Александр Трапезников - Подари мне жизнь
— Погодите, — уловила его настроение служащая. — Я сейчас переговорю с нашим управляющим. Может быть, сгодится и эта справка.
Она вышла из-за стола и скрылась за дубовой дверью. Управляющий, фактически один из владельцев этой авиакомпании, сидел во вращающемся кресле, спиной к ней, а лицом — к окну. Когда он развернулся, то оказался мужчиной кавказской национальности, с красивым гордым профилем.
— Ренат Ибрагимович! — обратилась к нему служащая. — Пришел человек с явно липовой справкой. Кажется, это именно тот, о котором нам сообщали из милиции и из министерства здравоохранения. Да и приметы совпадают. Что будем делать? Вызывать охрану?
— Покажите справку, — произнес Ренат. Он внимательно прочитал ее, удивленно проговорив вслух: — Ольга Шарова?
Затем встал, направился мимо служащей к двери и, чуть приоткрыв ее, поглядел на Костю, который отрешенно сидел на стуле и смотрел в пол.
— Да, это он, — сказал Ренат, возвращаясь в свое кресло.
— Значит, вызывать охранников?
— Нет, как раз не надо, — он задумался, вновь развернувшись к окну.
— Но почему? — удивленно спросила служащая.
— Потому что этот инцидент отразится на репутации фирмы.
— Но фактически мы покрываем преступника, — попробовала возражать служащая. — И как раз репутация-то и пострадает, если…
— Не надо спорить, — резко сказал Ренат. — Здесь распоряжаюсь я, и вся ответственность лежит тоже на мне. Выписывайте ему три билета. Ему, жене и ребенку.
— А откуда… — еще больше удивилась служащая, — откуда вы знаете, что они летят с ребенком и нужно именно три билета? В справке об этом ничего не сказано.
— У меня своя информация, — уклончиво отозвался Ренат. — И вот что еще. Мы сделаем так. Поскольку супруга этого человека беременна, а положение критическое, то авиакомпания берет на себя расходы по их перелету в Израиль.
— Все три билета — бесплатно? — вконец растерялась ультрафиолетовая служащая.
— Не три, только ей и мальчику, — усмехнулся Ренат. — А он заплатит полную стоимость. И попросите его зайти ко мне.
— Понимаю, — закивала головой женщина. — Это тонкий рекламный ход. Умно придумано. Вижу даже броское объявление в газетах: «В наших самолетах вы беременеете бесплатно!», то есть: «Ваша беременность — наши авиалайнеры!» или что-то в этом духе…
— Идите, — оборвал ее фантазии Ренат.
— Слушаюсь.
Через пару минут в кабинет управляющего бочком вошел Костя. Ренат вновь смотрел в окно. Увидев лишь спину и бритый затылок сидящего, Константин как-то неловко потоптался и проговорил:
— Мне сказали, что все улажено? И даже два билета за счет компании? Честно говоря, не ожидал. Спасибо, конечно, этого я никогда не забуду. Если бы вы только знали, как нам необходимо вылететь в Израиль!
— Знаю, — повернулся в кресле Ренат. — Но и ты не забудь, о чем мы с тобой говорили там, на пустыре. Мои слова остаются в силе.
Константин от неожиданности издал какой-то неопределенный звук, моргнул пару раз глазами, но быстро пришел в себя.
— Встреча на Эльбе, — сказал он. — Или на Куликовском поле? Вот уж не ожидал. Впрочем, все равно — спасибо.
— Не для тебя ведь стараюсь, — сухо пояснил Ренат. — А Ольге об этом не говори, ни к чему. Не нужно, чтобы она нервничала.
— Поэтому ты ей и не звонишь? — спросил Костя.
— Да. Но все, что происходит, — знаю.
— Ладно. Когда-нибудь нам все зачтется. И хорошее, и плохое.
Константин протянул Ренату руку. Тот некоторое время молча смотрел на нее, словно раздумывая, потом пожал.
— Сделай все, чтобы спасти Антона, — произнес Ренат.
— Конечно.
Костя повернулся и пошел к двери. Уже открыв ее, услышал позади голос:
— А печать все-таки в министерство верни. Подбрось как-нибудь. Ты умный и везучий — сумеешь.
— Ладно! — махнул рукой Костя. И негромко добавил: — Хотел бы я, чтобы у меня были такие друзья, как ты.
Каргополов неуклюже сунул под нос Риты роскошный букет с хризантемами, из которых торчал авиаконверт.
— Поздравляю, — буркнул он с кислой улыбкой, тем самым выражая свои крайне нежные чувства. — Послезавтра улетаем. Загляни в конвертик.
Рита вытащила из него два билета, а букет небрежно бросила на стол. Они только что встретились в холле гостиницы «Марриотт». Здесь почти никого не было, кроме портье и невзрачного человека средних лет и среднего возраста, читавшего газету.
— Аэропорт прибытия — «Бен-Гурион», — прочитала Рита. — И что мы с тобой делать будем в Израиле, равинчик ты мой?
— Как же? — изумился он. — Средиземное море, Красное, Мертвое — большой выбор для отдыха. В Москве что-то стало холодать. Чувствую вокруг себя какие-то телодвижения, даже слежку. У меня нюх, как у добермана, — и он покосился на человека, продолжавшего читать газету. — Пошли в номер к Гельмуту. Надо еще кое-какие дела уладить.
— Мертвое море — это хорошо, — сказала Рита. — А не боишься с него в цинковом ящике вернуться? Или у тебя билеты только в один конец?
— Чур тебя! — замахал на нее руками Каргополов. — Накаркаешь еще, ведьма!
— Не забудь, что под Новый год ты обещал сыграть нашу свадьбу. Осталось всего два месяца.
— Погоди-таки спешить, — по-одесски заговорил Каргополов, видимо, уже готовясь к деловому общению с соотечественниками в Израиле. — Мы разве вам говорим «нет»? Перестаньте меня смешить.
— Но мы-таки не говорим и «да», — ответила в тон ему Рита. — Я не поеду с тобой в Тель-Авив, если ты не выпишешь мне немедленно сумму в двадцать пять тысяч долларов. Будем считать это твоим маленьким свадебным подарком. Не считая, разумеется, оформленной на меня квартиры из четырех комнат и «форда». Тогда договоримся. Я даже готова вытащить тебя из Мертвого моря, если станешь булькать.
— Там не тонут, соль держит, — сказал Каргополов, почесывая затылок. — Ну ладно, ладно, согласен. Все у тебя будет, злыдня. Только любви мне дай, крепкой. Знаешь, я уже совсем старый и не слишком здоровый человек. И нервы на пределе, и сплю плохо. Кругом — враги и сволочи, — он опять покосился на человека с газетой. — А ты — моя последняя лебединая песня. И мне так хочется настоящей любви и нежности, что… что…
Каргополов не находил слов, а Рита впервые, пожалуй, подумала, что он говорит сейчас искренне. Но секундная слабость прошла, и депутат вновь обрел прежнюю вальяжность и грубоватость в голосе.
— Потопали к Гельмуту, — сказал он, беря Риту под руку.
— Погоди, «нежность» твою захвачу, — ответила она, забирая со столика букет хризантем.
Они стали подниматься по лестнице, а человек в кресле сложил пополам газету, вытащил мобильный телефон и начал набирать номер.
