Женевьева Дорманн - Бал Додо
Поль много читает, он подсмеивается надо мной из-за того, что я ничего не читаю, кроме «Поля и Виргинии», да и то время от времени. Он говорит, что если мы не читаем, то мозг покрывается ржавчиной. И добавляет, что для женщин, у которых мозг маленький и не окисляется, это не имеет особого значения. Он просит, чтобы я говорила с ним по-креольски, его это забавляет. Он зовет меня Флориза. Говорит, что это имя подходит мне больше, чем Жанна. Валентине я не сказала, что мы разговаривали с ним на пляже.
25 августа
Мы встретились с Полем на Марсовом поле на скачках в честь сэра Джона и леди Поуп Ханесси. На мне было новое розовое платье, а Валентина была в небесно-голубом. Поль сделал мне комплимент и погладил меня по руке, когда мы входили в нашу ложу. Он стоял позади меня, а я была так взволнована, что ничего не видела на этих скачках.
Я не осмеливаюсь пригласить его к нам в Саванну. Боже, что сделать, чтобы он приехал? Я все время думаю о нем.
Он сказал, что совершает с друзьями прогулки по всему острову. Его всюду приглашают. Он собирается на охоту в Гран-Бэ. Он живет в Керпипе в отеле «Салаффа», а иногда в Суйаке у отца. Но в Порт-Луи он тоже часто ездит. Он едет на поезде до Моэбура. Мама не одобряет поездки на поездах. Она опасается крушения. Только бы Поль не попал в крушение! Я бы очень, очень страдала из-за этого. У меня новый капор с голубыми ленточками.
28 сентября
Вчера мы возили Поля на праздник Ямзе в Шамуни. Он ни разу не видел индийского праздника и был в восторге от акробатов, борцов и от тех, кто крутил огонь.
Возвращались мы в коляске поздно ночью. Он пел и шутил с Ивом и Пьером, они сидели на сиденье, но его руки нескромно вели себя! Он хочет, чтобы мы научили его танцевать сегу. Но кто из нас, Валентина или я? Лошадь шарахнулась в сторону и чуть не опрокинула нас в расщелину. Поль обхватил нас руками, чтобы не дать нам упасть. Ночь была очень красивая. Падали звезды, и я хотела остаться с ним наедине. В темноте Поль читал отрывки из «Гамлета», прихлопывая москитов, которые слетелись, чтобы его кусать. Он берет уроки английского языка у Луи Желе Ферре. Его произношение почти идеальное. Но он слишком много пьет. Валентина сказала мне, что он, как старые малабарцы, курит ганжу. Откуда она знает это?
Четверг
Мы повели Поля в сад Памплемусс. Он очень хотел побывать там из-за поэта Бодлера, он его очень любит. Он разочаровался. Он считает, что наш сад, с этими мемориальными досками и сторожами, ужасно скучный.
На этот раз я возразила ему, но он был в таком дурном настроении, что даже пальма талипот, цветущая один раз в столетие, даже красивые нимфы в бассейне не снискали в его глазах одобрения. Он считает, что леса Беарна в тысячу раз красивей. По аллеям он шел очень быстро, так быстро, что я с трудом за ним поспевала. Думаю, он делал это нарочно. Он выглядел рассерженным и в то же время грустным. Это избалованный ребенок Молодые тетушки, заменившие ему мать, конечно же, перестарались, окружая его вниманием и исполняя капризы. Он не терпит возражений, все должно быть, как он хочет.
На обратном пути мы поссорились из-за этого сада. Поль был холоден и обращался со мной, как с глупой. Потом, непонятно почему, он принялся за Бернардена де Сен-Пьера. Он сказал, что тот подражает Руссо, что он идиот, двуличный лицемер, который восставал против рабства, а сам был жестоким рабовладельцем. Он говорит, что его роман «Поль и Виргиния» — чахлый цветочек, глупость, которую мы любим потому, что нашему самолюбию льстит, что действие происходит на Маврикии. И добавил, что прекрасно понимает, почему прекрасная мадам Пуавр не заинтересовалась этим тупицей, который так настойчиво ухаживал за ней. И чтобы сделать мне побольней, заявил: «Вот такую умную женщину я мечтал бы здесь встретить! Потрясающее создание!»
Он что, думает, что я буду ревновать его к этой Пуавр, уже сто лет как съеденной червями? Ну что ж, я действительно ревную.
Я разозлилась и наговорила ему много обидного. «А, наконец-то вы оживились! — засмеялся он. — Гнев вам к лицу».
Потом почерк Жанны становится прыгающим, неровным. Перо рвет бумагу.
12 мая, 1888 года
Валентина мне лжет. Если Поль в самом деле поцеловал ее, как она говорит, то я не хочу его больше видеть. Я так несчастна, я хочу умереть.
Вчера вечером пошла на встречу с П. На пляж, как он меня просил. Мне пришлось дожидаться, пока в доме все уснут. Я очень боялась проходить через сад, но собаки не залаяли.
Мы поссорились из-за Валентины. Он поцеловал ее, но, как он сказал, это не имеет никакого значения и глупо твердить об этом. Я заплакала. Он меня обнял, о Боже! Я даже не осмеливаюсь продолжить писать! Если бы мама узнала, она бы умерла! Вернулась я до рассвета. Теперь я УВЕРЕНА, что он меня любит! Ни слова Валентине.
Поль хочет стать консулом. Он собирается уехать в Алжир, там климат мягче и больше подойдет для его слабых легких. На Маврикии он оставаться не собирается, он не желает работать на винокуренном заводе, как предлагает его отец. Он хочет путешествовать. А как же я?
…
Я не видела его три недели!
Ужин у В. в Моке. Там был Поль. Он бледный, худой и кашляет. Эта жаркая погода вредна для него. Никакой возможности остаться наедине и поговорить. Когда я собралась уходить, он сказал, что будет ждать меня в воскресенье вечером на пляже. Какое счастье! Я так молила Деву Марию помочь мне встретиться с ним, а сегодня поставила восковую свечу, чтобы отблагодарить ее. Я уверена, она не сердится на меня за то, что мы делали на пляже. Она защищает нашу любовь.
24 октября 1888 года
Я весь день плакала. Вчера, 23 октября 1888 года, Поль уехал от нас. Он сел на «Пейхо». У меня не хватило сил проводить его. Я не хотела видеть, как корабль удаляется. В этот момент он, должно быть, где-то возле Реюньона. Он прожил на Маврикии всего 34 месяца, и теперь я умираю от тоски.
За два дня до его отъезда мы почти всю ночь провели вместе. Он сказал, что однажды он надеется вернуться и что, если это будет возможно, он всегда будет вспоминать меня. И еще сказал: «Ах, Флориза, что меня больше всего печалит, так это мысль, что однажды вы выйдете замуж и станете толстой дамой, окруженной детьми!» Я поклялась ему, что не выйду замуж. Ни за кого другого, кроме него. И что я никогда не стану толстой дамой.
