Лиз Филдинг - Сладостная месть
– Джульет не требовала помощи, Люк, потому что она любила моего отца так сильно, что хотела, чтобы он поверил, что это она его бросила. Она предпочла потерять его, чтобы не ставить в ситуацию невозможного выбора.
Люк хотел что-то сказать, но Физз остановила его.
– Люк, девятнадцать лет назад моя мать жестоко пострадала в автомобильной аварии.
– Девятнадцать лет назад? – повторил он изменившимся голосом.
Элен Френч. Моя красивая талантливая мать. Мне говорили, что ее походка была настолько грациозной, настолько чувственной, что даже монах не смог бы удержаться, дабы не посмотреть ей вслед. После аварии она уже не ходила. Не потому, что не могла, а потому что отказывалась признать, что шаркающее прихрамывание – это все, на что она способна. Она скрылась от обожавших ее поклонников, мужчин, которые жаждали ее внимания, которые заваливали ее цветами и подарками. Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее. Единственный человек, которому она позволила быть рядом с собой, был мой отец, и она заставила его расплачиваться за это до последних дней ее жизни.
Люк был явно шокирован.
– Я думал, она просто ушла со сцены. Физз на мгновение закрыла глаза.
– Нет, Люк, она никогда не уходила со сцены. Театр был ее жизнью, воздухом, которым она дышала. Она ни на мгновение не переставала играть главную роль, быть центром внимания, звездой. Чердак нашего дома завален альбомами с газетными вырезками. Красивые фотографии, на которых она изображена со мной и с Клаудией, сделанные, разумеется, до аварии, с трогательными заявлениями, что она оставляет сцену, чтобы посвятить себя семье. Покинуть сцену в расцвете популярности – как романтично. Она не ошиблась. Она получала письма от поклонников до самой смерти. На ее могиле всегда свежие цветы, а кто-то до сих пор помещает сообщение в мемориальной колонке «Тайме» в каждую годовщину ее смерти.
– Я не знал об этом.
– Никто не знал. И все последние годы жизни ей приходилось довольствоваться папой, Клаудией и мной в качестве публики. Иногда она бывала умирающей Маргаритой – бледной, готовой к самопожертвованию. Иногда устраивала триумфальный выход. Норма Дезмонд в кресле-каталке. Иногда изображала Клеопатру благородную, ставшую жертвой предательства. Это все еще можно было вынести. Самыми ужасными бывали дни, когда она становилась самой собой – глубоко несчастной, ожесточившейся, мстительной. – Физз сделала глубокий прерывистый вдох. – Газеты писали много чепухи о том, что карьера отца закатилась сразу после того, как Элен Френч покинула сцену, что он не мог играть без нее. Они и правда были замечательной парой на сцене, но после аварии папе приходилось отказываться от многих прекрасных предложений, потому что он должен был оставаться дома и ухаживать за мамой. Он никогда не жаловался. Люк отстранился от нее.
– Но ведь она была его женой! Вместе в радости и в горе – разве не так это должно быть?
Ты так считаешь? Ну, наверное, папа согласился бы с тобой. Возможно, он не был самым верным мужем в мире, Люк, но он придерживался духа этой клятвы, тогда как большинство мужчин на его месте просто ушли бы. Понимаешь, моя мать находилась в машине со своим любовником, когда произошла авария.
– О Боже.
– Бог тут ни при чем. Ее любовник был политиком, столпом общества, и он был женат. Именно он вел машину, когда та опрокинулась на повороте. Он был нетрезв, конечно, и она тоже. Он выкарабкался практически без ущерба для своего здоровья и своей репутации. Наверное, у него нашлись влиятельные друзья, которые помогли замять дело. В наши дни он бы не избежал огласки. – Физз помолчала. – Он ни разу не навестил мать в больнице. Ни разу не прислал цветы, боясь, что будет разоблачен. Сообщалось, что моя мать заснула за рулем. И получила незначительные повреждения.
– И твой отец позволил ему уйти от ответственности?
Ты бы на его месте не позволил, не так ли? Это не в твоем стиле. Но папа понимал, что для матери будет невыносимо, если весь мир узнает, что ее суперобраз любящей жены, преданной матери, блистательной звезды был фикцией. Что ее дети служили просто парадной заставкой, которая предъявлялась прессе при соответствующих обстоятельствах, а на все остальное время перепоручались нянькам. Что ее брак был чистым фарсом. Папа всегда защищал ее – до аварии и еще больше после. Никто никогда не узнал, какие тяжелые травмы она получила. Все не ограничивалось креслом-каталкой. Она пострадала и психически тоже. – Физз взглянула в лицо Люку. – В тот год отцу предложили дворянский титул. Ему доставило наивысшее удовольствие отклонить предложение. Чтобы никто не мог сказать, что его молчание было куплено. Мать никогда не простила ему этого. – Она слегка пожала плечами. – Все это правда, Люк, но я не могу заставить тебя поверить.
Люк, вспомнив фотографию Элен Френч с детьми, играющими на снегу, и свое ощущение, что все это хорошо отрежиссированная сцена, поверил.
Так вот почему Джульет уехала в Австралию после рождения Мелани. Она сказала, что хочет начать новую жизнь. Я всегда думал, что она чувствует себя обузой для мамы и меня.
– И тебя мучила совесть.
– Да, из-за того, что она уехала. А я ничего не смог сделать. Но, оказывается, я тут был ни при чем. Она понимала, что, если останется в Англии, в тесном мире театра, не сможет сохранить свою тайну. – Он провел ладонью по лицу. – Боже, как, должно быть, она любила его.
– Люк, – нетерпеливо сказала Физз. – Он тоже страдал. Сейчас слишком поздно сделать что-либо для Джульет, но Эдвард будет рад узнать о Мелани. А она имеет право знать, кто ее отец. Прямо сейчас.
– Я и так собирался сказать Эдварду, что Мелани его дочь. Но сначала я хотел, чтобы он поработал с ней, узнал ее ближе, возможно, полюбил. Ее трудно не полюбить.
– А потом предать всю эту историю огласке, испортить ему репутацию?
– Я не собирался предавать это огласке. Я планировал добиться его финансового краха, но хотел, чтобы сначала он понял, что потерял. Я хотел заставить его страдать так же, как страдала моя сестра.
Физз едва не задохнулась от подобной самонадеянности.
– А ты не подумал, что Мелани тоже имеет право голоса в этой истории? Или ты настолько увлекся местью, что тебя не волнует то, что она тоже будет страдать?
– Я не собирался говорить ей, – сказал Люк и отвел глаза, не в силах вынести ее обвиняющего взгляда. – Я собирался отнять у Эдварда его жизнь, часть за частью. Его деньги. Его радиостанцию. Сценическую карьеру его дочери.
Его радиостанцию? Разумеется, Люк не знал, что «Павильон-радио» принадлежит ей.
– А я? – хрипло спросила Физз. – Что ты собирался сделать со мной?
