Элизабет Адлер - Наследницы
Тетя Софи ворвалась в комнату, больше похожая на старую королеву в своем кружевном платье цвета беж, с перекинутым через руку шлейфом, расшитым золотой нитью.
– Ты хорошо выглядишь, Уильям, – одобрительно заметила она. – Мне всегда нравились мужчины в придворном наряде. Он хорошо подчеркивает фигуру, а тебе удалось сохранить ее, несмотря на возраст.
– Спасибо, Софи, – ответил лорд Маунтджой, – но меня не покидает чувство, что я немного староват для таких тесных бриджей. Помнится, когда я был молодым, даже бесконечные их примерки доставляли мне удовольствие. Полагаю, что тогда я был немного похож на павлина, как эти молодые люди, которые сейчас выводят в свет наших девочек. – Он оглядел леди Софи и с восхищением заметил: – Однако и ты потрясающе выглядишь. Действительно, просто потрясающе.
– Спасибо, Уильям. – Леди Софи поправила свою бриллиантовую диадему, затем, наклонив голову, внимательно осмотрела драгоценные украшения на своей огромной груди и сказала: – Девочки будут здесь с минуты на минуту.
Лорд Маунтджой, как всегда, взглянул на позолоченные часы с херувимом, решив, что девушки опять опаздывают, но они не опоздали.
– А вот и вы, – сказал он, довольный, наблюдая, как девушки Маунтджой в своих атласных платьях, перекинув через руки шлейфы, медленно входят в дверь.
На них были длинные лайковые перчатки, их прически украшали перья. На каждой была короткая нитка жемчуга и такие же серьги, которые лорд Маунтджой купил им специально для такого торжества, так как молодым девушкам в таких случаях запрещалось носить драгоценные ювелирные украшения; и у каждой в руках были маленькие букетики из ландышей и крошечных позолоченных розочек.
– Хорошо сработано, скажу я вам, – заметил старый граф, просияв. – Вы выглядите, – он запнулся, подбирая подходящее слово, – ослепительно. Да, именно так – ослепительно.
– Надеюсь, что мы не опозорим себя, запутавшись в наших шлейфах или упав во время реверанса, – сказала Лаура, рассмеявшись над самой идеей. – Все это заставляет нас нервничать.
– Не надо нервничать, – прогудел лорд. – Молодая королева очень симпатичная, а король – хороший парень и очень добрый. Я знаком с ними много лет.
– Пора ехать, – вмешалась тетя Софи. – За мной, девочки.
Слуги выстроились в шеренгу, чтобы проводить их. Девочки, восторженно улыбаясь, помахали им руками и сели в ожидавший их «роллс», который помчал их по Керзон-стрит, через Мейфэр к Сент-Джеймсскому парку и Пэлл-Мэлл.
На всех улицах были пробки из-за потока машин, в которых сидели дебютантки, направлявшиеся во дворец. Тротуары были заполнены зеваками, жадно заглядывающими в окна автомобилей. «Словно едет сама королева», – сказала Лаура, удивленная и немного смущенная таким вниманием. Но Анжу все это нравилось: она в ответ улыбалась и даже махала рукой, пока тетя Софи строго не приказала ей перестать вести себя так. И наконец они приехали.
«Роллс» въехал в дворцовый двор, где стояли на страже лейб-гвардейцы в своих живописных красных костюмах. Когда девушки вошли в огромные двери Букингемского дворца, Ханичайл подумала об Элизе и об отце. Он наверняка видит ее с небес, и она знала, что он гордится ею.
Девушки заняли свои места в тронном зале и огляделись, улыбаясь знакомым лицам. Громко играл военный оркестр, а в дальнем конце зала стояли два трона, увенчанные красным балдахином, в ожидании короля и королевы. Помимо девушек, приехавших на презентацию, и их семей, в зале присутствовали дипломаты, представители военных и военно-морских сил в полной парадной форме и с женами.
Зазвучала барабанная дробь, и все встали, когда заиграли национальный гимн. Лаура толкнула локтем Ханичайл – в зал вошли молодые король Георг и королева Елизавета в окружении других членов королевской семьи и придворных дам. Когда наступила очередь девушек Маунтджой, они, ведомые тетей Софи, предстали перед троном, как можно грациознее откинув шлейфы и присев в глубоком реверансе.
Им представилась короткая возможность увидеть приветливую улыбку королевы и ее красивое кремовое кружевное платье, а также подумать, каким добрым выглядит король, каким обворожительным в красной с золотом форме фельдмаршала.
Когда презентация закончилась, подали канапе и прохладительные напитки, и лорд Маунтджой с удовольствием представил своих племянниц старым друзьям и знакомым, которые говорили ему, что он счастливый человек, а девушки Маунтджой самые красивые. Вместе со всеми они походили по Букингемскому дворцу, восхищаясь предметами искусства и картинами, хотя Анжу восхищали только мужчины, которые, по ее мнению, выглядели очень сексуально в узких штанах из оленьей кожи.
Подъехавшая машина отвезла девушек Маунтджой на Пиккадилли в королевское фотоателье, где они увидели оживленных девушек, ожидавших своей очереди сфотографироваться. Они пили кофе и возбужденно болтали о том, как все происходило, как они чуть не упали, приседая в реверансе. Когда подошла их очередь, девушки сфотографировались сначала по одной, затем все вместе, потом каждая с тетей Софи и снова все вместе с тетей Софи.
Когда суровое испытание закончилось, они вернулись в Маунтджой-Хаус, где был накрыт ужин с шампанским, которое, как сказал лорд Маунтджой, они определенно заслужили.
Анжу была довольна королевской презентацией, но ей наскучили всякие общественные мероприятия. Сгорая от возбуждения, она нашла выход из положения: она воспользуется своим старым способом – побегом.
Время от времени после возвращения из театра или с танцев она, пожелав спокойной ночи лорду Маунтджою, который всегда их дожидался, незаметно пробиралась по коридору к служебной лестнице в задней части дома и выходила в аллею, где ее обычно ждал молодой человек. Ее хорошо знали в кафе на Лестер-сквер или в «Парижском кафе» на Нью-Ковентри-стрит.
Лаура предупреждала ее, что она быстро потеряет свою репутацию, но Анжу только пожимала плечами и говорила, что это все пустые разговоры, что не является единственной дебютанткой в ночных клубах и что если бы у них была хоть капля мужества, то они бы пошли и посмотрели сами вместо того, чтобы набрасываться на нее.
Лаура только качала головой: сейчас она знала, что спорить с Анжу бесполезно. Она не понимала скуки и беззаботности Анжу и ее тяги к сомнительным развлечениям. Анжу нравилось то, что строго запрещалось.
Сейчас ей нравились загородные приемы, потому что они давали ей возможность вдоволь повеселиться; она была достаточно умной, чтобы не связываться с молодыми людьми, желавшими затащить ее в постель; спать с женатым мужчиной было гораздо безопаснее, так как он никому ничего не расскажет, и более возбуждающе, потому что это было вдвойне запрещено, а также и потому, что женатые были более опытными, а Анжу любила заниматься любовью. Ей также нравилось дразнить других: она как могла кокетничала с приятелями других девушек; смеялась, когда они, попавшись на крючок, бросали своих девушек и начинали волочиться за ней.
