Линдси Келк - Я люблю Голливуд
— Ты обгораешь еще быстрее, чем я. У тебя есть крем от солнца?
— Со мной все будет нормально, — сказал Алекс, поймав мою руку и задержав в своей. — Никому не говори, но я вообще-то хорошо загораю. Просто дома совсем не вижу солнца.
— Среди рок-звезд мало загорелых, — сказала я, наслаждаясь легкой болтовней ни о чем. — Это не очень круто? Не очень по…
— Энджел, я люблю тебя.
Я почувствовала, что у меня довольно комично отвисла челюсть, но мышцы в ту минуту мне не повиновались.
— Энджел?
Я моргнула. Алекс по-прежнему стоял передо мной. Я не сплю. Может, у меня солнечный удар? Какое легкомыслие приехать на пляж в открытой машине без головного убора! Или я не до конца протрезвела после прошедшей недели?
— Ты что?
— Ничего, — наконец сказала я. — Что ты сказал?
— То, что должен был сказать до того, как ты уехала. Но сначала я не хотел, чтобы ты разволновалось, а потом было слишком далеко для признаний. Я люблю тебя, Энджел.
— Почему?
— Что?
— Почему ты меня любишь?
Да, почему бы не попытаться испортить этот прекрасный момент? Браво, Энджел!
— Сядь, — вздохнул Алекс, потянув меня на песок и усевшись рядом. Песок чуть не плавился; ему-то в джинсах ничего, а мне с голыми ногами более чем чувствительно. — Из всех вариантов ответа этого я не ожидал. Ты хочешь, чтобы я сказал, почему тебя люблю?
— Да, пожалуйста, — тихо подтвердила я, избегая встречаться с ним глазами.
Не то чтобы я ему не верила (хотя, с другой стороны, не так чтобы очень), просто окружающая обстановка казалась совершенно нереальной. Алекс, сидевший рядом на раскаленном песке в своих узких бруклинских джинсах и мятой футболке, его бледная кожа и черные волосы на фоне искрящегося под южным солнцем океана — все это очень походило на сон.
— О'кей, я люблю тебя, потому что возле ванны у тебя вот такая стопка книг с закрутившимися углами, оттого что ты часами лежишь в этой ванне, когда должна бы работать. Я люблю тебя, потому что ты кладешь мои носки на батарею, если встаешь раньше, то есть постоянно. Я люблю тебя, потому что ты заставляешь меня делать такие вещи, которые полгода назад мне бы и в голову не пришли. Я люблю тебя, потому что из-за тебя мне захотелось прилететь в Лос-Анджелес и признаться тебе в любви.
— Да? — Я заправила волосы за уши и попыталась улыбнуться, глядя в песок. — Даже после всего абсурда этой недели?
— Какой конкретно абсурдный поступок ты имеешь в виду? — спросил он.
Признаюсь, я затруднилась выделить что-то одно.
— Может, твой телефонный звонок в четыре утра?
Ф-фу, пронесло!
— А, нуда, конечно, вроде этого, — кивнула я, глядя в сторону. — Это когда я сказала, что люблю тебя.
— Да, я это и имел в виду, — ровно сказал Алекс. — А ты?
Я пожала плечами, рисуя пальцем восьмерку на песке:
— Да вся неделя выдалась сумасшедшая. Я ни о чем конкретном не думала.
— Значит, не думала о том, что провела ночь с тем типом, которому Джеймс Джейкобс вчера дал по морде?
Мой палец замер. Дышать я тоже перестала.
— Нет, не думала.
— Ты же знаешь, как для меня важно доверие, Энджел, — сказал Алекс, накрыв рукой мою ладонь. — А ты об этом ни слова не сказала.
«О Господи, — взмолилась я, зажмурившись изо всех, сил, — не позволяй этому случиться второй раз! Только не опять все сначала!»
— Я буду очень благодарен, если ты объяснишь, что случилось, не заставляя меня строить догадки на основании того, что я вчера услышал. Думаю, то, что я себе вообразил, гораздо хуже реальной истории.
— Я тебя там не заметила, — сказала я. — Ты все слышал?
— Не знаю. Может, расскажешь?
— О'кей, — начала я, мысленно проговаривая свои слова, чтобы они не вылетали пресловутыми воробьями. Есть ли способ открыть правду без того, чтобы Алекс встал и ушел, недослушав до конца? Наверное, нет. — Короче говоря, я думала, что потеряла работу. Я думала, что потеряла тебя. Джеймс категорически отказался пойти навстречу, ну я и напилась в раскланды в баре на крыше. Джо отвел меня в номер, потом поцеловал, и на этом я отключилась. Утром просыпаюсь, а он спит рядом. Я порядком потрепала себе нервы, а правду узнала только вчера: между нами ничего, вообще ничего, не было. Все это страшно глупо, я ужасная дура…
— И ты решила от меня это скрыть? — спросил он.
— Я же сказала, тут и скрывать нечего… — Я подняла глаза. Алекс лежал на спине, опираясь на локти, и глядел в океанскую даль. Его нос был ярко-розовым. — Нет, я не собиралась тебе говорить.
— Даже когда думала, что переспала, с ним?
Был ли здесь правильный ответ?
— Я решила признаться, когда мы вернемся домой, но когда выяснилось, что ничего не было, то решила тебя в это не посвящать.
Алекс не переменил позы и ничего не сказал.
— Я не видела смысла еще сильнее все усложнять. Ничего не было! Бессмысленно было причинять тебе боль без реальной причины!
Прошла целая вечность, когда он наконец длинно выдохнул и кивнул:
— В этом есть логика.
— А все остальное мы выяснили, правда? — Столько времени почти боясь смотреть ему в глаза, я теперь больше всего хотела встретиться с ним взглядом. — Ну, про эти дурацкие фотографии в Интернете?
— Ты знала, что Джеймс — гей, когда была в его бунгало в ту ночь? — спросил он.
«Что произошло с твоим „ты не обязана ничего мне объяснять“?» — подумала я, сосредоточенно надувая щеки.
— Нет, но у нас же ничего не было, — ответила я.
И не солгала — ведь по-настоящему ничего не произошло.
— Не хочу выглядеть параноиком, но мне показалось странным, что ты звонишь в четыре утра и признаешься в любви, а через несколько часов в Интернете появляются ваши с Джеймсом фотографии. — Он повернул ко мне голову и снял темные очки. — А почему ты любишь меня, Энджел?
Бессовестный! Задать мне мой же вопрос!
— Почему я тебя люблю?
— Признаться в любви легко, а вот объяснить, почему любишь, — другое дело, — поддел он. — Уж ты-то это знаешь.
— Да. О'кей.
Я снова закрыла глаза. Черт, это совсем не просто. Надо было открыться много недель назад, и тогда мы вообще не вели бы сейчас этот разговор. Почему мне так трудно это произнести? Ведь всю жизнь я четко объясняла людям, почему я их люблю!
— Я люблю тебя, потому что у тебя для меня всегда наготове футболка под подушкой, даже если ты не уверен, останусь ли я на ночь. Я люблю тебя, потому что ты помнишь, что утром я люблю сладкий чай, а вечером сахар не кладу, и потому что в «Старбаксе» ты всегда делаешь вид, что забыл, что я просила низкокалорийный горячий шоколад, потому что вообще-то я люблю нормальной жирности, но не заказываю из опасения, что продавщица молчаливо осудит меня, толстушку.
