Вика Варлей - Роман с вампиром (Новая редакция)
Колесникова обнаружила Ворона в холле. Сидя в кресле, тот выглядел утомленным, но счастливым. Очевидно, утренняя неудача его совсем не расстроила. Вика подошла.
— Иди, переоденься, — попросила она, — простудишься. Давай я тебе баню включу. Хочешь?
— Да ладно! Сейчас посижу еще, отпыхну, а вечером в душ залезу.
Девушка отправилась в номер за тапочками для Вадима. Ей навстречу попался Семен и язвительно поинтересовался:
— Ну, как ночка?
— Замечательно, — ему в тон ответила Вика. — А что?
— Ну и Вадим! Нас всех напоил, а сам все дела сделать успел!
В столовой становилось все жарче от обилия спиртного и споров. Гости сидели за столом уже четыре часа. Вадим вел себя с Викой очень уважительно, давая всем понять, что это его женщина и относиться к ней надо соответственно. Довольная, она грелась рядом, чувствуя его мужскую защиту. Раздражение окружающих на ее присутствие, вернее, на трепетное отношение к ней хозяина, тоже не осталось незамеченным.
«Наверное, думают: и что он с ней так носится?» — с улыбкой думала она.
Собратьев по интересам не было, и ее мысли унеслись далеко от этого веселого, гогочущего собрания представителей власти всех мастей. Неожиданно Вадим повернулся к ней и как-то растерянно произнес:
— Я тебя люблю. Очень сильно. Правда.
Сердце забилось у Вики где-то в районе горла. Она погрузилась в его глаза своим взглядом, чувствуя, как в груди все ожило, затрепетало. Ей сразу же захотелось увести отсюда Вадима, чтобы закрыть доступ «доброжелательной» публике к их отношениям.
«Это то же самое, — размышляла она, — что нарисовать картину, долго над ней трудиться, а потом вывесить на базарной площади. Три человека порадуются, полюбуются. Остальные подрисуют усы, рога, закидают снежками, начнут тушить бычки, а кто-то к себе домой потащит».
Семен, покосившись на них, начал громко разглагольствовать о женщинах. Затем попросил ее заткнуть уши и грязно выругался в сторону женского пола. Колесниковой захотелось немедленно встать и уйти, но слишком демонстративно делать этого не хотелось. Неожиданно ей пришло в голову, что если она будет с Вадимом, то подобное дерьмо она будет слушать постоянно. И, как говорит Светлана, «упаковка будет», только сверкать в этой упаковке она будет в рамках общества, которое ей так неприятно… А Вадим в отличие от нее без толпы жить не может…
У входа в гостиницу машин прибавилось. Услышав о визите хозяина, приехали местные предприниматели. Но разговоров о делах не получилось, и бизнесмены незаметно рассосались. Вика вышла в коридор проводить одного из знакомых. Когда она вернулась, Ворона с Семеном за столом уже не было. «Приревновал и увел, — прошипел ей внутренний голос. — Не переварит, когда у кого-то есть то, чего нет у него. Сейчас еще и попробует сунуть ему одну из своих девок (она имела в виду троицу симпатичных студенток, которых Семен привез с собой). А Вадим может запросто повестись…»
От этих мыслей у Вики подкосились колени. Она торопливо прошлась по этажу. Услышав неясный шум, остановилась как вкопанная. Из одного номера раздавался женский визгливый смех и мужские голоса. Перед глазами все закружилось. Вика почувствовала приступ тошноты. Постояв под дверью несколько секунд, она ушла к себе.
В голове набатом звучали слова Светланы о любвеобильности Вадима. Она и сама это прекрасно знала, только не думала, что реальность окажется так болезненна. Хорошо было рассуждать, когда чувств не было… Неужели и у нее появились чувства к Вадиму? Нет, если ей так плохо сейчас, что дальше-то будет? Его уже не переделать. И что же теперь? Отплатить ему той же монетой, а потом успокаивать себя, что он не один такой ушлый? Это точно было не для нее! Оборвать внутри себя все и жить с ним просто так? Какой в этом смысл? Тупик… Вика вдруг пожалела, что она родилась не настолько глупой, чтобы ничего не видеть и не настолько циничной, чтобы радоваться одному факту того, что такой человек как Вадим рядом и быть готовой ради этого на все. Ей же нужно было гораздо больше…
Был второй час ночи, когда дверь в номер с шумом отрылась. На пороге появился Вадим. Он тихо лег рядом с Викой и легонько тронул ее за плечо.
— Ты спишь?
— Нет…
Он замолчал на несколько минут. Сердце у нее стучало как сумасшедшее: где он был столько времени? Она здесь чуть с ума не сошла! Ворон наклонился к девушке, попробовал ее приласкать. Сжавшись в комок, Вика не ответила.
Утром в памяти Колесниковой неприятно всплыли воспоминания о вчерашней ночи. Она горько вздохнула. Что толку злиться? Все равно долго злиться у нее никогда не получалось при всем желании. Не лучше ли провести последние часы так, будто ничего не случилось? Девушка положила ладонь на грудь Вадима, прислушиваясь к ритму его дыхания. Начала целовать его с макушки до пяток сначала тихонько, легко, потом сильнее, испытывая от этого удовольствие.
— Я так долго не выдержу, — открыл глаза Вадим. — Ты хулиганка!
— Всегда ею была. Сейчас еще похулиганю!
Она прошлась языком по его телу. Тот прервал ее соблазнительные действия, уложил на подушку и крепко прижал руки к постели. Вика застонала, чувствуя, как кровь бешено застучала в висках, как по ногам побежали маленькие иголочки. Во рту пересохло. Кульминации они достигли вместе. Ярко, сильно.
— Виктория Алексеевна! — выдохнул он и, чмокнув ее в коленку, встал за сигаретой. Подошел к окну. Она встала следом, обвила его влажные плечи. Молча прижалась лбом, стараясь продлить момент их единения.
— Я в обед уеду, — сказал Ворон. — У тебя какие планы?
— Мне нужно несколько дней поработать здесь, в конце недели вернусь.
— Чтобы в среду была в офисе и в девять часов сидела уже на стуле! — хмуро приказал он. И добавил, почувствовав, что она целует его в спину: — И не подлизывайся! Приедешь во вторник вечером!
Колесникова и не собиралась подлизываться, искренне считая, что старается на заводе для него.
— У меня всего два дня?
— Да!
Вика задумалась. Как ей все успеть за два дня?! Так она не сможет решить его же давний больной вопрос. Неужели он этого не понимает? В душе вновь поднялся неприятный осадок от вчерашней ночи. Он ведь ей так ничего и не объяснил. И по поводу ее предложения вместе жить молчит…
В ней как будто что-то умирало, не родившись. С Вадимом тоже происходило что-то непонятное. Он стал угрюмым и замкнутым. Негатив, исходивший от него, становился все сильнее. Неприятно растягивая слова, он произнес:
— Пойду, позавтракаю. Может, эти оглоеды не все сожрали вчера. Ты что-нибудь будешь?
