Дейрдре Перселл - Последнее лето в Аркадии
Обойдя машину, я открыла дверь с ее стороны и осторожно потрясла за плечо.
— Приехали, подружка.
Она подняла голову и непонимающе оглядела парковку и деревья вокруг.
— Где мы?
— Это клиника, Мэдди. Мы приехали.
Ее лицо тотчас изменилось, стало затравленным и взбешенным.
— Но я не хочу в клинику! Я передумала! — Она принялась сдирать с себя ремень безопасности.
— Тише, милая. Помнишь, о чем мы говорили? Ты не можешь изменить решение, раз мы уже здесь. — Я перегнулась через нее и отщелкнула замок ремня.
— Прошу, Рита, не заставляй меня. Я справлюсь сама. — Она жалобно смотрела на меня. — Я выкину все бутылки, обещаю.
Случилось то, чего я боялась, и теперь у меня самой глаза были на мокром месте. Неужели все было напрасно?
— Не глупи, Мэд, — терпеливо сказала я. — Тут нечего и некого бояться. Мы приехали лишь ради консультации. Ты же сама знаешь, что тебе нужна помощь. Сама это признала. Ты же просила, чтобы я тебе помогла! — Теперь я давила на нее, не гнушаясь даже небольшой ложью. — Только не надо говорить, что я потратила целый день впустую. Ведь у меня были и свои дела, Мэдди.
— Что-то не припоминаю, чтобы просила тебя о помощи.
— Нет, просила. Прошлым вечером. — Я подкрепила свое вранье энергичным кивком и уперла руки в бока. — Или я виновата в том, что ты даже не помнишь об этом? Это называется черной дырой в памяти, Мэд. Типичный симптом алкоголизма.
— Правда? — Она устало откинула голову на подголовник, неухоженные жидкие волосы сбились на сторону.
— Итак, Мэдди, пришла пора выбирать. Ты поможешь мне? Или будешь усложнять ситуацию, ноя и плача? Решайся. Ты не обязана входить в эти двери, — я кивнула на здание клиники, — но предупреждаю тебя: если сейчас ты откажешься, пути назад уже не будет. Не звони тогда и не ной, я умываю руки.
Похоже, Мэдди проняло. Она уставилась на меня, лицо стало задумчивым. Через несколько секунд она стала выбираться из машины. Я бросилась помочь — ее исхудавшее тело было легким как перышко. Как она вообще умудрялась двигаться?
Когда она вылезла, я крепко ее обняла. Мне хотелось, чтобы Мэд знала — я на ее стороне.
— Молодец. Уверяю, ты приняла верное решение.
Мы направились ко входу в клинику, рука Мэдди нервно сжимала мои пальцы.
— Только погляди, какой прекрасный сад! — воскликнула я, ненавидя себя за наигранность тона. — Удивительные розы!
Клиника, явно не новая, судя по кряжистым деревьям и потертым скамейкам, утопала в зелени.
Все прошло совсем не так плохо, как я ожидала. Конечно, не без напряжения, потому что в какой-то момент Мэдди едва не лишилась чувств, осознав, что ее ждет на самом деле. И все же она не сбежала, даже когда стало ясно: консультацией и выпиской рецепта дело не кончится.
Мы завели в регистратуре карту и вошли в комнату ожидания с несколькими плетеными креслами и кофейным столиком. Пока мы сидели и ждали вызова, я обливалась потом и криво улыбалась. Это был самый опасный момент.
К нам вышла медсестра, чтобы заполнить анкету. Она вела себя очень дружелюбно, но не давила. Думаю, медперсонал подобных заведений всегда прекрасно знает, как себя вести, чтобы не спугнуть пациента. Женщина говорила спокойным, деловым тоном (словно речь шла о какой-то ерунде, а не лечении от алкоголизма, и будто Мэд не выглядела карикатурой на самое себя).
— Вы очень удачно приехали, — сказала медсестра с улыбкой. — Даже не знаю, как так получилось, но именно сегодня освободились места в стационаре. Обычно наша клиника переполнена. К вечеру стационар наверняка будет набит под завязку. Представляете, сейчас даже есть отдельная палата! Мэдлин, у вас при себе есть медицинская карта?
Я протянула медсестре страховую карту Мэдди, которую тайком стянула из ее сумочки. Она всегда была очень собранной, и мне не составило труда найти необходимые документы. В моем доме мне пришлось бы перерыть все вверх дном, чтобы отыскать даже паспорт.
— Вы предоставите сведения о своей семье? — спросила медсестра.
Щекотливый вопрос для данной ситуации. Я на секунду стушевалась, но Мэдди вдруг (вот уж не ожидала!) назвала имя отца и дала его адрес. Она даже не упомянула о Фергусе!
— Для нас имеет принципиальное значение ваше добровольное согласие, Мэдлин, — мягко сказала медсестра. — Согласны ли вы на сотрудничество с врачом и остальным медперсоналом? Будете ли принимать лечение всерьез? Разумеется, алкоголь и наркотики на территории клиники под запретом. — Она улыбнулась. — Знаете, наши пациенты литрами пьют кофе. Думаю, однажды кто-то додумается открыть клинику для людей с кофеиновой зависимостью. Мы назначим вам медицинские препараты и проведем курс детоксикации организма. Думаю, начиная с завтрашнего дня. Вы будете подолгу спать, потому что такова реакция тела на очищение. А сейчас, — медсестра протянула Мэдди еще одну форму, — нам нужно заполнить вот это. Итак, когда вы в последний раз принимали алкоголь?
— Думаю, от меня уже нет проку, Мэдди, — сказала я. — Ты в хороших руках, о тебе позаботятся. Я вернусь примерно через час, привезу твои вещи, хорошо?
В ее глазах блеснули слезы. Словно ребенок, которого в первый раз привели в детский сад, она схватила меня за рукав. Но, видимо, сообразив, что ведет себя нелепо, разжала пальцы и убрала руку.
— Спасибо, Рита. Приезжай скорее!
Когда я вернулась в клинику с вещами, букетом цветов (чтобы украсить палату) и коробкой шоколадных конфет (чтобы поддержать подругу), Мэдди уже крепко спала. Больничная ночная рубаха была ей велика, и в широкой горловине виднелись две обтянутые кожей ключицы.
Я тихо поставила на тумбочку вещи и осторожно поцеловала ледяной лоб Мэдди. Она вдруг открыла глаза, буквально на мгновение, затем тотчас веки смежились.
Бедняжка. Должно быть, у организма почти не осталось сил!
Теперь оставалось еще одно неприятное дело. Я должна была связаться с чертовым Фергусом. Он обязан знать, что творится. Звонить родителям Мэд и Кольму я не хотела. Рано или поздно они и так все узнают; пусть лучше услышат правду из уст самой Мэдди.
Я вышла из клиники, села в машину и завела мотор. Когда я оказалась наконец дома, там, как всегда в дни школьных каникул, царил полный бедлам. Плазменная панель пыталась переорать стереосистему, повсюду горел свет, так как снаружи было пасмурно. Короче, дом походил на гудящий улей — я услышала гул басов еще в пятидесяти метрах от подъезда.
Я вошла внутрь, и на меня тотчас обрушился рев музыки в сочетании с каким-то фильмом, который шел, очевидно, почти на каждом телевизоре в доме.
