Ева Модиньяни - Невеста насилия
Однако нельзя было объяснить терзавшее ее чувство неудовлетворенности только скромными достижениями на адвокатском поприще.
Хосе Висенте подошел к жене.
— Думаю, я заслужил аплодисменты, — с улыбкой заметил он, вороша кочергой поленья в камине. Сотни искр, вспыхнув, взмыли вверх.
— Боюсь, у тебя от похвал голова пойдет кругом, — пошутила Нэнси и закрыла книгу.
Хосе сел рядом. Он коснулся легким поцелуем руки жены и произнес:
— По-моему, мне выпало в жизни огромное счастье. Но я никогда не терял голову.
— Ты — чудо, Хосе, честное слово! Нежный отец и замечательный муж!
— Но этого недостаточно, чтобы сделать тебя счастливой!
Нэнси даже растерялась: похоже, Хосе Висенте умел читать мысли.
— Ты тоже не всегда кажешься счастливым, — защищаясь, сказала она.
— По другим причинам. А потом, когда я с тобой, — он вдруг замолк.
— Когда ты со мной? — кокетливо спросила Нэнси.
— Мне кажется, будто я — в раю, — ответил он и тут же смутился.
Помолчав, Нэнси проговорила:
— Твои слова глубоко трогают меня. Когда ты говоришь о своей любви, я чувствую в душе бесконечную нежность.
— Но я же вижу: ты постоянно в напряжении, выглядишь неудовлетворенной и, кажется, ты несчастлива. Ты словно живешь на вокзале или в аэропорту с чемоданами наготове.
— Такой уж у меня характер. Не обижайся…
Они говорили чуть слышным шепотом.
— Я не обижаюсь, Нэнси, — ответил Хосе Висенте. — Но, уверен, ты заслуживаешь большего и лучшего в жизни.
— Лучшего в каком смысле? — настороженно спросила она.
Музыкальный звонок прервал их разговор, возвещая о неожиданном визите. Нэнси с удивлением взглянула на мужа, а маленький Шон с головой ушел в игру; его и землетрясение не оторвало бы от игрушечного поезда.
— Кто это может быть? — встревожилась Нэнси. — Мы никого не ждем, да и снег такой, что не проедешь.
На пороге гостиной появилась няня Энни.
— Для вас пакет, мэм, — сказала она, протягивая хозяйке какую-то коробочку, завернутую в позолоченную бумагу.
— Кто его принес? — спросил Хосе.
— Очень странная история. Говорят, посылку доставили на вертолете в Риптон, а оттуда привез лыжник.
— В такую погоду? — изумилась Нэнси.
— В такую погоду! — подтвердила с восторгом Энни.
— А лыжник куда делся?
— Уехал. Исчез, как в сказке!
У служанки даже глаза блестели, так нравилась ей вся эта история.
— Наверное, Санта-Клаус приезжал! — вмешался Шон.
— День самый подходящий, — согласился Хосе.
— Не ты ли этот Санта-Клаус? — поинтересовалась Нэнси.
Необычное происшествие позабавило ее.
— Нет, дорогая, я не из тех, кто посылает вертолеты в снежную бурю. А потом для тебя было бы разочарованием, если бы тайна раскрылась бы так просто.
Нэнси с детским нетерпением развернула золотистую бумагу и обнаружила внутри старинную сафьяновую коробочку, чуть потертую на уголках. Она открыла ее и застыла в изумлении: на бархате лежало ожерелье из чистейшей воды бриллиантов, сделанное в форме гирлянды роз.
— Ну, это неинтересно, — разочарованно протянул Шон и тотчас же вернулся к своему железнодорожному хозяйству.
Нэнси не могла оторвать глаз от изумительного украшения. Хосе в драгоценностях особо не разбирался, но и его потрясло великолепие подарка.
— Интересно, кто этот таинственный и богатейший поклонник, — сказал он.
Ожерелье словно загипнотизировало Нэнси; она и не заметила карточку, спрятанную в золотистой бумаге и выскользнувшую на пол. Хосе поднял карточку и дал жене в руки. Нэнси прочла следующее:
«Эта драгоценность принадлежала моей матери, а еще раньше — бабушке. Когда-то ожерелье носила Екатерина Великая, русская императрица. В Эрмитаже есть портрет, изображающий Екатерину в этом ожерелье. Пусть оно будет твоим, потому что когда-нибудь ты станешь членом нашей семьи. Поздравляю с Рождеством. Тейлор».
— Похоже, он знает, чего хочет, — заметил Хосе.
— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Нэнси.
— А что мне делать? Послать ему секундантов и ждать на рассвете за монастырем Босоногих Кармелиток?
— Он, по-моему, перешел все границы. Совсем сумасшедший! — с негодованием произнесла Нэнси, пытаясь сообразить, сколько же стоит подарок.
Тейлор все эти годы постоянно дарил ей что-то, а Нэнси пунктуальнейшим образом отсылала назад подношения.
— Но в его безумии есть логика, — улыбнулся Хосе, нежно обняв жену.
— В конце концов, ты, как муж, имеешь право, и должен…
Хосе только усмехнулся:
— Да, есть право мужа, есть право отца… Столько разных прав… защищая свои права, можно кое-что предпринять, но, по большей части, это ровным счетом ничего не изменит. А то и совсем испортит дело…
В словах Хосе звучала отеческая мудрость, и Нэнси чувствовала — муж прав.
— Посоветуй мне что-нибудь, Хосе! — взмолилась она.
— На этот раз ты не должна возвращать подарок, — спокойно ответил он, прекрасно понимая, чем рискует.
— Ты понимаешь, что значат твои слова?
Он утвердительно кивнул головой.
— Думаю, Тейлор своего дождется — ты выйдешь за него замуж.
Нэнси вскочила и подошла к окну. Снег по-прежнему валил вовсю. Она уперлась руками в подоконник, прижалась лбом к стеклу и неожиданно почувствовала себя запертой в клетке.
Не оборачиваясь, она произнесла:
— Чтобы выйти за него, мне придется развестись с тобой. Я этого никогда не сделаю…
Но что-то в ее тоне говорило совсем о противоположном.
— Ты, Хосе… — начала она.
— Знаю, знаю, — оборвал он Нэнси, — я — самый лучший муж, которого может желать женщина.
— Ты создан для меня и для Шона. Как ты мог подумать? Разве я могу лишить Шона отца?
Нэнси разгорячилась; последние фразы прозвучали подчеркнуто резко. Она говорила, но сама понимала, что идея Хосе не лишена смысла. Может, именно поэтому она изо всех сил противилась такой мысли, противилась, но понимала, что уступит.
— Не волнуйся, адвокат, — шутливо произнес Хосе.
Он подошел к Нэнси и нежно прижал ее к себе.
— Подумай, прежде чем отказываться. Да, сейчас тебе одна мысль о разводе кажется неприемлемой, отвратительной, но сердце и чувства не всегда дают нам верные советы. И тебе это прекрасно известно, хоть ты и продолжаешь упорствовать.
— Я сама не знаю, чего хочу, — прошептала Нэнси, растерявшись, как маленькая девочка. — Как выбрать правильный путь, Хосе?
— Мы как раз на распутье, Нэнси. Что выбрать: серые, тихие домашние будни и семью, которая лишь на первый взгляд прочна, или успех, успех с большой буквы? Ты всегда рвалась наверх. Будь ты счастлива, тебе бы и в голову не пришло что-то менять. Но даже ребенку видно: тебе плохо, ты разочарована, неудовлетворена.
