Джуди Кэролайн - Мэгги и Джастина
— Да.
— Это и есть вилла Баньярелло?
— Да, теперь она принадлежит епископальному управлению. Сейчас я отведу вас в дом, познакомлю с Антонио, и он покажет вам все внутри. К сожалению, сегодня я не смогу составить вам компанию, если вы захотите сделать прогулку по городу. Но завтра, с самого раннего утра, я к вашим услугам.
— У вас будет машина? — спросила Джастина.
— Этот «фиат» постоянно находится в моем распоряжении. Так что мы обязательно съездим за город, и вы сможете искупаться в одной из самых чистых бухт Средиземноморья, которую я только знаю. Она располагается километрах в тридцати от Генуи. Правда, ехать туда придется вдоль довольно высокого обрыва. Так что запасайтесь мужеством — и вы будете по справедливости вознаграждены. Ручаюсь вам, что такого красивого места вы еще не видели.
Джастина надменно подняла голову.
— Я многое видела за свою жизнь, — заявила она.
Правда, в голосе у нее не было особой обиды. Ее просто немного покоробило несколько снисходительное, как ей показалось, заявление ее спутника.
— Простите, я не хотел вас обидеть, — мгновенно почувствовав ее настроение, сказал Луиджи. — Но это действительно великолепная бухта, и я очень хочу, чтобы вы там побывали. Вообще-то купаться можно совсем неподалеку отсюда. И вы совершенно спокойно можете делать это, когда я буду занят делами и вам придется проводить время одной.
Они прошли по неширокой дорожке к дому, и Луиджи открыл дверь своим ключом. Представив ее пожилому слуге, Скальфаро откланялся и, пообещав приехать завтра в девять часов утра, удалился.
После дороги Джастина немного проголодалась, но решила перекусить не на вилле, а где-нибудь в городском ресторане. Она много слышала об итальянской кухне, и сейчас ей хотелось посидеть в каком-нибудь тихом местечке за стаканчиком белого виноградного вина и попробовать несколько рыбных блюд.
Так она и сделала.
Оставив на втором этаже, в спальне, свой багаж, Джастина переоделась и, немного изменив свой макияж, отправилась в город.
Она провела здесь только несколько часов, но уже успела убедиться в том, что этот город полон противоречий и контрастов. На каждом шагу перед ее взором представало прекрасное и безобразное, величественное и жалкое, чарующее и отвратительное. Увидев крысу, перебегавшую перед ней мостовую, Джастина даже не успела взвизгнуть от ужаса. И тут же мимо нее по улице прокатила шикарная золоченая карета с огромными колесами, в которых ездили, наверное, еще генуэзские купцы в годы независимости этого города-республики.
Поймав себя на мысли о том, что она уже забыла дорогу назад к вилле, на которой расположилась, Джастина махнула рукой и решила, что будет проще взять такси. Правда, их было не слишком много на улицах, но все они были такими же маленькими по размерам, как тот «фиат», в котором Луиджи привез ее из аэропорта. Во всяком случае, можно было надеяться на то, что они смогут протиснуться через узкие улочки, ведущие к вилле Баньярелло.
Как ни странно, рестораны с рыбной кухней никак не попадались Джастине, а потому, устав их разыскивать, она зашла в первое же заведение за ближайшим углом.
Ей повезло: она попала в великолепную генуэзскую таверну, или тратторию, как их называют итальянцы, где было совсем немного народу и кушанья разносила улыбчивая черноволосая девушка.
Она подала усевшейся за столик Джастине довольно потертое меню, из которого гостья узнала, что такое настоящая генуэзская кухня. Множество из этих названий она никогда в жизни не слышала, но кое-что было ей знакомо: тальярини, равиоли, чесночная колбаса. Кстати, итальянцы делают чесночную колбасу, очень похожую на немецкую, но ее нарезают ломтиками и едят со свежими зелеными маслинами. Это создает совершенно непередаваемый вкус. В меню также были петушиные гребешки и бараньи почки, которые предлагались вместе с бараньей котлетой и печенью.
Джастина решила выбрать на свой страх и риск, назвав официантке несколько абсолютно незнакомых ей названий.
К сожалению, итальянка совершенно ничего не смыслила в английском языке, а потому даже не смогла толком объяснить Джастине, что та заказала. В общем, пришлось надеяться на то, что все это окажется съедобным.
Первое заказанное ею блюдо оказалось кусочками какой-то неизвестной части телятины, свернутыми колечком, поджаренными и выложенными на большом блюде, как это делают с мелкой рыбой. Кстати, это оказалось очень вкусно. Следующее блюдо, на радость Джастине, оказалось креветочным салатом, заправленным мелко нарубленными кусочками овощей. Еще одно блюдо оказалось обыкновенными спагетти, правда сверху донизу нашпигованными моллюсками.
Джастина устроила настоящий праздник для своего желудка, запивая кушания генуэзской кухни не крепкой, но хорошо выдержанной марсалой. Все было необычайно вкусно, и, уходя, Джастина сунула официантке в качестве чаевых бумажку достоинством в пять тысяч лир. Учитывая, что весь обед обошелся ей в пятнадцать тысяч, это были неплохие чаевые.
Она ходила по городу еще несколько часов, разглядывая гигантские дворцы и маленькие магазинчики, узкие улочки и великолепные церкви на небольших площадях.
Вечером она без особых происшествий вернулась на виллу Баньярелло и, разумеется, сразу же позвонила в Бонн Лиону. Ей повезло — он оказался на месте, но разговор между ними продолжался лишь несколько минут. Лион торопился на прием в какое-то посольство, куда он и так уже невероятно опоздал. Но, по его словам, его присутствие было там необходимо, и Джастина не смогла как следует поделиться с ним своими первыми впечатлениями от пребывания в Италии. Они снова обменялись несколькими дежурными фразами по поводу тех чувств, которые испытывают друг к другу, и на этом разговор закончился.
Утром следующего дня приехал Луиджи, и на его маленьком «фиате» они отправились за город, в ту самую волшебную бухту, которую ей обещал показать Скальфаро.
Они ехали по знаменитой дороге, которая называлась Карниз. Это была очень узкая лента, тонкой полоской вившаяся по каменистым склонам холмов. Повсюду стояли огромные пальмы и рощи апельсиновых деревьев, смотревшиеся в воду, сверкавшую золотыми искрами под лучами яркого и жгучего солнца.
Дорога то шла высоко над сверкающим морем, которое плескалось внизу обрыва, то отступала, чтобы обогнуть изрезанную утесами бухту, то пересекала каменистое ложе горной речки, несшей свои воды в море, то проходила по каменистым пляжам, то вилась среди расколотых скал самых разнообразных форм и окрасок, то преграждалась одинокой разрушенной башней — одной из башен, возведенных в давние времена, чтобы защищать побережье от африканских корсаров, — и, что ни миг, раскрывала перед Джастиной все новые и новые краски.
