Анна Шульгина - Недетские игры
— Вот черт! — Ярик подхватил ребенка на руки и усадил на стол, чтобы можно было рассмотреть повреждения. Ранка было, вроде, неглубокой, но кто его знает… — Алевтина Эдуардовна!
От его вопля подпрыгнула не только домработница, суетящаяся на кухне, но и заныкавшаяся под кроватью Ириска.
— Что такое? — немного запыхавшаяся пожилая женщина появилась очень быстро. Ещё бы, так орать…
— Нас тут крыса покусала, что делать? — Ярослав знал, как оказывать помощь при огнестрельных и ножевых ранениях, мог провести сердечно-легочную реанимацию, но что делать с ребенком, от вида слез которого на душе кошки скребут, не представлял.
— Показывайте, — женщина слегка оттолкнула его, пытаясь рассмотреть повреждение. — Крыса-то домашняя и точно не бешенная, но все равно нужно показаться врачу, — авторитетно заявила она, пытаясь успокоить зашмыгавшую носом девчушку. — Мало ли, что у неё там за зараза на зубах…
— Ясно. Собирайтесь, там сразу и покажем, — Невзоров посадил Маришку на плечо, не собираясь выпускать ребенка из поля зрения. — Миш, ты где?
— Я тут, — мальчик уже сидел внизу, настороженный и пытающийся скрыть нервную дрожь.
— Все готовы? — Даже Ириска что-то пискнула из-под кровати, не то, что людское население дома. — Тогда грузимся и поехали.
Добрались они без приключений, а вот на парковке, когда Ярик дозвонился до друга, чтобы узнать, где их черти носят, стало понятно — команда потеряла двух членов. То ли от перенапряжения, то ли просто подошел такой срок, но Еву поутру свалил жесточайший приступ токсикоза, и теперь девушка, порыкивая между приступами тошноты на бестолково суетящегося рядом мужа, не могла оторваться от обнимашек с унитазом.
— Сам понимаешь, я от неё сейчас не отойду, — Денис был мрачен и немного напуган. Такого раньше не было — да, пару дней чуток потошнило, ну, периодически немного кружилась голова, но чтобы так…
— Понимаю, — Ярик его, действительно, прекрасно понимал. Если бы не их с Нешей "ссора" и перепуганные дети дома, фиг бы он оставил её одну в больнице! — Выздоравливайте, мы от вас привет передадим.
Но попасть сразу в реанимацию они не смогли — продолжался врачебный обход. А если учесть, что туда вообще-то заходить никому, кроме медработников, нельзя, то вся компашка решила пока не светиться и отправилась в приемный покой, показывать Маринкино боевое ранение.
— Извините, это не детская больница, мы принимаем только взрослое население, — фельдшер, лениво перелистывающая какую-то немного замусоленную тетрадку, была непреклонна.
— Нам очень нужно, — Ярик прекрасно знал, что их примут, просто цену набивают, и его это жутко злило. Ладно бы его так мурыжили, но ребенка?!
— Ну, даже не знаю… — дело сдвинулось с мертвой токи, когда женщина увидела купюру, которая словно сама собой появилась на обложке той самой тетрадки. — Ладно, все равно сейчас пациентов нет, так уж и быть, посмотрю, — с видом, словно делает им огромное одолжение, фельдшерица кивнула Маринке в смотровой кабинет. Но девочка мертвой хваткой вцепилась в шею Ярославу, намекая, что одна она никуда не пойдет.
— Я с вами, — Невзоров, так и не спускавший ребенка с рук, с тех пор, как вышел из машины, уселся на кушетку, застеленную клеенкой грязно-коричневого цвета.
— Как нас зовут? — засюсюкала медицинская дама, разматывая бинт, которым Алевтина Эдуардовна щедро прикрыла ранку.
— Её зовут Марина, — ответил Ярик, зорко следя, чтобы девчушке не причинили ненужной боли. Кроха сидела смирно, тоже с любопытством наблюдая за сноровистыми движениями медработницы. Больно уже не было, да и взрослые девочки не плачут от какой-то царапины, потому она, поджав губки и нахмурив бровки, ждала, что же сделают дальше.
— А почему мы сами не говорим? — женщина теперь не столько пыталась наладить контакт с ребенком, сколько строила глазки папе. Но тому было глубоко пофигу на её старания.
— Девушка, это имеет какое-то отношение к укусу? — не выдержал Ярослав, почувствовав, как Марина непроизвольно задержала дыхание, когда цепкие пальцы фельдшера прощупывали область возле ранки.
— Ну, не хотите, как хотите, — обиделась женщина. — Откуда ранка?
— Домашняя крыса укусила.
— Она не бешеная? — женщина и сама отшатнулась, словно они сами могли кинуться и покусать.
— Нет. Её просто придавили, — терпеливо объяснил Ярослав, уговаривая себя не злиться. Все-таки, он не медик, одно дело какая-нибудь рана на себе — заживет, как на собаке, но здоровьем детей рисковать не собирался.
Дальше дело пошло гораздо быстрее, видимо, фельдшерица перестала пытаться произвести впечатление на родителя и сосредоточилась на непосредственной деятельности. — Все, — она быстро наложила повязку на пострадавший пальчик. — Будете промывать трижды в день и менять повязку. Как только заметите, что корочка на ранке подсохла, и воспаления нет, можно уже не бинтовать. И уточните насчет прививок.
— Спасибо, — Ярик поднялся и кивнул ждущим их в коридоре Алевтине Эдуардовне и Мишутке. Так, самая неприятная часть позади, осталась самая сложная…
Как ни странно, едва очнувшись после наркоза, Агнесса прекрасно понимала, где она находится, и что произошло. Девушка помнила и момент сметания машиной ограждения, и короткое, страшное падение. От удара об асфальт вылетело лобовое стекло, но и тут повезло — подушки безопасности не только существенно смягчили удар, но и защитили от осколков.
А вот дальше она помнила урывками. Гудение и мелкое противное дрожание металла, который пришлось распиливать, чтобы извлечь её из машины. Нешка даже в таком состоянии понимала — лучше не шевелиться, мало ли, какие там внутренние повреждения. Да и стекло, запутавшееся в волосах и при малейшем движении падающее на плечи, тоже не особо располагало к ерзанию. Странно, но особой боли она тогда не ощущала. Может последствия стресса, а может, постоянно вертящиеся мысли — что будет с детьми, если она не выживет? И Ярослав, он ведь может сесть за руль и оказаться в такой же ситуации, как она сама…
Сознание то затуманивалось, то снова прояснялось, и единственное, в чем она была уверена — ребра снова сломаны. Слишком уж знакомые ощущения. А потом черный провал. Чьи-то маячащие над ней лица, из которых она почему-то зацепилась взглядом за Еву. Учитывая, что подруга за несколько сотен километров, наверное, повреждения намного сильнее, и теперь появились галлюцинации. Но Романовская казалась такой реальной. Она теребила её за руку и что-то спрашивала, а у Нешки все мысли были о Марине и Мише. Что с ними будет, если она не выживет? И именно тогда Ирмская поняла, что сделает все возможное, чтобы снова быть со своей семьей. Агнесса пыталась сказать, чтобы Ева успокоила детей, но губы практически не слушались, они казались чужими, а язык настолько неповоротливым, что не мог произнести элементарного. Но все же, получилось выдавить из себя их имена, и Романовская кивнула, давай понять, что все сделает. Голова болела все сильнее, Нешку начало тошнить, и девушка, наконец, полностью потеряла сознание.
