Клер Кросс - На третий раз повезет
Миссис Хатауэй даже предложила развить «розовую тему», заявив, что полностью доверяет моему вкусу. За выходные она пришла к выводу, что новые эскизы скучны и розовый цвет прекрасно смотрится в ее саду. Я не стала спрашивать, что заставило ее передумать. Я просто радовалась, что мне предстоит работать над интересным проектом. Скоба на костяшках, которую мне поставили в больнице, жутко мешала, но я быстро к ней привыкла.
На семейном фронте за выходные тоже кое-что изменилось. Зак собирался в Венецию, фотографировать. Решил не откладывать мечту на потом. Когда он позвонил мне и рассказал, что на него не спустили всех собак, то я успокоила его, заявив, что отец быстро оправится, и тогда его будет не удержать.
Зак легче всех нас мог вывести его из себя. Может быть, отец просто не верил, что Зак на такое способен. Но Зак определенно был способен и не на такое.
Звонила мама и пожаловалась, что отец требует сдать кровь на установление отцовства Джеймса. Джеймс был потрясен признанием матери, оно выбило почву у него из-под ног. Да что там говорить, я и сама была потрясена. Отец грозился отобрать у Джеймса все, чего тот достиг, из-за спорного отцовства. Он сорок лет воспитывал его как любимого сына, а сейчас готов был отречься от него. Джеймс работал не покладая рук, чтобы стать партнером отца, и это была только его заслуга. Я не сомневалась, что у Джеймса и Марши дела шли неважно. Они не отвечали на телефонные звонки.
Всю неделю я ждала печального события, однако Ник, похоже, не спешил паковать чемоданы. Он много времени проводил в больнице у постели Люсии, но каждый вечер неизменно появлялся на пороге моего офиса с полной сумкой продуктов. Он готовил для меня, с удовольствием рассказывал о своих путешествиях и бесчисленных красотах, которые мне, возможно, никогда не суждено увидеть. А после ужина он каждый раз уходил.
Сначала мне казалось, что таким образом он прощается со мной, но он никогда об этом не говорил. Может, он пытался отучить меня от своего общества? Впрочем, я не так беспокоилась об этом, как боялась. Мы много разговаривали, между нами редко проскакивала искорка, однако я все равно была счастлива.
Наконец я решила, что Ник ждет выписки Люсии. Он взял мои книги по цветоводству, когда Люсия стала дольше находиться в сознании, и я подумала, что она попросила его присмотреть за ее оранжереей. Я не предлагала свою помощь, а Ник не просил.
К концу недели Джоул сообщил, что один работник пропал, не потрудившись объяснить причины. К моему изумлению, Ник вызвался помочь. А это означало, что мне предстоит любоваться двумя мускулистыми мужскими телами. Джоул и Ник работали под моим руководством, словно рабы на благо королевы.
Люсию выписали домой на выходные, и первое, что она сделала, если верить словам шерифа, который и привез ее из больницы, это выкурила сигарету.
Ник по-прежнему не спешил исчезать из моей жизни. Напротив, он прикупил еще кухонного инвентаря. И лишь к середине следующей недели я поняла, что к чему. Ник знал, что контракт с миссис Хатауэй очень важен для нас. А значит, он решил остаться со мной, пока не закончатся работы и она не выпишет последний чек. Все сходилось.
Работы на участке миссис Хатауэй шли без проволочек.
Мы завершили все за двенадцать рабочих дней, на три дня раньше оговоренного срока. Получилось превосходно. Даже я не могла ни к чему придраться. Однако триумф был недолгим. Ник надумал уйти с участка миссис Хатауэй пораньше. Он не сказал мне ни слова, зато пожал на прощание руку Джоулу и даже Иезу почесал за ушком. Как будто меня там вообще не было.
Что ж, может быть, это и к лучшему.
Элайн решила прибрать на столе, прежде чем идти домой. В открытые окна задувал теплый майский ветерок, и раздавались звуки автомобилей, застрявших в пробках.
Элайн знала, что тянет время, но ей не хотелось идти домой. У Элайн был период одиночества, впрочем, вся ее жизнь была сплошным одиночеством, и от будущего она не ждала ничего хорошего.
Элайн пребывала в отвратительном настроении и не заметила, как к зданию подъехала модная иномарка. Она не заметила и посетителя, который застыл в нерешительности у дверей. Когда дверь открылась, Элайн вздрогнула.
– Найдется минутка?
Элайн моргнула, но Джеффри Макалистер никуда не делся. Он не только никуда не делся, но и не выглядел надутым снобом, как обычно. Он принес что-то, что выглядело как картина или фотография в рамке, и Элайн решила, что он хочет похвастать перед ней только что купленным на распродаже шедевром Пикассо.
– Минутка, но не больше, – заявила Элайн и стала беспорядочно кидать вещи в сумочку.
– На свидание собираешься? – спросил Джеффри неуверенно.
– Да, – соврала Элайн и заставила себя улыбнуться. Джефф пожал плечами и прошел в комнату, остановившись у соседнего стола.
– Повезло кому-то. Я не задержу тебя. – Элайн подозрительно посмотрела на него, но не успела съязвить, потому что он снова заговорил: – Слушай, я хочу рассказать тебе кое-что. Это не займет много времени.
Джефф решил рассказать историю. Это что-то. Элайн не сомневалась, что у истории будет мораль, которая высветит все недостатки ее натуры.
– Тогда поторопись. Я не хочу опоздать.
– Договорились. – Джеффри распаковал то, что держал в руках, и поставил на стол.
К удивлению Элайн, это был вовсе не шедевр искусства и не важный документ, а всего лишь красная чертежная бумага в дешевой раме. В середине мелками и маркером бордового и зеленого цвета было нарисовано что-то непонятное.
Элайн удивленно посмотрела на рисунок, затем на Джеффа.
– Это что? Шутка какая-то? – Он покачал головой:
– Отнюдь.
– Что это?
Джефф засунул руки в карманы и бросил на Элайн взгляд, полный страдания.
– Я не знаю.
Она усмехнулась и внимательно посмотрела на него.
– Это шутка. Иначе и быть не может, только я не понимаю, что здесь смешного.
– Нет, я правда не знаю, что здесь изображено, – объяснил Джефф. – Но я знаю, что это такое. – Он посмотрел на Элайн, затем отвел взгляд, словно боялся ее реакции. – Это первый рисунок, который я сделал в своей жизни. По правде говоря, это единственный мой рисунок. Я даже не помню, как рисовал. Его сохранила бабушка. Она говорит, что я отдал его ей, когда мне было лет пять, и сказал, что это любовь. Она поставила его в рамку и повесила на кухне, что, впрочем, неудивительно для бабушки. – Джефф посмотрел на Элайн и улыбнулся. – Как ты понимаешь, меня это просто с ума сводило, особенно в подростковом возрасте, когда она всем рассказывала эту глупую историю.
Элайн непроизвольно улыбнулась, и Джефф долго смотрел на нее, отчего у нее участилось сердцебиение.
