Нора Робертс - Мисс совершенство
Он повернулся, посмотрел на мать. Глаза их встретились, необходимость в словах исчезла. Жюстина подошла к могиле; ее глаза увлажнились.
—Ты нашел его, сынок.
—Надпись стерлась от времени, но разобрать можно. Он умер в один год с Лиззи. В тот же месяц, практически в тот же день.
Держа Эйвери за руку, Оуэн приблизился к матери, обнял ее за талию. Следом подошли Бекетт и Клэр с неожиданно притихшими мальчиками. Кароли, стоявшая позади, всхлипнула, и Вилли Би ласково погладил ее по спине.
На землю опустились сумерки, в воздухе был щедро разлит аромат жимолости. Хоуп провела пальцем по буквам на надгробной плите, потом приложила ладонь к сердцу.
—В следующий раз привезем цветы. — Жюстина склонила голову на плечо Оуэну, взяла за руки Бекетта и Райдера. — Отныне мы будем чтить их память. Если бы не они, нас не было бы на свете, поэтому наш долг — помнить предков.
Повинуясь порыву, Райдер достал из кармана перочинный нож, срезал несколько веток жимолости и положил на могилу.
—Пока хотя бы так.
Этот простой жест невыразимо тронул Хоуп. Переполненная чувствами, она поднялась с колен, взяла лицо Райдера в ладони и поцеловала.
—Это прекрасно, — прошептала она.
—Холодает. Как бы ты не замерзла, — обратился Бекетт к Клэр. — Заеду к тебе, — сказал он Жюстине, — заберу собак и отвезу Клэр с детьми домой.
Клэр внимательно посмотрела на Хоуп.
—Мы обязаны ей сказать. Мы все должны быть там, когда ты будешь с ней разговаривать.
—Это подождет до завтра. Ты совсем бледная — видно, что устала. — Бекетт погладил Клэр по щеке. — Завтра, все завтра.
—Так даже лучше, — примирительно вскинула руки Эйвери. — У нас есть время подумать, как лучше рассказать обо всем Лиззи. Мы нашли Билли, нашли место его захоронения, но что это означает? По-моему, жестоко сообщать ей, что он лежит здесь, за много миль от нее.
—Утром, — кивнула Жюстина. — Часов в девять. Да, это разбивает твой день, — отрезала она, глядя на Райдера, который не успел раскрыть рта, — зато мы успеем до открытия «Весты» и книжной лавки Клэр, а также до приезда новых постояльцев в гостиницу.
—В девять так в девять.
—Вилли Би, ты придешь? — Жюстина повернулась к здоровяку, державшему на руках миниатюрного мопса. — Найдешь время?
—Обязательно приду, если ты так хочешь.
—Да, буду признательна. Я очень хочу знать, кто из женщин, похороненных здесь, мать Билли и его братьев. При жизни она потеряла двоих сыновей, а может, и всех троих. Это очень тяжело... — голос Жюстины сорвался, она глубоко вздохнула. — Я должна знать имя этой женщины и помнить ее.
—Уже совсем темно. — Вилли Би похлопал Жюстину по руке. — Давай-ка я отвезу тебя домой, дорогая.
—Да, да. Пора по домам.
Все направились к машинам, и только Райдер медлил. Он заставил себя отойти, лишь когда Хоуп коснулась его руки.
—Ты в порядке?
—Да, только... Не знаю, странное какое-то ощущение.
—Ты имеешь в виду то, что братьев было трое, как и вас?
—Не знаю, — повторил он. — Словно у меня в душе задета какая-то струнка. Он — предок моей матери, наш предок. А она — твой. Я ношу его имя, точнее, его фамилия стала моим именем. И... — Райдер помотал головой, как будто желая стряхнуть с себя это чувство. — Идем.
—Что, что «и...»? — настаивала Хоуп, которую Райдер тянул за руку.
—Ничего. Говорю же, просто странно.
Он умолчал о том, что, едва ступил на кладбище, какая-то неведомая сила подсказала ему, где искать Билли. Ноги сами привели его к этому месту.
Воображение разыгралось, подумал Райдер, усаживаясь за руль. Могилы, сумерки, все такое. Однако непонятное ощущение, похожее на мурашки, не отпускало его. Уже отъехав, он посмотрел в зеркало заднего вида, проводил глазами каменную ограду, покосившиеся надгробия и буйно цветущую жимолость, а потом вновь устремил взгляд на дорогу.
19
Ему была хорошо знакома эта земля — холмы и впадины, расстилающиеся кукурузные поля, острые клыки гор, каменные стены, за которыми тучные коровы жевали траву. Часть этих стен он выложил своими руками под терпеливым руководством дяди. И хотя ему пришлось покинуть родные края, он всегда рассчитывал вернуться сюда. Выстроить дом у излучины реки, что бежит через горы и охлаждает свои воды под сенью тенистых лесов. Его ноги прошли много дорог, и все же ни к какой другой земле он не питал такой любви, как к этой.
Однако сегодня, в этот сентябрьский день, она превратилась в адский пейзаж. Сегодня соленый пот промочил его форму и траву под ним. Пока только пот, не кровь. Пока. Сегодня он сражался и выжил, как и во многие другие дни с тех пор, когда желание стать солдатом, занозой засевшее в душе, заставило его записаться добровольцем. Сегодня он всем сердцем мечтал вырвать из себя это желание и растоптать сапогами. Он ожидал приключений и славы, а столкнулся с отчаянием, ужасом, горем и вопросами, на которые боялся даже искать ответы.
Небо, на рассвете сиявшее лазурной чистотой, затянулось мутной мглой — вверх поднимались копоть и грязный дым пушечной канонады. Мелкие ядра со свистом отправлялись в свой зловещий полет, звук нарастал и оканчивался взрывом; в стороны летели брызги земли и ошметки человеческой плоти. О, какое надругательство над телом и духом — война!
Крики боли и ужаса били ему в уши, заставляли внутренности сворачиваться узлом, и в конце концов он словно бы оглох и не слышал даже грохота артиллерии, бесконечного визга снарядов, дробных пулевых очередей, похожих на стук града по металлической крыше.
Он еще немного полежал, стараясь восстановить сбившееся дыхание, хотя казалось, будто дышит не он, а кто-то другой. Кровь на его форме принадлежала товарищу, с которым он познакомился на марше, — подмастерью кузнеца Джорджу, весельчаку с тонкими светлыми волосами и пронзительно-синими глазами, счастливыми, точно лето. Теперь светлые волосы перепачканы кровью, а глаза на изуродованном лице невидяще смотрят ввысь.
Эта земля знакома ему до последней пяди, вновь подумал Билли. В ушах опять зазвенело, сердце гулко стучало, как боевой барабан. Неширокая дорога, что петляла по холмам, разделяла фермы Пайперов и Рулетов. Его родители были дружны с Лайнерами. Где они сейчас, когда эта извилистая затопленная дорога превратилась в линию огня, крови и смерти?
Конфедераты генерала Хилла закрепились в низине у дороги и из этой укрытой позиции вели беглый огонь, которые выжигал надвигающийся авангард северян, точно горящая спичка, брошенная в сухую траву. Первая же очередь залпов оборвала жизнь Джорджа — пуля, выпущенная из мушкетной винтовки, снесла ему половину лица — и бог знает скольких еще солдат. Артиллерийская канонада сотрясала землю.
