Джейн Кренц - Разозленные
Голос Вивиан превратился в хриплые крики, силы ее были на исходе. Она приподняла свои окровавленные юбки и побежала к дальнему концу переднего ряда, полная решимости перехватить Грейс в проходе и ударить ее ножом.
Внезапно остановившись, Грейс взобралась на другое сиденье и прыгнула на третий ряд, а затем и на четвертый, пытаясь увеличить расстояния между собой и Вивиан. Она быстро продвигалась вперед, а полы халата разлетались у ее ног.
Вивиан перешла на хриплый визг.
Ослепительный свет пролился из фойе. Показался силуэт мужчины.
— Грейс! — крикнул Лютер.
— Я в порядке, — откликнулась Грейс. — Будь осторожен, у нее нож, но ее пение больше выеденного яйца не стоит.
Вивиан остановилась в проходе. Ее учащенное дыхание казалось очень громким во внезапно наступившей в зале тишине. Свет из фойе осветил запачканное платье и взъерошенные волосы. В ее ауре, как в радуге, переливались все цвета кошмара.
— Я Сирена, — прошептала она.
Затем бросила нож, повернулась и побежала обратно по проходу к сцене.
Лютер бросился за ней, держа в одной руке трость, а в другой пистолет. Его аура была окрашена горячим спектром насильственных оттенков.
— Нет, — тихо сказала Грейс. — Не надо. Пусть идет.
Несколько секунд она боялась, что он ее не послушает. Но Лютер опустил пистолет, и его аура нормализовалась.
Вивиан быстро поднялась по ступеням и скрылась за кроваво-красным занавесом.
ГЛАВА 48
«Джонс и Джонс» отправили несколько человек из лос-анджелесских офисов Общества за Ньюлином Гатри. Как только они прибыли на место происшествия, Лютер ввел их в курс дела, а затем посадил Грейс в машину.
— Ты уверен, что необходимо ехать обратно в Лос-Анджелес сегодня вечером? — зевая, спросила она.
— Пока Сирена на свободе, в Акация-Бей мы не останемся.
Это был приказ. Грейс слишком устала, чтобы спорить. Она прислонилась головой к спинке сиденья и посмотрела на темные воды Тихого океана.
— Я так рада, что на платье Лючии была не настоящая кровь, — проговорила она. — Это был костюм из гардероба театра.
— Фэллон Джонс согласен с твоей теорией о ее погружении в безумие. Она была нестабильна с самого начала. Использование голоса, чтобы убивать людей без всякой причины, просто сводило ее с ума. А с безумием пришла потеря контроля и в нормальном, и в паранормальном плане.
— Как ты меня нашел? — спросила Грейс.
— Я всегда смогу найти тебя, — ответил Лютер.
Она улыбнулась.
— Ты такой романтик. Я серьезно.
— Я тоже.
Она повернулась и взглянула на него.
— Ну же, расскажи мне, как ты узнал, что Гатри увез меня в «Гатри-Холл».
— Методом исключения. Место встречи сирене долго выбирать не пришлось. Городок маленький. В доме Гатри устраивали большой прием, так что этот вариант отпадает. Затащить тебя в гостиничный номер было бы рискованно. Куда еще она могла пойти? Ты сама мне говорила, что она любит быть в центре внимания. А у Ньюлина Гатри был доступ к самой лучшей сцене в городе.
— Гениально.
— Да, я работал детективом, если ты помнишь.
Грейс положила руку на его раненую ногу.
— Детектив всегда остается детективом.
ГЛАВА 49
Сирена смотрела на волны, которые разбивались о берег далеко внизу. Все вокруг купалось в луче холодного лунного света — идеальное освещение для последнего выступления. Конечно, скалы не были крепостными стенами замка Святого Ангела[71], с которых сбросилась Тоска[72], узнав, что ее возлюбленный был расстрелян, но сойдет и так.
Все кончено. Ренквист оказалась намного сильнее голоса. Сила сирены сошла на нет, и она знала, что никогда не оправится. Сирена была обречена. Лучше уйти со сцены прямо сегодня. Завтра критики еще раз ее прославят, восхваляя Царицу ночи и одновременно оплакивая потерю ее невероятного таланта. Ее смерть будет новостью номер один.
Широко разведя руки, Вивиан запела песню собственной смерти и бросилась вниз со стены воображаемого замка.
Она всегда была намного лучше Каллас. Она была Сиреной.
ГЛАВА 50
Трехсторонний телефонный разговор с Фэллоном состоялся на следующий день в их гостиничном номере около лос-анджелесского аэропорта.
— Тело Райан было найдено выброшенным на берег в местечке под названием Бухта Адского огня, — сказал Фэллон. — Похоже, это главный туристический центр в Акация-Бей. Там очень большие и опасные волны. Фотографам нравится. Там категорически запрещено плавать и нырять.
— Tоска, бросающаяся со стены замка, — вставила Грейс. — Подходящая сцена для последнего выступления Сирены.
— Вы знали, что она собиралась прыгнуть? — с любопытством спросил Фэллон.
Лютер взглянул на нее с другого конца комнаты.
— Я не знала, как она это сделает, — тихо сказала Грейс. — Но да, я была уверена, что она наложит на себя руки. Это было в ее ауре, когда она скрылась со сцены.
— Похоже, на этот раз нам не потребуются услуги Свитуотера, — заключил Фэллон. — Это упрощает дело.
— Что там с Дамарис Кембл? — поинтересовался Лютер.
— Мы с ней поговорили. Сегодня ей сделают первую инъекцию противоядия.
— Так скоро? — удивилась Грейс. — Я думала, что препарата хватит еще на три недели.
— Это было ее решение, — объяснил Фэллон. — Она захотела начать принимать противоядие как можно скорее. Видимо, от препарата «Ночной тени» у нее какие-то неприятные побочные эффекты. Дамарис сдала остающиеся ампулы в лабораторию на исследование. Эксперты пытаются выяснить, как «Ночная тень» генетически модифицирует формулу индивидуально для каждого человека. Эта информация может быть полезна для разработки противоядия.
— Как она восприняла новость о смерти сестры? — спросила Грейс.
— Один из психоаналитиков Общества, который говорил с ней, сделал вывод, что она опечалена, но не удивлена.
— Бедная Дамарис, — прошептала Грейс. — Потерять отца и сестру через год, как нашла их. Теперь она снова одна.
— Зато жива, — сухо заметил Фэллон.
— Благодаря Лютеру, — добавила Грейс.
Лютер нахмурился.
— Как, черт возьми, Крэйгмору удалось обойти проверку, которой подвергаются все члены Совета?
— Хороший вопрос. — В голосе Фэллона слышалось раздражение. — Однако не забывай, что его назначили пятнадцать лет назад.
— Другими словами, до того как ты оказался во главе «Джонс и Джонс»? — перефразировал Лютер.
— В то время офисом на Западном побережье руководил мой дядя. Он был хорош, но у него не было возможностей для исследования, которые есть сейчас у меня. Кроме того, Крэйгмор вышел из глубин правительственного агентства, которое специализировалось на создании поддельных биографий. У него в буквальном смысле было прекрасное резюме. И абсолютно непоколебимое. Те, кто знал, что он был шпионом, принимали его за патриотического героя. Кем он, по правде говоря, и являлся, пока не организовал «Ночную тень». И последнее по списку, но не по значимости: он провернул самый старый на свете трюк.
