Ольга Егорова - Лекарство от любви – любовь
Взгляд снова случайно остановился в уголке монитора, на маленькой панельке, показывающей время. С трудом сообразив, что через двадцать минут спектакль закончится и ей нужно уже поторопиться, чтобы успеть вовремя забрать Никиту, Варя поднялась и направилась к выходу.
Возле двери она зачем-то обернулась. Голубая тетрадка с недочитанной историей любви лежала на полу. Помедлив некоторое время, она все же вернулась, подняла ее и положила в сумку.
– Вы уже уходите? – спросила Алина, в интонации ее слышалась обреченность.
Варя некоторое время молчала, не решаясь сказать девушке о случившемся – судя по всему, Алина была из тех, кто едва ли сможет справиться с эмоциями, услышав печальное известие.
«Кристина жива», – напомнила она себе и сказала:
– Да, уже ухожу. Дело в том, Алина… Я только сейчас узнала, что с Кристиной на самом деле случилась беда.
– О Господи…
– Успокойся! – Услышав в собственном голосе железные нотки, Варя удивилась самой себе: в принципе ей тоже очень редко удавалось сохранять здравомыслие в подобных ситуациях. Можно сказать, вообще никогда не удавалось.
Она с трудом пыталась сообразить, что ей делать дальше. Естественно, ни минуты не думая, она поехала бы к Кристине в больницу – в такие минуты рядом обязательно должен быть кто-то из близких, ведь могут понадобиться лекарства, кровь или плазма. Она пока еще не знала о том, насколько тяжелое положение у Кристины, но слово «реанимация» всегда действовало на нее устрашающе.
Конечно, она сразу поехала бы в больницу. Но этот визит занял бы по меньшей мере часа полтора, а то и больше, а ведь ее будет ждать Никита! Если бы дома была Галина Петровна, она бы, конечно, позвонила ей и попросила забрать сына. Но та обещала вернуться только к вечеру, а мобильного телефона у матери не было.
– Что с ней? Что с ней случилось? – донеслось до Вари будто издалека. Она подняла глаза и увидела Алину.
– Она попала в аварию и сейчас в больнице. Больше пока ничего не знаю…
– О Господи!
– Перестань, Алина. Я уверена… Я не сомневаюсь, что с ней все будет в порядке!
– Она жива?
– Жива, конечно! Ладно, я побежала. Сейчас заберу Никиту из театра и вместе с ним сразу поеду в больницу.
– Никиту?
– Это мой сын. Да успокойся же, Алина! Как только я что-то узнаю – обязательно позвоню тебе. Ты и сама после работы можешь поехать к ней. И запиши на всякий случай номер моего мобильного телефона. Если я вдруг забуду позвонить…
– Да, конечно. – Алина торопливо принялась искать блокнот. Руки у нее дрожали.
Варя продиктовала номер, еще раз попыталась практически безуспешно успокоить Алину и вышла из офиса. Глянув на циферблат наручных часов, она поняла, что слишком сильно задерживается – даже если ей удастся сразу сесть на троллейбус и если он не попадет в пробку, минут на пять она все равно опоздает.
«Ничего страшного, – уговаривала она себя, торопливыми шагами приближаясь к остановке. – Он подождет, взрослый ведь уже мальчишка, догадается, что возникли проблемы с транспортом… Ничего страшного… Господи, только бы с Кристиной было все в порядке! Хотя, если она в реанимации, едва ли ей удалось отделаться легкими ушибами…»
Вдалеке она заметила приближающийся троллейбус нужного маршрута. Остаток пути до остановки ей пришлось мчаться бегом – она все же успела в последний момент вспорхнуть на подножку. Облегченно вздохнув, прошла в салон и села на свободное место у окна. Через двадцать минут, максимум через двадцать пять она заберет Никиту. С трудом вспоминая маршруты городского транспорта, она все же сообразила, каким образом можно от здания театра быстрее добраться до больницы. Примерно через час, никак не раньше, она наконец узнает, в каком состоянии Кристина, есть ли серьезная угроза для жизни…
Думать об этом было страшно. Пожалуй, впервые в жизни в голове у Вари рождались такие страшные мысли. Из близких ей людей еще никто и никогда не находился в такой близости от смерти, как Кристина…
«Или сделала это намеренно», – снова, в который раз уже, прозвучали в памяти слова врача из приемного отделения. И это заставило ее вспомнить о тетрадке – той самой, которую нашла Варя в ящике стола. Голубой школьной тетрадке, в которой, как ей показалось, она могла бы найти ответы на этот вопрос.
Достав ее из сумки, она отыскала нужную страницу – всего лишь третью по счету. Прочитала несколько строк, вздохнула, перевернула страницу…
Пассажиры троллейбуса с некоторым удивлением поглядывали на девушку, которая, внимательно изучая какой-то конспект, время от времени тяжело вздыхала, закусывала нижнюю губу почти до крови и даже иногда шептала тихо: «Боже мой…» И в самом деле, редко встретишь студентку, которая относится к материалу, изложенному в лекции, столь эмоционально. Последний из оставшихся пассажиров, сошедший на конечной остановке троллейбуса, успел заметить даже, что по щеке у девушки пробежала слеза…
Варя перевернула последнюю страницу и в этот момент услышала чей-то голос, такой далекий, что он показался ей голосом из другого мира:
– Девушка, вы что сидите? Приехали уже, конечная…
Очнувшись, Варя увидела молодого парня – водителя троллейбуса. Он смотрел на нее нетерпеливо:
– Выходим. Конечная остановка.
– О Господи! – Варя в ужасе всплеснула руками.
– Да вы плачете, что ли? Что-то случилось?
– Нет-нет, ничего, все в порядке… – Варя вытерла слезы и, поднявшись, вышла из троллейбуса.
На часы даже смотреть страшно было. Но она все-таки заставила себя это сделать и поняла, что спектакль в театре закончился двадцать минут назад. Всех детей уже забрали родители, а Никита до сих пор стоит и ждет ее, вероятно, сходя с ума от страха…
– Маленький мой. – Сердце у Вари сжалось. – Господи, ну как же я так… Вот ведь…
Перебежав дорогу, Варя остановилась и взмахнула рукой в надежде остановить такси. Несколько попыток не увенчались успехом. Время шло, и это сводило ее с ума.
Она никак не могла прийти в себя от случившегося. Нет, неудивительно, что она проспала остановку, – читая эти строчки, обо всем на свете забудешь. За короткий промежуток времени она успела словно прожить целую жизнь и убедиться, насколько тяжелой она была, насколько трагичной…
Перед глазами возникло лицо Артема. Его теплый внимательный взгляд, тихий голос. А потом лицо Артема исчезло, и вместо него возникло лицо Кристины. Лицо Кристины, запечатленное на бумаге – ручкой, карандашом, снова ручкой, листок в клетку, листок в линейку, листок из блокнота, обрывок газеты. Бесконечные портреты, которые Артем, видимо, рисовал все эти десять лет, пока они были в разлуке.
