Виктория Холт - Мадам Змея
— Да, мадам.
— Если у вас будут сомнения относительно костюма, вы можете посоветоваться со мной.
— Я вам очень благодарна, мадам.
— Есть еще один момент. Во время маскарада вы будете находиться возле Персея. Это очевидно. Хочу сказать вам следующее: личность каждого участника сохраняется в тайне, но я открою вам кое-что. Вы поймете, по какой причине я это делаю. Персея будет изображать лицо весьма высокого положения; я бы не хотела, чтобы вы, леди Флеминг, допустили ошибку… позволив себе излишнюю фамильярность.
Как заблестели глаза блудницы! Она догадалась, что значат слова Катрин. Леди Флеминг ликовала. Она желала короля не менее страстно, чем королева. Катрин захотелось дать ей пощечину.
— Ваше Величество, вы можете положиться на меня.
Какую щедрость я проявляю, мрачно подумала Катрин, отдавая моего мужа в руки шлюхи! Я знаю, мадам Флеминг, что я могу положиться на вас — вы сыграете роль, отведенную вам месье коннетаблем.
— Вы свободны, леди Флеминг. Не забудьте — при необходимости я охотно дам вам совет относительно вашего костюма.
— Ваше Величество, вы очень добры ко мне.
Гувернантка поклонилась; королева проводила ее взглядом.
Катрин не могла ненавидеть такую простодушную дуру. Леди Флеминг горела желанием соблазнить короля.
Почему я позволяю ей сделать это? — спросила себя Катрин. Почему не хочу надеть костюм Андромеды? Почему бы королеве самой не отнять короля у больной герцогини? Потому что королеве не удалось бы сделать это. Он слишком хорошо знает ее. Он разглядит королеву под любой маской, в любом костюме. Более того, и Монморанси, и сама леди Флеминг знали, что король положил глаз на рыжую глупышку; вино, чувственная музыка и атмосфера загадочности, а также длительная разлука с любовницей обязательно толкнут его на необдуманный поступок.
Король появился в кольчуге Персея, но не сплетенной из колец, а сшитой из серебристой ткани. Его серые волосы были скрыты шлемом, сквозь прорези в шелковой маске виднелись одни глаза.
Маскарад пробудил в нем такую радость, какой он еще не испытывал с того момента, когда Диана слегла в Ане; даже его печаль, вызванная болезнью любовницы, ослабла, поскольку ему сообщили, что Диане становится лучше.
Андромеда прижималась к нему. Он испытывал волнение, потому что знал, чья соблазнительная фигура скрывается под костюмом Андромеды; он видел рыжий локон, выбившийся из-под парика; более того, в ее своеобразной, неуверенной речи присутствовал легко узнаваемый акцент. Шотландская гувернантка с трудом говорила на языке его страны, однако голос ее звучал прелестно.
Катрин выбрала итальянскую музыку — нежную, глубоко чувственную, способную пробудить нескромные фантазии даже в самой трезвой голове.
Андромеда непринужденно кокетничала, притворяясь, будто ей неизвестно, кто ее партнер. Генрих отвечал своей партнерше — хотя и неловко — и испытывал при этом удовольствие. В конце концов весьма приятно болтать глупости, сохраняя свое инкогнито.
— Я счастлива, что меня сделали Андромедой, — пробормотала она, — потому что Персей — это вы.
Она прильнула к нему в танце. Он уже давно не чувствовал себя таким молодым. Генрих вспомнил очаровательную девушку из Пьемонта; тогда он испытывал то же, что и сегодня… те же бурные эмоции, неудержимое желание поцеловать женщину, овладеть ею.
Образ Дианы потускнел, хотя он не мог исчезнуть полностью. Это ерунда, поспешил сказать себе Генрих. Диана поняла бы его. Это веселый маскарад, который королева устроила, чтобы развеять меланхолию, охватившую его из-за смерти сына и болезни любовницы. Это всего лишь один ничего не значащий вечер.
Андромеда, ласковая, льнущая к нему, оживленно болтала. Ее пальцы касались его рук; она подняла голову, явно ожидая, что он поцелует ее. Он сделал это, мысленно объясняя Диане: «Это пустяк, Диана. Просто глупый маскарад. Королева организовала его, увидев, что я грущу… беспокоюсь о тебе».
— Вино, которое я выпила, кажется, ударило мне в голову, — прошептала Андромеда. — С вами это не произошло, Персей?
— Похоже, произошло, — ответил он.
Несомненно, подумал Генрих. Катрин велела виночерпию постоянно наполнять кубок короля.
Андромеда обратила его внимание на смеющуюся Дафну, танцевавшую с Аполлоном.
— Вам не кажется, что Аполлон похож на месье де Гиза? — шепнула Андромеда.
— Да, верно.
— Кое-кого легко узнать в любой маске, — засмеялась Андромеда и быстро добавила: — Если мы правы, и Аполлон действительно Франциск де Гиз, я сомневаюсь в том, что Дафна обратится в лавровое дерево, прежде чем желание Аполлона осуществится.
Генрих засмеялся. Что происходит с ним сегодня?
Образ Дианы становился все более блеклым. Вспоминая ее, он говорил себе: «Она поймет, что этот легкий флирт с веселой шотландкой ничего не значит». Скучая по Диане, он хотел развеять свою меланхолию. Генрих отказывался вспомнить о том, что в Пьемонте он рассуждал подобным образом.
— Давайте не будем больше танцевать, — сказала Андромеда. — Я устала.
Она увела его от толпы. Генрих радовался тому, что уход короля остался незамеченным танцующими.
В прохладной комнате вдали от главного зала леди Флеминг внезапно повернулась к королю, обняла его и страстно поцеловала. Шелковая маска Генриха мешала ей, и она со смехом подняла ее.
— Я поступила очень смело, правда? — игриво пробормотала леди Флеминг, ожидая его реакции.
— Нет… вовсе нет! — запинаясь, сказал король и ответил на ее поцелуй.
Теперь он понял, что его давно тянуло к гувернантке из Шотландии. Дело было не в образовании детей, а в ее рыжих волосах, белой коже, необычности поведения. Он чувствовал, что тоже нравится ей. Она бросала на него взгляды, которые были не только почтительными, но и многообещающими.
Ее изящные белые руки гладили его лицо; Генрих почувствовал, что кровь побежала по его жилам быстрее. Пьемонт повторялся.
— Я знаю одно место, где мы можем побыть одни… час-другой… — сказала леди Флеминг.
Оказавшись в спальне леди Флеминг, Генрих не стал снимать маску с женщины. Он отлично знал, кем была его настойчивая, смелая и требовательная партнерша. Однако игра в инкогнито позволяла им обоим освободиться от всякого смущения и робости. Сейчас они могли вести себя предельно естественно, не бояться своих страстей и желаний. Шотландка прижалась своим гибким телом к Генриху; его рука скользнула вдоль ее шелковистого бедра Генрих обнаружил, что под юбкой на леди Флеминг ничего нет! Она, похоже, заранее знала, чем закончится этот маскарад. Ее тонкие белые пальцы расстегнули пряжки его камзола.
