывающие романчики с мужчинами, которые способны были ее заинтересовать разве что как партнеры в постели. Все это была одна суета, менялась только работа и должность, да повышалось жалованье, в остальном же ничего не менялось.
Ну и чего она добьется в конечном итоге? Станет каким-нибудь Сидом Эрлау или Хейнрихом Лебеном? Будет участвовать в бешеной гонке, идти по трупам и из кожи вон лезть, лишь бы получить следующее повышение, более просторный кабинет, более высокое звание? Ради чего? Ради кого? И зачем? Неужели она так и не перерастет это свое желание вечно быть первой? Той, которая все делает хорошо, вовремя и не выходя за рамки бюджета? Той, которая всегда получает наивысшие оценки?
Бренде было не свойственно предаваться невеселым размышлениям и копаться в тайниках собственной души, но все время, пока самолет летел над Атлантическим океаном, ее неотвязно мучила мысль о том, что́ она делает со своей жизнью и почему успех, которого она достигла в мужском мире, играя по правилам, принятым мужчинами, не принес ей счастья. Бренда вдруг поняла, какую огромную пустоту ощущает она внутри себя.
– Если они попросят меня вернуться в Мюнхен, я подам заявление о переводе, – сказала она Джефу. – Я хочу быть с тобой.
– Торговые компании «Эмесс и Сван Ко», «Макс Кор» и «Шоп Ко» переехали на юг, – сообщил Мел Фактир Джоанне, когда они встретились у него в кабинете. – Точнее, на Багамские острова. Они уже не существуют под прежними названиями.
