Татьяна Тронина - Femme fatale выходит замуж
– Потом я сбежала и от Руслана, – надменно произнесла Жанна. – Если тебя интересует продолжение истории, то далее я стояла на Крымском мосту и всерьез собиралась спрыгнуть вниз.
Ремизов вздрогнул.
– Зачем? – не сразу спросил он, уже совершенно другим голосом.
– Потому что я запуталась.
– Ты поняла, что не любишь меня, – наполовину утвердительно, наполовину вопросительно произнес он.
– Нет. Я люблю тебя. Только тебя и люблю… – угрюмо буркнула она. – Ты теперь сам, наверное, не хочешь на мне жениться.
Ремизов, хмурясь, сел с ней рядом.
– Хочу, – сказал он. – Если бы ты не передумала…
– Я не передумала.
Они помолчали.
– Правда, не ревнуй меня… – тихо попросила она.
Он обнял ее, положил ее голову к себе на плечо.
– Чего тебе не живется, скажи мне, а? Жанна! С моста она вздумала прыгать…
– Иногда бывает так хорошо, что хочется умереть. Когда счастье становится почти невыносимым… Знаешь?
– Знаю. – Он обнял ее еще сильнее. – Но я-то не собираюсь накладывать на себя руки!
– Прости меня, – сказала Жанна.
– И ты меня прости, – сказал Ремизов.
– Господи, а ты-то в чем виноват? – удивилась Жанна.
– В том, что не смог тебя сразу понять.
– Вася! – Она засмеялась и заплакала одновременно. Он осыпал поцелуями ее лицо. «Сказать ему или нет? Нет, не скажу, надо в этом окончательно удостовериться…»
– Я тебя так люблю, что у меня просто сердце разрывается! – печально и нежно сказал он.
– И у меня! У меня прямо все дрожит внутри, когда я тебя вижу или когда о тебе думаю…
«Интересно, а он обрадуется? Наверное, не сразу… Или сразу?» – размышляла Жанна.
– Тебе пора, – напомнила она.
– Что? – Он посмотрел на наручные часы. – А, да… Кстати, тебе тоже пора!
– Нет, я сегодня никуда не пойду. Позвоню Крылову и попрошу отгул.
– Он тебя уволит.
– Ну и пусть! – засмеялась Жанна.
Ремизов ушел.
Жанна достала три заветных банки с килькой в томате. Господи, как долго она мечтала об этом! Со вчерашнего вечера…
Она съела все три банки. Легко. Подумав, расправилась также с колбасой. Закусила апельсинами. Еще подумала и запихнула в микроволновку замороженную пиццу. «Если у меня все время будет такой аппетит, то я через девять… точнее – через восемь месяцев превращусь в дирижабль». Совершенно некстати она вспомнила о женщине, которая была такой толстой, что пришлось выламывать дверные косяки, иначе она не могла передвигаться по собственной квартире.
«А если я ошибаюсь? А если и нет ничего?» – с тоской подумала Жанна.
Она быстро спустилась вниз, в аптеку, купила специальный тест. Карина говорила, что тесты врут. Полина тоже утверждала, что тестам не особенно следует верить, хотя ей они не соврали.
…Тем не менее Жанна жутко нервничала, когда ждала положенную минуту – именно через это время тест обещал выдать результат. Две полоски.
Да. Скорее всего – да.
Жанна с жадностью съела уже остывшую пиццу. Она верила и не верила. Для того чтобы окончательно убедиться, надо было сходить к врачу и сделать ультразвуковой анализ. А вдруг он ничего не покажет?!
Жанна застонала от раздиравших ее сомнений.
«Нет, он есть. Он, мой ребенок. Мой и Васин. Мой ребенок спас меня вчера – и это такое чудо…»
Она собиралась разрыдаться, но вместо этого пицца коварно запросилась обратно. Пицца, колбаса, апельсины и вся килька в томатном соусе. Теперь Жанна не понимала, как она могла съесть целых три банки этой гадости. «Нет, если так будет продолжаться, то вряд ли придется выламывать косяки…» – решила Жанна, когда ее организм освободился от съеденного.
После она позвонила Крылову и говорила с ним таким измученным голосом, что тот клятвенно заверил ее, что «Минерва-плюс» вполне может пережить отсутствие Жанны сегодня.
К вечеру она так проголодалась, что снова начала думать о кильке с нежностью.
Она позвонила Ремизову.
– Вася, миленький, купи чего-нибудь съестного…
– Жанна, в доме полно еды! Я заглядывал в холодильник, и там…
– Там уже ничего нет! – сердито перебила она его.
Ремизов сделал удивленную паузу. Потом заявил:
– Может быть, сходим куда-нибудь? В какое-нибудь кафе…
Жанна живо представила, что с ней будет в этом кафе.
– Нет! – свирепо закричала она. – Только дома! Я же сказала – купи чего-нибудь!
– Ну ладно, – кротко согласился он. – Я понял, понял…
Руслан Айхенбаум в ноябре опять отправился в туристическую поездку. Но это было не совсем обычное путешествие – на этот раз Руслан преследовал вполне определенную цель. Тайную цель – рассказывать о ней каждому встречному-поперечному было нельзя.
Он прибыл в Марсель, поймал такси и показал водителю бумажку с надписью «Lйgion Etrangйre». Водитель кивнул и без лишних вопросов (видимо, ему не в первый раз приходилось выполнять подобную миссию) довез Руслана до одного из отделений Иностранного легиона.
Там Руслан предъявил сержанту, встретившему его, свой паспорт, на ломаном французском объяснил, что он из России и что хочет служить в легионе.
Сержант выслушал его без всякого энтузиазма – поступить на службу мечтало много людей, и русских среди них было большинство. Шутка ли – ежегодно этого права добивались до шестидесяти русских. Самых сильных, самых ловких, самых сообразительных… Многие ехали сюда за деньгами – за службу в легионе платили, другие – из авантюрных соображений.
Это было нечто вроде лотереи: возьмут – не возьмут. У Руслана было некоторое преимущество: великолепное здоровье, отсутствие криминального прошлого и семьи, и, кроме того, он показал неожиданно хорошие результаты на предварительном тестировании.
В отборочном лагере в Обани он пробежал восемь стандартных 400-метровых кругов на стадионе за четырнадцать минут, тест на ай-кью у него тоже оказался выше среднего. Знание языка немного подкачало, но это особой проблемой не было – Руслану дали в напарники француза, так называемого «бинома», общаясь с которым можно было улучшить французский.
Так Руслан стал легионером, подписав стандартный контракт на пять лет. У него стали другое имя, фамилия, другие день, месяц и год рождения, другая национальность и совершенно незнакомые люди в качестве родителей.
Теперь его на Родине ждала уголовная ответственность – за участие в войне на чужой территории статья 359 УК РФ предусматривала до семи и даже до пятнадцати лет лишения свободы – правда, лишь в том случае, если участие будет доказано.
Первые полгода жизни в легионе были невероятным мучением – физическим, нравственным и моральным. Руслан выполнял любую, даже самую грязную работу: от уборки туалетов до обязанностей грузчика. Начальство не скупилось на побои и пинки – это было тоже своего рода испытанием характера. Жесточайшая муштра.
