Диана Джонсон - Брак
– Миссис Холли, с вами все в порядке? – спросил полицейский.
Пожилая женщина смотрела на Сержа.
– Вы муж Клары, если не ошибаюсь? А где она сама? Что-нибудь случилось? – ворчливо принялась допытываться Синтия. Она выглядела не слишком опрятно.
– Да, я Серж Крей. С Кларой все в порядке, – заверил он тоном, почтительность и нежность которого удивили Тима.
– Я же говорила – надо позвонить им, – упрекнула миссис Холли Кристал.
– Ладно, – вмешался полицейский. – Здесь оставаться опасно, морозы продержатся еще несколько дней.
– Поверьте, мы будем только рады уехать отсюда, – заявила Кристал.
– Что за люди выставили вас из дома, миссис Холли? – спросил другой офицер.
– Не знаю. – Миссис Холли заплакала, и ее тихий плач вызвал раздраженную гримасу на лице Кристал.
– Видите ли, она принимает лекарства. Иногда от нее не добьешься ни слова, – объяснила Кристал.
– А что это за ребенок?
– Моя внучка Тамми, дочь Сью-Энн. Почему-то неделю назад те люди всполошились, тогда им и пришло в голову перевезти вещи к нам в дом, – продолжала Кристал. – Мы тут ни при чем. Они просто явились и заставили нас уехать. Они во всем ищут знаки свыше и предзнаменования, а я в этом не разбираюсь.
– Ладно, собирайте вещи, здесь вы не останетесь, – решительно сказал офицер.
– Вы только посмотрите на это кресло-качалку и старый радиоприемник! – обратился Крей к Тиму. – Я хотел бы сфотографировать эту плиту и барахло на веревке.
– Миссис Холли мы отвезем в больницу, – решил офицер и объяснил Крею, что дело не столько в ее болезни, сколько в том, что в больнице действует аварийная система отопления. Туда уже привезли нескольких стариков, Красный Крест обеспечил дополнительные койки.
Тем временем полиции предстояло конфисковать вещи, найденные в доме миссис Холли, а Крею – распорядиться привести дом в порядок к ее возвращению. Но Крей считал, что возвращаться домой его теще пока не следует, и решил поговорить об этом с женой, позвонив ей из отеля.
Кристал с девочкой засунули одежду в бумажные пакеты и направились к старой машине Кристал. Они двигались вяло, как во сне, – наверное, от холода.
– Куда же вы теперь? – спросил Тим, помогая Кристал отнести в машину коробку. В ней были керамические кружки и обувь.
– Наверное, к Сью-Энн, – отозвалась Кристал. От ее равнодушного тона и пренебрежения к его участию Тима передернуло. Видимо, Кристал не привыкла, чтобы о ней беспокоились.
Тим решил, что Кристал нуждается в средствах.
– У вас есть деньги? – У него самого долларов было в обрез, но он все-таки дал Кристал тридцать пять, сам не зная почему.
– С вами мы еще поговорим, Кристал, – предупредил офицер.
– Завтра же я пришлю сюда помощника, – сказал Крей офицеру, – чтобы сделать снимки для архива. Замечательная натура – этот двор и тряпье на веревке.
Шедбурн и Анна-Софи вернулись в отель, чтобы сделать сандвичи и перекусить. В комнатах стало еще холоднее. Мистер Барратер то и дело подкладывал дров в камины, но тепло быстро улетучивалось. Чтобы согреться, Анна-Софи долго стояла у камина, прижавшись к нему спиной. Так и не избавившись от озноба, она решила лечь в постель и почитать. Уже начинало темнеть.
– Пожалуй, надо лечь в постель, Лес, – сказала Анна-Софи, поглядывая на пухлого Шедбурна, излучающего тепло только что поглощенных калорий. Они сбросили обувь и улеглись на кровать Анны-Софи, предусмотрительно оставив дверь открытой, чтобы мистер Барратер мог подбрасывать топлива в камин, и укрылись двумя пуховыми одеялами, в том числе и с кровати Шедбурна. И поскольку было уже четыре часа дня, критический момент для сбитых биоритмов, оба крепко уснули.
Тим и Крей вернулись в отель к семи. Застав Анну-Софи и Шедбурна в одной кровати, Тим сначала возмутился, но тут же решил, что ради тепла можно пренебречь правилами приличия.
– О черт, я заснула! Теперь не буду спать всю ночь, – пожаловалась Анна-Софи.
– Господи, здесь холоднее, чем на улице, – поежился Тим.
– Может, поужинаем в постели? – предложил Шедбурн.
Серж дождался десяти вечера – во Франции было семь утра, позвонил Кларе и сообщил, что ее мать жива и здорова, хотя и находится в больнице. Клара слушала его, сидя в постели; слезы навернулись на ее глаза. Она вытерла лицо углом простыни. На этот раз она чудом избежала кары Господней – ее мать была жива.
– Но с Кристал надо что-то решать, – продолжал Серж. – Эта женщина не в своем уме.
Об оружии и взрывчатке он умолчал.
Анна-Софи, проснувшись в четыре часа утра, впала в отчаяние. Она очутилась на расстоянии шести тысяч миль от Франции, среди холода и мрака чужой страны. Она лежала, уставившись на освещенную луной стену, где висела вышитая крестиком салфетка с надписью: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда». Прямая противоположность наставлениям графини Рибемон из романа «Наперекор стихиям». Графиня говорила: «Каждому мужчине необходимо слышать, как восхищаются его гениталиями». Анна-Софи оказалась в мире, где все поставлено с ног на голову.
Спящий Тим казался ей преобразившимся в американского ковбоя. Из чемодана он извлек дутую куртку от Бина, в которой утратил весь европейский космополитизм. Он постоянно говорил по-английски, даже с ней, хотя раньше общался на этом языке только с Креями. Здесь же, в Америке, он употреблял такие выражения, как «о’кей» и даже «оки-доки». Черты его привлекательного лица словно подтаяли, утратили определенность, и он стал похож на мужчин с орегонских рекламных щитов – светловолосых, вкрадчиво улыбающихся, полных, с маленькими носами и крепкими подбородками.
Через несколько дней он станет ее мужем. Они поселятся в квартире на престижной улице, на втором этаже и будут жить, не имея постоянных доходов, но, к счастью, не в Орегоне.
И все-таки в Орегоне чудесно, только слишком уж холодно. Анна-Софи понимала, что ее выбило из колеи отсутствие электричества, ярость стихий, немыслимая в Париже, и ощущение, что она вдруг оказалась на краю света, затерялась во Вселенной. Она вновь принялась убеждать себя, что на самом деле Орегон очень живописен с его чудесными широкими улицами и удобными бензозаправками… Несомненно, летом здесь полным-полно площадок для гольфа, а это большой плюс, и еда недурна. Как же ей хотелось заснуть! Может быть, завтра лед растает и у нее появится шанс осмотреть местные достопримечательности и предметы антиквариата…
Тим же уверял себя, что в неблагоприятном впечатлении, произведенном на него Орегоном, повинен только дискомфорт. Он думал, что Орегон окажется более… экологически чистым. В отличие от грязных городских трущоб Мичигана пышущие здоровьем, веселые городишки Орегона пользовались репутацией мест, приближенных к природе, максимально удобных для жителей. Орегон считался краем индивидуализма и свободы. Но увы, это подразумевало неорганизованность и неудобство, безобразные торговые центры, бесконтрольно разрастающиеся пригороды, дешевые кафе, тенистые старые деревья между домами и буйство сорняков. Почему все эти люди не видят, во что превращается их город?
