Ирина Лобусова - Пять минут до любви
— Ладно, не смотри. Даже если это твой Леонид. Как хочешь. Давай сидеть, как две старые девы. Я стараюсь для твоей же пользы!
— Я не старая и я не дева. Так что стараться тебе незачем.
— Ладно. Поговорим о чем-то другом.
И мы заговорили о чем-то другом. Меня что-то жгло. Что-то мешало, но что, я не могла понять.
Принесли мороженое, и я обернулась. Это напоминало ощущение человека, которого ударили в спину ножом.
Тем мужчиной, конечно же, был мой кошмар. Подруга не ошиблась. Прямо на меня, не мигая, смотрели знакомые глаза. От его взгляда по всему моему телу пошла острая боль. Я вздрогнула, задела рукой стол — так, что на пол чуть не упали тарелки. Подруга перепугалась:
— Что произошло?
— Я потом все тебе объясню… Но нужно уходить отсюда как можно скорей.
— Значит, я не ошиблась. Это Леонид.
— Мы должны идти.
— Прямо как в шпионских фильмах! Что…
— Потом! Объяснения будут потом!
Весь вечер смотреть на меня в упор и даже не подойти поздороваться. Мы быстро расплатились и поспешили к выходу. Но не успела я коснуться двери, как почувствовала на своем плече сильную тяжелую руку:
— Добрый вечер. Лена, нам нужно поговорить.
Собрав в голосе все свое ехидство, я улыбнулась:
— Добрый вечер, Леонид Валерьевич! Я с удовольствием бы поговорила, но очень спешу.
— Пожалуйста. Удели мне несколько минут. Это очень важно. Другого времени может не быть.
— Вы так думаете? А при желании любое время всегда можно найти!
— Зачем искать то, что уже есть!
— Извинись перед подругой и пусть она едет домой.
— Нет. Моя подруга останется и подождет меня. А мы с вами выйдем на улицу. Я могу уделить вам только пять минут.
— Хорошо, идем.
Я отвела ее в сторону.
— Я поговорю с ним, но быстро. Ты жди.
— Ладно. Если вдруг неприятности, зови.
Свежий воздух ударил в лицо привычным компонентом — холодом. Было темно. Освещенное здание кафе и подруга остались далеко позади.
Он хотел меня обнять, но я резко отстранилась. Он растерялся — потому, что к этому не привык. Так мы и застыли — друг напротив друга. Он сделал вторую попытку, но я угрожающе выставила ладонь. Он никогда ничего не замечал! Даже того, что своим видом причиняет мне мучительную, нестерпимую боль…
Я столько раз представляла в уме эту сцену. Я мечтала невероятное количество раз каждый день. Что скажу, что сделаю, куда посмотрю, как буду выглядеть, что будет на мне одето, и как будет выглядеть он. В истерических снах всепрощения я столько раз бросалась ему на шею… Лихорадочно целовала его губы, прижималась к нему всем телом и, умирая, воскресала от величайшего на земле наслаждения — оказаться в его руках… Я отрепетировала до мельчайшей доскональности эту сцену и не было бы ситуации, которую я не успела бы в уме проиграть.
Именно поэтому в тот самый страшный первый момент, в ужасавший момент свершившейся правды я растерялась — потому, что все это видела и проходила больше, чем тысячу раз. Я растерялась… И, замерев как соляной столб, я до тупости гипнотизировала асфальт, где мелькающие отражения тусклой ночной лампы плясали в моих ногах…
Несколько минут мы стояли молча, друг напротив друга. И я сжимала в кулаки пальцы, словно намеренно калеча их… Потому, что я хотела броситься ему на шею! Потому, что больше всего на земле я хотела броситься ему на шею — и умереть, застывая в парализующей неподвижности своего счастья, которое, застыв за два года, давно успело превратиться в ад.
Он был моей мечтой, жизнью, моим счастьем. И вот я стою, как неподвижная, вылитая из мрамора статуя. И лихорадочно ломаю пальцы оттого, что больше никогда не смогу прикоснуться к собственной распятой любви. Я испытывала лишь страшную, невыносимую боль, я умирала от боли… Не было спасительной пустоты, даже хладнокровного равнодушия. И все, что я могла, просто корчиться в судорогах, которые он не собирался ни видеть, ни понимать.
Мы молчали. В воздухе была напряженность. Словно протянутые кем-то тугие, упругие струны. Наконец он не выдержал:
— Почему ты молчишь?
— А что я должна сказать? По — моему, это ты хотел со мной поговорить. Я внимательно слушаю.
— Ну, зачем ты так…. Я обрадовался нашей встрече. Я очень рад тебя видеть!
— Правда?
— Конечно. Очень рад. Я не понимаю, почему ты сомневаешься.
— Наша встреча совершенно случайна. А до этого ты не высказывал желания меня снова увидеть.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты мог позвонить, но не позвонил.
— Я боялся. Ты не стала бы со мной разговаривать, а просто швырнула бы трубку.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю тебя.
— Ты ошибаешься. Я с удовольствием бы тебя выслушала, если бы ты извинился!
— Извинился? За что?
Если бы я не знала его целых два года, если бы ни разу в жизни я не провела с ним ни ночи, ни дня, я приняла бы искреннее недоумение, звучащее в его голосе, за издевательство — потому, что мне в голову бы не пришло, что человеческое существо может быть таким. Но я два года делила с ним мысли и постель. И я могла ручаться головой, что его недоумение было искренним. Он действительно не понимал того, как обидел меня. Ему в голову не пришло, что он нанес мне страшную, непоправимую обиду. Просто это было его манерой поведения — он ни во что не ставил других людей. Он всегда поступал только так, как хотел, и плевал на тех, кого мог обидеть своими поступками. Он ставил себя намного выше всех остальных.
Поэтому его недоумение было искренним. Он не понимал. И сколько бы я не объясняла, он все равно бы не понял.
— За то, что ты поступил как поддонок.
— С тобой невозможно нормально разговаривать! Ни с того ни с сего ты перешла к оскорблениям! Знаешь, я хотел просто поболтать с тобой не для того, чтобы ты устроила скандал! Я так искренне обрадовался, когда тебя увидел…
— Я действительно не понимаю! Ты от природы такой дефективный или просто прикидываешься дегенератом? Разве в сорок лет можно быть таким идиотом? Если ты не понимаешь, что произошло, тебя срочно нужно лечить! Мало того, что ты повел себя на концерте как последняя сволочь, так еще и сейчас ведешь себя как старый идиот!
— А что, собственно, произошло?
— Ты не понимаешь?
— Ладно, давай объяснимся, если так вышло!
— Объяснишься со мной? Как с обыкновенной знакомой?
— А с кем еще?
— Значит, я была для тебя просто обыкновенной знакомой?
— Личной. Была и есть.
— А кто был на концерте?
— А почему это тебя так волнует? Мало ли с кем я могу встречаться! Ведь жениться я собираюсь на тебе! Мы с тобой не встречаемся потому, что я хочу на тебе жениться. А встречаться могу с другими девушками — просто так, ради мужского удовольствия. Жениться я буду на тебе.
