Ирина Степановская - Вслед за Ремарком
– Мне нужно ехать.
Спорить было бесполезно.
– А картошка? – упавшим голосом спросила она.
– Я поем в ресторане. – Без лишних слов, чтобы снова не начинать скандала, он натянул пальто, надел ботинки и вышел из квартиры. У нее не повернулся язык спросить, останется ли он ночевать с Лизой или вернется домой.
– Вот и все. Меня бросили, – глухим страшным голосом сказала она кому-то невидимому, кто вился вокруг нее в пространстве квартиры, и так и осталась сидеть в неподвижной позе, не думая, ни за что больше не отвечая и ни о чем не волнуясь. Сколько же она просидела так, она потом никогда и не узнала. Только когда на улице смолкло уже совершенно всякое движение, из глубины квартиры будто послышался ей чей-то теперь очень хорошо знакомый голос. «Не ты одна на этом свете в таком положении, – задумчиво произнесло густое контральто. – Думай, экспериментируй, борись! На то женщине и дана голова! А не для того, чтобы изучать какую-то там математику! Если твой муж поехал действительно к Лизе, эта девчонка не выдержит, позвонит тебе сама, поставит в известность. Она, видимо, надумала решить все одним махом. Хочет ковать железо, пока горячо! Думает, что у тебя не выдержат нервы. Посмотрим! Сдаться-то никогда не поздно, держись!»
«Держись… Легко сказать…» Нина закинула всю картошку, как почищенную, так и нечищеную, в мусорный пакет, отнесла его в мусоропровод, вымыла руки, намазала их кремом, проглотила две таблетки снотворного, глубоко вздохнула и отправилась спать. Дверь за собой она плотно закрыла, чтобы никакие звуки в квартире не могли ее разбудить.
«Хоть пусть явится целый полк – я должна выспаться, – подумала она. – Для того чтобы бороться, нужно очень много энергии, хладнокровия и денег!» Она подошла к комоду и снова достала из ящика заветную сумку. Теперь уже по-деловому она пересчитала всю имеющуюся наличность.
– Вот это на процедуры. – Она отложила в сторону деньги, равноценные стоимости пятнадцати посещений ее косметического салона. – Вот это на новую одежду: придется купить себе шубку и модный костюмчик. Возвращать мужчину в семью в старой дубленке и брюках – пустая трата времени!
Она так и эдак сортировала деньги по кучкам – на все сразу их не хватало. Потом, махнув рукой на деньги – снотворное подействовало, и ее стало сильно клонить в сон, – она небрежно кинула сумку на место, а деньги смешала и засунула их в первый попавшийся под руки конверт, а конверт спрятала в место, показавшееся ей самым надежным, – в карман собственного халата, брошенного у зеркала на стул.
«Завтра же схожу в магазин и куплю обновки! Истрачу все до рубля! – решила она. – А на хозяйство пусть Кирилл раскошеливается с банковских карточек. Хочет содержать двух женщин сразу – пусть платит!» С этими мыслями в голове она плюхнулась с размаху на свежее, утром постеленное белье и тут же уснула без сновидений.
Следующий день был насыщенным до предела: посещение парикмахерской – стрижка, укладка – заняло два часа. Меховой магазин отнял больше – она перемерила все, что там было: шубки из норки, лисы и енота. Наконец заведующая, убедившись, что у покупательницы серьезные намерения, сходила в подсобку и раскрыла там новый ящик с товаром. В нем оказались только что привезенные четыре шубки из светлого хорька. Одну из них, подходящую по размеру, она и вынесла в зал.
– Примерьте ее – вам подойдет! – сказала она Нине.
Усталая от примерок Нина без особой надежды приложила к себе новый мех. Потом вдела шубку в рукава, потом застегнула застежки и два раза прокрутилась перед зеркалом. Заведующая не ошиблась – вещь была будто специально изготовлена для Нины. Чередование бежевых и светло-коричневых полос пушистого меха очень подходило к ее матовой коже, к стриженным теперь каштановым волосам. Новая прическа, как часто это бывает, молодила ее, и в зеркале отражалась не строгая учительница математики, а яркая молодая женщина с глазами, блестящими от возбуждения, светящимися какой-то внутренней силой.
Старую дубленку завернули в пакет, и хотя шубка съела все деньги – ни на костюм, ни на косметику, ни на еду ничего не осталось, – Нина вышла из магазина окрыленная. Новая шубка сидела на ней, будто вторая кожа, а ощущение от расклешенных фалд на спине было такое, будто она с каждым шагом немножко взлетает над землей. Ах, меха, меха! Пока на свете существуют женщины, усилия борцов за права животных обречены на провал. В какой-то момент Нина вспомнила об отданных Ленцу собственных деньгах – вот их-то как раз и не хватало; но тут же она отогнала от себя это воспоминание: ей стало стыдно даже не за то, что она пожалела об этих деньгах – на самом деле она ни капельки о них не пожалела, – а за то, что она просто вспомнила об их возможном применении для себя.
Следующим по плану было посещение того старого преподавателя, который согласился дать ей несколько уроков езды по площадке. Она подошла к его машине – это тоже были «Жигули» с буквой «У» на крыше, но не желтого, как у Роберта, а какого-то грязно-малинового оттенка. И сама машина вовсе не имела того нарядного, веселого вида, какой с большим старанием придавали своим автомобилям Роберт с Михалычем. Стояли эти «Жигули» где-то с краю, давно не мытые, одна фара впереди была разбита, а стекла хотелось протереть еще до выезда на улицу.
Старый преподаватель не узнал в Нине прежнюю дамочку, которая приходила к нему договариваться о занятиях. Увидев Нину в шубке, он сначала подслеповато прищурился, но потом расплылся в улыбке.
– Богатой будешь! – сказал он.
Нина ласково прикоснулась к его плечу, останавливая запоздалый порыв.
– Ну и хорошо, что вы меня не узнали, – сказала она. – Я ведь пришла не заниматься, а предупредить, что приходить не буду. Уж извините меня.
– Почему не будешь приходить? – На лице старика появилось искреннее огорчение. Нина не стала врать, хотя пару дней назад, возможно, и выдумала бы что-нибудь правдоподобное для приличия. Сейчас же она чувствовала себя необычно свободной, раскованной.
– Денег нет! – доверительно произнесла она, наклонившись поближе к старику.
– А когда договаривались – были? – Преподаватель хитро блеснул на нее старческими глазками.
– Тогда были, – подтвердила Нина.
– А сейчас чего же? Ограбили тебя, что ли? – поинтересовался старик.
– Шубку вот купила. Дорогая, – созналась Нина.
– Шубка – святое дело! – Старик со знающим видом оглядел сверху донизу Нину, заставил ее повернуться. – Внучке моей тоже бы такая пошла! Ну что ж, раз денег нет – значит, нет! Ничего не поделаешь. – Он с сожалением посмотрел на Нину.
– Ну, извините за беспокойство, всего вам хорошего! – сказала она и пошла со двора прочь.
