Даниэла Стил - Большей любви не бывает
В нью-йоркском отеле ее тоже ждали цветы, на карточке надпись: «Je t aime… Adieu»[2] . Эдвина посмотрела на них, коснулась браслета на руке, потом положила записку в бумажник.
Они провели в Нью-Йорке лишь одну ночь, позвонили Фанни и Тедди, узнали, что два раза звонил Джордж и Фанни оба раза простодушно отвечала, что Алексис нет дома, а у Эдвины страшно болит горло. Сэм Горовиц также звонил и услышал в ответ то же самое. Дети очень переживали за Алексис и были рады, что все позади и сестры вернулись из Европы.
Через четыре дня Эдвина и Алексис уже были дома; перемежая слезы, объятия и поцелуи, Алексис поклялась, что никогда больше никуда не уедет, даже в Голливуд, а Эдвина только смеялась, слушая ее заверения.
— Я тебе припомню эти слова в один прекрасный день, — поддразнила она Алексис, и в этот момент зазвонил телефон.
Это был Джордж; они вернулись в Голливуд после чудесного медового месяца, потом трубку взяла Хелен и смущенно призналась Эдвине, что она, наверное, беременна.
— Да что ты! Как замечательно! — Эдвина удивилась самой себе, почувствовав вдруг острую зависть. Хелен на десять лет моложе, только что вернулась после медового месяца, у нее прекрасный муж, скоро, возможно, будет ребенок, а у Эдвины нет ничего. Она опять одна и должна заботиться о детях.
Потом трубку снова взял Джордж и заботливо спросил:
— Как твое горло, кстати?
— Отлично, а что? — Потом она вспомнила слова Фанни. — О… сейчас все хорошо, но я так простудилась! Я боялась, как бы не начался грипп или воспаление легких, но все обошлось.
— Я рад. Мне тут как-то приснился про тебя очень странный сон.
Он не стал рассказывать Эдвине, что она приснилась ему плывущей на пароходе, потому что не хотел расстраивать ее, но сам он тогда почему-то так разнервничался, что разбудил Хелен.
— Во всяком случае я рад, что ты выздоровела. Когда вы к нам приедете?
Эдвину ужасала сама мысль о любой поездке. Она только что вернулась после такого утомительного путешествия, но, правда, Джордж-то об этом даже не догадывался.
— Вы приедете домой на День Благодарения? — спросила она, но у Джорджа были другие планы.
— Сэм считает, что мы должны отмечать праздник у каждого из нас по очереди. В этом году у него, а в следующем — у тебя. — Джордж сказал Хелен, что решать будет Эдвина, и если она захочет отмечать праздник, как всегда, у себя, то они приедут в Сан-Франциско.
Эдвина не сразу ответила, размышляя, как лучше поступить, но в конце концов согласилась.
— Хорошо, сделаем так, для разнообразия. Хотя Фанни, как мне кажется, расстроится — она собиралась приготовить индейку как-то по-особому.
— Она сделает ее и у Сэма, — улыбнулся Джордж и обнял стоящую рядом Хелен. — А Хелен тоже хочет помочь с готовкой, правда ведь, дорогая? — поддразнил он жену, и она страдальчески поморщилась. Хелен и кухня — две вещи абсолютно несовместимые.
— Я думаю, Сэм поэтому нам и звонил, — задумчиво произнесла Эдвина. Она еще не разговаривала с ним после возвращения.
— Наверное, — согласился Джордж, — ну, значит, через пару недель увидимся.
Эдвина сказала детям, что они поедут на День Благодарения в Лос-Анджелес отмечать праздник вместе с Сэмом, Хелен и Джорджем, и все обрадовались, даже Алексис.
— Я думала, вы меня никогда не выпустите из этого дома.
Эдвина и Алексис сблизились после их приключения, но это не отразилось на остальных членах семьи.
Фанни и Тедди всегда были почти как близнецы, и Эдвине, когда она вернулась домой, показалось, что они за время ее отсутствия заметно повзрослели.
Уже засыпая, Эдвина думала о Патрике. Ей теперь все казалось сном: и пароход, и поезд, и поездка в Ирландию, и встреча с Малкольмом… бриллиантовый браслет, шампанское, леди Фицджеральд.
И по дороге в Лос-Анджелес она все продолжала вспоминать…
Когда в день праздника собралась вся семья, Хелен поведала всем, что беременна. Сэм был в восторге и требовал от дочери только внука. Фанни угостила всех «особой» индейкой. Она предложила приехать к Хелен в Голливуд на несколько месяцев и помочь нянчить ребенка. Он должен родиться в июне, у Фанни как раз будут каникулы.
— А мне, интересно, что делать все лето, пока ты будешь менять пеленки, Фан? — запротестовал Тедди, но Джордж быстро вмешался:
— Я думаю, ты мог бы поработать на студии, например, ассистентом оператора.
Тедди замычал от восторга, потому что рот его был набит испеченным Фанни тыквенным пирогом Она замечательно готовила, и Сэм не уставал ее хвалить, что очень трогало Эдвину. Он был так добр со всеми, как будто они стали и его семьей, и она высоко это ценила. Она собиралась поблагодарить Сэма за все, когда он предложил прогуляться по саду.
Алексис оживленно обсуждала с Джорджем проект нового фильма, Фанни, Тедди и Хелен играли в карты, а Эдвина с Сэмом вдвоем вышли из дому.
— Спасибо вам, что вы так добры с детьми. Это много для меня значит, — улыбнулась она.
— Вы так долго во всем себе отказывали ради них. Но они стали хорошими людьми, и вы вправе гордиться ими. — Он взглянул на нее своими мудрыми глазами. — Что вы станете делать, когда они выпорхнут из родного гнезда, Эдвина?
— То же, что и вы с Хелен.
Эдвине казалось, что они с Сэмом одного поколения. Но это было не так. Ей тридцать два, а Сэму Горовицу пятьдесят семь.
— Вы ждете внуков, я — племянников и племянниц, что в общем-то одно и то же. — Она мягко улыбнулась, но Сэм покачал головой.
— Нет, не одно и то же, — тихо сказал он. Они медленно прогуливались по ночному саду, и Эдвине было так легко с Сэмом, словно они были старыми друзьями и могли говорить обо всем. Ей всегда нравился Сэм, так же, как и Хелен.
— Я когда-то жил полной жизнью с женщиной, которую любил, но она больно обидела меня, а у вас в жизни почти ничего не было, кроме детей, которым вы отдали все. Но когда же у вас будут свои дети? Когда же настанет ваша очередь? Что будет, когда они все определятся? Вот что я имею в виду… Племянников и племянниц недостаточно., вам нужно гораздо больше. Вам нужны собственные дети. — Он говорил очень серьезно, и Эдвина улыбнулась его словам.
— Почему мне все об этом говорят? — Патрик… леди Фицджеральд… теперь Сэм. — Ведь я вырастила пятерых детей, как будто они были моими. Вам не кажется, что я сделала достаточно в этой жизни?
— Возможно, но это разные вещи. По крайней мере я так думаю.
— А я думаю: права я, — серьезно сказала Эдвина, — я люблю братьев и сестер как своих собственных детей. — Она поколебалась и добавила:
— Мне даже кажется, что я люблю их больше, чем моя мама… — Та не любила их настолько, чтобы остаться жить ради них, остаться ради детей мужа… Но теперь, думая об этом, Эдвина уже не сердилась. Она решила расспросить Сэма подробнее, раз уж они так открыто друг с другом разговаривают. — Почему вы сказали, что жена вас обидела? Я думала, она умерла.
